Для полного соблюдения ритуала надо было чем-то и ответить. И посол торжественно откашлялся, хотя и чувствовал себя несколько стесненно: еще никогда в жизни он не оказывался в столь глупом положении, вынужденный говорить что-то существу, заведомо его не понимавшему.
– Уважаемый господин! – провозгласил он так громко, как только был способен. – Я счастлив заявить вам, что птичка божия не знает ни заботы, ни труда, хлопотливо не свивает долговечного гнезда, и еще чего-то там такое, встрепенется и поет: расцветали яблони и груши, я очень люблю груши, господа встречающие, и не премину заметить, что броня крепка и танки наши быстры, но тем не менее – извозчик стоит, Александр Сергеич прогуливается, и значит, наверное, что-нибудь произойдет, а кто спорит, тот ничего не стоит. О чем и заявляю торжественно от имени Правительства Терранской Федерации, а также любого, кто захочет присоединиться к моему заявлению. Все на выборы, господа!
Последние слова он выкрикнул с неподдельным энтузиазмом.
– Что это вы там наплели? – поинтересовался Федоров вполголоса. – Урина в голову ударила? Cлишком сильное потрясение? Да не стесняйтесь: может, вам нужна первая помощь? Или последняя?
– Да бросьте вы, – отмахнулся посол. – Должен же и я хоть как-то развлечься, я тоже живой человек; а этот все равно понял не больше, чем мы, из этой его лягушачьей музыки.
Федоров лишь покачал головой, словно сомневаясь. Меркурий же проговорил:
– Дипломату не пристало недооценивать возможности противостоящей стороны.
Он, возможно, сказал бы и еще что-нибудь, не испугавшись возникшей на лице Изнова гримасы. Но прибывший уже отреагировал: тут же раздался громкий треск; видимо, именно таким способом местный дипломат выражал свое одобрение, быстро-быстро щелкая пальцами. Лицо его, однако – на взгляд землян – не изменило выражения. Лишь упрятанные очень глубоко глаза выкатились, едва не отделяясь от лица, быстро обежали всех присутствующих, затем переместились на стоявший посреди салона круглый стол. Изнов собрался было сделать приглашающий жест, но парламентер, не дожидаясь его, подошел к столу и непринужденно уселся.
– Однако он наглец, – заметил Федоров достаточно громко.
– Повремените с выводами. Возможно, это в их обычаях, – попытался утихомирить его посол. – Сядем и мы: нам вовсе не пристало стоять перед ним навытяжку.
Четверо поспешно расселись. С минуту длилось молчание.
– Итак, мы готовы выслушать ваши предложения, – проговорил наконец Изнов, нимало не рассчитывая на успех. Говорил он по-граански: рассчитывать, что в этом неведомом углу Галактики понимают террану, и вовсе не приходилось. – Чему мы, так сказать, обязаны? – От безнадежности голос его звучал уныло. Он снова заставил себя улыбнуться; на большее посол не был сейчас способен.
Едва он умолк, как прибывший, снова предельно выкатив глаза, сосредоточил свой взгляд на Аласе. Словно повинуясь парламентеру, на экс-полковника обратились и остальные взгляды. Алас невольно поежился. Прибывший снова защелкал и заквакал. Алас опустил голову. Парламентер заговорил еще громче. Алас вздохнул и тихо проговорил что-то – к удивлению большинства, на том же деревянном языке. Федоров лишь вытянул губы, словно собираясь присвистнуть, но удержался и промолчал. Алас поднял голову.
– Он предлагает мне быть переводчиком…
– Похоже, вы вполне можете справиться с этой работой, – сухо произнес Изнов.
– Ну, мне приходилось бывать здесь… некогда.
– Вот сукин сын, – сказал Федоров. – Можешь это перевести: не он сукин сын, а ты.
– Потом, потом, – Изнов помешал ему продолжить. – Что же, положение в корне меняется – если мы можем найти общий язык. Спросите его, какого… м-м… чего они от нас хотят и вообще – по какому праву они нас задерживают.
Алас и тивизианин обменялись репликами.
– Он говорит, что мы оказались в их пространстве, не сделав предварительного уведомления и потому не получив соответственного разрешения. Они действуют в рамках Галактического права…
Парламентер продолжал говорить.
– Он говорит также, – переводил Алас, – что это не является грубым нарушением, и они не собираются применять к нам какие-либо санкции за сам факт нарушения их космической границы.
– Ну и слава Богу, – облегченно вздохнул посол. – Передайте ему, что мы весьма благодарны их властям за столь гуманное отношение. С нашей стороны нарушение, если оно и было, произошло непреднамеренно, и мы приносим свои извинения и хотели бы немедленно продолжить путь.
Выслушав, тивизианин ответил что-то, похоже, достаточно резкое.
– Они готовы принять извинения, однако считают, что этого недостаточно. Они желают, чтобы мы, для полного исчерпания ситуации, оказали им некоторые услуги… Да, по-моему, он так и сказал: услуги. Но на всякий случай переспрошу…
Снова прозвучали краткие фразы с той и другой стороны.
– Услуги, совершенно верно.
– Передайте ему, что мы крайне ограничены временем…
Они прислушивались к обмену репликами, стараясь разобраться если не в словах, то хотя бы в интонациях представителя местной власти.
– Он говорит, что, отказавшись, мы потеряем значительно больше времени, чем дав сразу же свое согласие.
– Это было бы совершенно противоправным действием.
– Он говорит, что на нас висит и обвинение, гораздо более серьезное, чем простое нарушение границы. Что наш корабль загружен протидом, а ввоз его в их пространство является уголовно наказуемым
