Кто он? Он убил Марину, чтобы сделать из нее куклу?
– Неизвестно пока, – сказал Слава. – Возможно, нет. Судя по… по всему, нет.
– А мы можем с ним поговорить?
– Валя, – умоляюще произнес Александр. – Не нужно. Нам не стоит видеть его. Мы не сможем жить после этого.
– Ну, да, конечно. Не сможем, – легко согласилась Валентина. – Но нас еще пустят к Мариночке?
– Не знаю даже, что сказать, – пробормотал Слава.
– Валя, Марину надо опять похоронить, ты разве не понимаешь? – спросил Александр.
– Нет. Мы можем ее забрать домой.
– Валентина, – сурово и категорично сказал Сергей. – Марины больше нет. Ее тело нужно захоронить. Так правильно.
– Да? – растерянно посмотрела она на него.
…Когда они подъезжали к дому, Валентина попросила:
– Саша, тебе не трудно зайти в «Перекресток»? У нас нет воды. А у меня все высохло. Слюна, слезы. Купи сразу несколько пятилитровых бутылок. Я в машине подожду.
Он поставил автомобиль у подъезда и пошел в магазин. Купил бутылки с водой, несколько пакетов гранатового и грейпфрутового сока… Впереди еще полдня, вечер, ночь, которые надо пережить.
Валентина вышла из машины сразу после него. Она поднялась в квартиру, не раздеваясь, быстро прошла в спальню, остановилась у большого портрета Марины.
– Мама все поняла, – шепнула она. – Девочка моя, ты пришла за мной. Тебе без меня плохо. Ничего. Сейчас нам будет хорошо. Никто никого больше не станет хоронить.
Она взяла портрет, выбежала из квартиры, пронеслась вихрем до последнего, двадцать пятого этажа. Остановилась, даже не задохнувшись, открыла окно на площадке, легко взобралась на подоконник, подняла голову – увидела облако в форме сердца… Улыбнулась. Это знак. Полет был долгим и трудным. Она все очень ясно понимала. Когда захрустели ее кости, раздался крик младенца… Уже в другой жизни Валентина опять родила свою дочь.
Глава 7
– Арсений Павлович, – сурово сказал Земцов, – мать Марины Кудиновой, девушки, которая была похищена из могилы и стала вашей куклой, покончила с собой. Невеста заказчика, для которого вы ее сделали, в тяжелом состоянии. Вы хоть отдаете себе отчет, какой вред нанесли людям?
– Бессмысленный вопрос, – пожал плечами Васнецов. – У людей масса фобий, комплексов, предрассудков… При чем здесь я? Я делал… Вам не понять, что я делал. Я даже не собираюсь вам объяснять. С меня достаточно тупых учеников. Будущее все расставит по своим местам.
Слава встал из-за стола, приблизился к подследственному, посмотрел ему в глаза, пытаясь уловить хотя бы их выражение, которое мог бы хоть как-то расшифровать.
– Вы говорите о том, что человечество должно оценить ваши научные открытия?
– О нет! Человечество в целом – это вечное стадо баранов, которое оценить как раз ничего и не в состоянии. Я говорю о том, что красота, которая возникает на свете столь случайно, столь редко и ненадолго, благодаря мне может оказаться бессмертной.
– Так, – Слава вернулся на свое место. – Не могу себе позволить повестись на ваши разглагольствования. Работа, знаете ли. В очередной раз напоминаю вам, что вы находитесь в отделе по расследованию убийств в качестве подозреваемого. Отвечайте коротко и по сути. Вы знали Марину Кудинову при жизни?
– Да, возможно.
– Что значит – возможно? Вы видели эту девушку живой? Вы заказывали ее убийство? Почему именно ее вам привез посредник Вениамин?
– Я видел ее фотографию, – рассеянно произнес Васнецов. – Я сказал: «Это она!» Я узнал ее…
– Где вы видели ее раньше?
– Я встречал ее в разных странах, в разных столетиях… Я любил ее.
Слава нажал кнопку, когда появился конвоир, велел: «Уведите», и бессильно откинулся на спинку стула. В таком положении и застал его Кольцов.
– Привет, – поздоровался он. – Я знаю о гибели Валентины Кудиновой. Встретил этого гения… Есть хоть что-нибудь? Похоже, нет, судя по твоему выражению лица.
– Привет. Да что с него взять. То ли бред, то ли спектакль, то ли что-то, нам действительно неведомое… Мы работаем… Есть ответы на некоторые вопросы. Некрофилом в прямом смысле он не является. К изнасилованию живой Марины Кудиновой отношения не имеет. Знал ли ее раньше – действительно непонятно.
– Что по Вениамину?
– Вот он, похоже, скрылся. То ли нюх, то ли утечка… Хотя мы информацию никуда не давали. Григорий Веленсон его опознал, у него даже оказался номер мобильного Вениамина. Но телефон заблокирован, оформлен на женщину, у которой этот телефон украден год назад.
– Не этот номер? – Сергей показал Славе распечатку страницы объявлений.
– Он. Мы тоже нашли эти объявления: «Помощь в нестандартных ситуациях».
– Скорее всего, номеров у него несколько. Вчера эти объявления с одним текстом и разными телефонами были удалены с разных сайтов.
– Ты успел остальные схватить?
– Да. Вот.
– Оставь. Проверим. Хотя раз он удаляет… Уходит умеючи.
– Дом Васнецова опечатан?
– Да. Собаку взяла соседка. Но наблюдение ведется. Мы тайно вывезли пять оставшихся кукол. Допускаю, что Вениамин может за ними явиться. Сейчас их цена станет баснословной. Да. Есть разрешение вскрыть могилы девушек, о которых ты сообщил. Кому-то из родителей, наверное, придется опознавать эти… шедевры.
Слава поднял трубку внутреннего телефона: «Да, пусть войдет».
– Это Александр Кудинов, – сказал он растерянно.
– Я пойду, ладно? – заторопился Кольцов.
– Нет, Сережа, останься, пожалуйста. Я вообще не знаю, как с ним говорить. Я страшно сглупил с этим платьем, опознанием… Надо было что-то придумать.
– Брось. Тут ничего не придумаешь.
Александр вошел в кабинет, кивнул обоим, ни на кого не глядя, сел на стул.
– Я Марину забрал, в общем, хотел сказать, что хороним обеих завтра… Там же. В той могиле.
– Наши соболезнования, Александр, – промямлил Слава. – Мы потрясены.
– Да, – быстро сказал Кудинов. – Я по делу вообще-то. Хорошо, что и Сергей здесь. Прошу прекратить следствие по поводу смерти Марины. Сергей, мои финансовые обязательства в силе. Но я очень прошу – не надо искать никаких убийц! Я напишу заявление, что отказываюсь.
– Александр, – Слава не знал, как реагировать. – Давайте просто отложим этот разговор. Сейчас у вас такое время…
– У меня такое время – навсегда. Я принял решение. Не хочу, чтобы даже на бумаге, даже в зале суда, в мыслях… кто-то опять издевался над моим ребенком, убивал и превращал в кукол самых дорогих, единственно дорогих мне людей. Вячеслав Михайлович, Сергей Александрович, прошу отнестись к моему заявлению серьезно.
Кудинов встал, молча пошел к двери, худой, сутулый, поседевший за две ночи.
Друзья растерянно смотрели ему вслед, наконец Слава спросил:
– И что делать? Все прекращать? Каким образом? На основании его заявления?
– Я думаю о другом, – сказал Сергей. – О том, что на его месте поступил бы так же, наверное. А что делать… Слава, ты не можешь прекратить следствие по его заявлению. Нет ничего по убийству. Дело пока висяк. Я – точно все прекращаю, для меня желание заказчика – закон. Гения по-любому придется упечь, Вениамина однозначно ловить… Он ведь подозреваемый и в другом убийстве. Может, и к этому причастен… Придется работать.
