– Если тридцать в час – то сколько она проезжает за пять минут?
– Двенадцатую часть от тридцати, понятно; то есть, километра два с половиной…
– Значит, если это кольцо – то мы в самом скором будущем вернемся к тому месту, откуда начали двигаться, не так ли?
– Да вроде бы так, – пробормотал Федоров.
– И заметьте, – дополнил Меркурий, – ни одного перекрестка, поворота, вдоль тротуара – сплошная стена. Стена того самого Центра, от которого мы так старались удалиться…
– Ладно, – сказал Федоров. – Это с той стороны. Но есть и противоположная. Надо только перебраться как-то на ту сторону…
– Разве что по крышам машин. Ни единого перехода, никакого регулирования, между машинами не протиснешься – расплющат. Смотри, как они движутся: бампер к бамперу…
– Да, действительно… Гост! Ты ростом повыше. Можешь разглядеть – что на той стороне улицы?
Гост приподнялся на цыпочки. Потом покачал головой.
– Такие же дома. И улица тоже постепенно закругляется, как и тут. Мы вроде бы в туннеле – только крыши, похоже, нет, но здания-то высотой метров по тридцать, никак не меньше.
– Ага, – сказал Федоров. – Ну вот. Мы пришли.
– Пришли? Куда?
– Туда, откуда выходили. К нашему переходу.
– А вы уверены, что это – тот самый?
– Отсутствием наблюдательности я вроде бы никогда не страдал. Вы поняли, что мы сделали? За это время обошли, следовательно, внутреннюю часть Центра по периметру. А насколько тянется внешняя, по ту сторону улицы – ту, где музыка играет, – даже и догадываться неохота.
– Ну что? – впервые за все время прогулки подал голос Алас. – Прогулялись? Легче стало на душе? Может быть, теперь вернемся туда, где нам велено быть? Дорога знакомая…
– Ты! – сдавленным голосом сказал Федоров. – Ты же заранее знал, что это все – липа! Отчего же не предупредил?
– Так бы вы мне и поверили!
– Да я тебя…
– Пожалуй, в данном случае он прав, – проговорил Изнов. – И, кажется, нам не остается ничего другого, как вернуться.
Они тем временем успели уже снова спуститься, войти в Центр по внутреннюю сторону прозрачной перегородки и теперь опять пробирались между механизмами, стараясь не сбиваться с прежнего пути.
– И все-таки – черта с два! – заявил вдруг Федоров. – Все равно мы удерем!
– Вы что-то придумали, советник?
– Похоже на то. Видите – вон, левее, за тем стеллажом – стоит спокойненько…
– Что это – вам понятно?
– Да это и ежу понятно, мы же их видели: летающая площадка!
– Да, действительно, это такая же. Ну и что?
– Воспользуемся ею!
– Думаете, это возможно? Но мы же…
– Хотите вернуться назад? Или все же продолжим попытку?
Возвращаться никто не захотел.
– Тогда – к тележке, рысью! – полушепотом скомандовал Федоров.
– Я полагаю, – заметил Изнов, – что Аласа можно оставить тут – для его же блага. Раз у него с этими добрые отношения…
– Еще чего! – возмутился Федоров. – Он их сразу же пустит по нашему следу. Алас, ну-ка – вперед! И без выкрутасов!..
И они, пригибаясь, быстро зашагали, почти побежали.
Те двадцать метров, что отделяли их от намеченного экипажа, удалось преодолеть без приключений. Парящая тележка представляла собою круглую площадку, на которой могло уместиться с десяток человек – или, как здесь было принято выражаться, организмов. Экипаж был снабжен стационарной видеокамерой на карданной подвеске, вдоль высоких перил располагались узкие металлические скамеечки; на противоположном по диаметру конце находился небольшой компьютер с клавиатурой прямо на верхней панели, где были какие-то таблички и схемы, снабженные надписями, к сожалению, на местном языке, а письменность до сих пор оставалась совершенно недоступной для невольных гостей Тивизы.
– Ну а теперь что? – поинтересовался Алас, когда последним взобрался на площадку. – Вы полагаете, здесь нас не обнаружат? Позволю себе усомниться.
– А теперь полетим, – без колебаний заявил Федоров.
– Интересно. Куда же?