– Ну, что там у тебя? – Как-то естественно они перешли на «ты». Он даже разрешил уменьшительное обращение «Стасик», ведь у Инны это звучало совсем как у мамы.
– Кусочек кальмара с салатиком. Котлета из грудки индейки. Ананасовый сок и груша.
Инна Дмитриевна поставила поднос на сервировочный столик и придвинула его к дивану.
– Ешь медленно, – напомнила она.
– Интересно, как ты себе это представляешь? Разве что держать еду во рту до полного растворения.
Инна весело рассмеялась. Она была в восторге от его юмора, его снисходительно-доверчивого отношения к ней, от его мальчишеского красивого лица и сильной мужской фигуры. Инна знала его слабости и недостатки, и все они были ей дороги.
– Стасик, – сообщила она, собирая пустые тарелки, – тебе звонила Яна. Я не стала соединять, сказала, что ты отдыхаешь, потом сам перезвонишь.
– А что ей нужно? Деньги, может, не получила?
– Нет. По-моему, что-то с Петей. Он, кажется, заболел.
– Да? Слушай, Инн, позвони ей сама, расспроси поподробнее, а потом мне расскажешь. Спроси, что нужно: врачи, лекарства, деньги? А он точно болен? Она не придумывает?
– Не знаю. Но я разберусь, ты не беспокойся.
Инна неслышно вышла из комнаты. Стас вновь прикрыл глаза, но морщинка между бровями разгладилась не сразу. Яна, первая жена, всегда напоминала ему о жизни, не имеющей ничего общего с нынешней. О бедности, проблемах, взваленной им сгоряча на свои плечи ответственности. Стасу казалось, что все это происходило не с ним: крошечная квартира, замотанная жена, недовольная теща, плачущий ребенок. Петя родился слабеньким, часто болел, денег на хороших врачей, море, фрукты и все прочее не было. Но сейчас Стас платит Яне достаточно, чтобы обеспечить ребенку полноценный уход. Почему же возникают эти проблемы? – думал Стас с раздражением. Опыт отцовства был короток, и Грин не понимал, что проблемы с детьми возникают независимо от количества денег у родителей и их нельзя решить раз и навсегда.
Следователь уже полчаса допрашивал персонал дома ребенка. Няня Нонна Павловна легла спать на диванчике в изоляторе около часу ночи. Ира, ее помощница, осталась сидеть у стола с настольной лампой. Часа в четыре Нонна Павловна проснулась, чтобы сменить Иру. Дети спали, все было тихо, она сходила на кухню вскипятить себе чаю. Возвратилась, когда Ира уже спала на диване. Могла ли Нонна Павловна задремать за столом? Могла, конечно, но неглубоко, ненадолго. Она бы проснулась от плача, шума… Никто не слышал ни звука – ни Нонна Павловна, ни Ира, ни медсестра, ни ночная воспитательница в соседних комнатах. Но когда в семь утра Нонна Павловна стала обходить кроватки детей в изоляторе, вместо Ванечки под одеялом лежала большая кукла.
Милиционеры осмотрели палату, изучили дверь, замок и пришли к выводу, что взлома не было. Дверь открыли ключом либо снаружи, либо изнутри.
Валентина Петровна сидела в своем кабинете у телефона. Она подняла на ноги всех, кого знала: следователей МУРа, прокуратуры, адвокатов, депутатов. Она судорожно прокручивала в мозгу собственные версии: ребенка похитили потенциальные усыновители, которым по каким-то причинам отказали; посредники, продающие детей бездетным парам, бандитским группировкам, которые курируют отряды нищих и снабжают их младенцами. И, наконец, самое страшное. Они уже с этим сталкивались. Год назад на прогулке пропал мальчик. Через месяц арестовали его родную бабушку. Та посещала ребенка, приносила ему подарки и, как удалось доказать, однажды унесла его с собой. Когда к ней пришли с обыском, ребенка в доме не было. Но соседи показали, что эта женщина часто приводит к себе домой разных детей, и все они вскоре исчезают. Бабушку арестовали. Она чистосердечно призналась, что за деньги отвозит детей к своей племяннице в Подмосковье.
– А зачем вашей племяннице столько детей? – спросили ее.
– Как зачем? – искренне удивилась старушка. – Конечно, на органы.
Племянница оказалась поставщиком живых детей для операций по трансплантации. Когда к ней приехала разыскная группа, в сарае рядом с домом нашли двух малышей. Внука щедрой бабушки там уже не было. Следов ребенка так и не нашли. Более того, преступная цепочка оборвалась на племяннице. То ли она покрывала кого-то, то ли действительно не знала, кому продает детей. Валентина Петровна присутствовала на допросе бабки.
– Вы же приходили к мальчику, он вам радовался, вы его целовали. Родная кровь. И потом своими руками отдали его убийце?
– Моя дочка рожает каждый год. А жить на что-то надо? Не так уж много мне платили.
– Ах ты мразь! – разгневалась Валентина Петровна. – Живи, пока кому-то не понадобятся твои черные поганые органы. И на них найдутся покупатели.
Валентина вспоминала сейчас безжалостные маленькие глазки той старухи, ее сильные, хваткие руки, и сердце разрывалось от боли. Она видела, как эти руки хватают теплого беспомощного Ванечку, как он доверчиво кладет головку на ее плечо в полусне. Он ведь не знает, какими чудовищами бывают взрослые. Что же делать, чтобы не опоздать? Чтобы заставить всех искать, как самое главное сокровище, маленького подкидыша двух лет?
Дина проснулась от ужасного крика. Где-то совсем рядом женский голос вопил: «Убийца! Подонок! Я не могу больше! Я умираю!» Дина вскочила с кровати, зажгла свет, метнулась к окну. Вопли стали отчетливей. «Так это ведь в квартире на одиннадцатом этаже, прямо подо мной», – сообразила Дина. Она распахнула окно, свесилась вниз и негромко позвала:
– Эй, вам нужна помощь? Что случилось?
Крики прекратились. Дина подождала минуту, затем еще раз позвала:
– Эй, я ваша соседка сверху, скажите, что делать? Позвонить в милицию?
Окно под ней приоткрылось, и Дина увидела женщину в белой ночной рубашке.
– Слава богу, вы живы. Мне вызвать милицию или «Скорую»?
– Нет, – ответила женщина. – Пока не надо. Но если я постучу вам по батарее, пожалуйста, позвоните в Службу спасения. Я завтра вам все объясню.
– Хорошо. – Дина пожала плечами и закрыла окно.
Если человек рядом с «убийцей» и «подонком» строит планы на завтра, видимо, все не так уж скверно. Дина посмотрела на часы – половина второго. Уснула она около часу. Теперь будет вертеться до рассвета. Нет, лучше ответить на призывный взгляд Топаза, выйти на прогулку, а потом поспать спокойно какое-то время.
Во дворе было черным-черно. Что здесь творится с фонарями? Странно, что маньяки не ходят вокруг дома табунами. Дина привычно стала изучать чужие окна. Свет горел в квартире дворничихи Гали, в окне Степана-сатаниста, Дашки-оторвы, в окне на одиннадцатом этаже. Кричать там перестали. О! На шестом горит свет. Точно! Это квартира Федоровых. А говорили, они до похорон не вернутся. Если бы они были хоть немного знакомы, Дина зашла бы к ним. Прямо сейчас, ночью. Потому что в этот волчий час воспоминания о несчастьях начинают охоту на своих жертв. Они возвращаются со всеми страшными деталями и разрывают сердца. Тогда бывает нужен именно посторонний сочувствующий человек, в качестве соломинки, чтобы просто удержаться на земле. Свет в квартире Федоровых горел еще минут тридцать. Дина не могла уйти. Ей хотелось убедиться в том, что там легли спать. Когда весь дом стал темным, Дина взяла Топика на поводок.
– Спать, мой дорогой, – прошептала она. – Спать.
В трудных ситуациях навязчивость этого желания как раз и мешает уснуть.
Утром Дина позвонила в квартиру бабы Лиды и Степана.
– Я ваша соседка с двенадцатого этажа. Сняла там квартиру.
– Да, – кивнула баба Лида. – У Ларисы снимаешь.
– Я к вам по делу. Сейчас все на работе, мне больше не у кого спросить. Понимаете, на одиннадцатом этаже, прямо подо мной, ночью кто-то ужасно кричал. Я спросила: может, «Скорую» вызвать или милицию? Женщина сказала, что не надо. А сейчас я решила позвонить им в дверь, узнать, в чем дело, но никто не открывает. Может, там случилось что-то? Не знаете? Страшно ведь, особенно после того несчастья, что в вашем доме произошло.
