Он уже понял, что ни один мужчина заранее не знает, каким он будет отцом, какие чувства пробудит в нем маленький комочек плоти, именуемый 'мой ребенок'. А у него-то вообще были наследники — 'мужики'! — продолжатели рода! И сразу двое, что составляло предмет его особой мужской гордости! Близнецы радовали родителей нормальным развитием и хорошим здоровьем. Александр немного отставал от брата в росте и весе до восьми месяцев, затем стал набирать, и к году братья сравнялись. Они по-прежнему оставались 'старшим' и 'младшим', черненьким и беленьким; они охотно реагировали на составное имя 'Жорж-Алекс', если родители обращались к ним обоим сразу. У няни они были Сашенька и Гошенька, у отца — Георгий и Александр, у матери 'заиньки' и 'солнышки'. Весь набор ласковых имен и прозвищ они хорошо усвоили.
У них уже обозначились если не характеры, то, по крайней мере, наклонности и темперамент. Черненький Георгий с синими, как у отца, глазами был импульсивным, неугомонным 'заводилой', как его звала няня. Он настойчиво просился вначале 'на ручки', потом требовал определенную игрушку, позднее любимый прикорм, выплевывая нелюбимый. Если раздавался плач, инициатором безошибочно являлся Георгий, хотя по голосам малышей пока невозможно было различить. Внешне Александр был 'ведомым'; он во всем поддерживал брата, никогда с ним не ссорился; желания высказывал более умеренно. Он мог подолгу возиться с игрушкой или сосредоточенно передвигаться по манежу, обследуя углы и то, что висело на стенах. Иногда он настолько заинтересованно рассматривал попавшие ему в руки предметы, что никакие взбрыки Георгия на него не действовали, и последнему приходилось присоединяться к занятиям 'младшего' брата. Няня говорила: 'Сашенька, как Дарья Александровна: тихий, тихий, а линию свою знает…' Волосы его к году оставались светлыми, а глаза были того неопределенного цвета, который мог превратиться как в зеленый материнский, так и в сине-стальной отцовский.
Годовщину обоих событий праздновали в начале лета. В нижнем этаже открыли окна. Теплый июньский воздух, словно прошитый солнечными лучами, заполнил комнату. Был будний день. Мел, не поехавший в офис, с утра занимался с малышами. Ближе к обеду он отнес вниз манеж, посадив подарочных медведей в разные углы сетчатого 'загончика'.
У плиты Даша запекала праздничного гуся с апельсинами и грецкими орехами — давнишний заказ мужа.
— Мел, разложи, пожалуйста, закуски, — попросила она, когда Мел заглянул в кухню.
Тот с готовностью включился в праздничную суету. Как всякий мужчина, в котором присутствует хоть капля кавказской крови, он любил домашние застолья, которые часто бывали в его семье при жизни родителей.
— Малышка, салаты заправлять соусом?
— Соусы можно приготовить, но заправлять подожди, — откликнулась Даша, возившаяся у духовки. — Расставь вино и напитки.
— А может, сделаем на западный лад? Всем разложим закуски по тарелкам, предложим аперитивы, а на стол поставим только вино? — пришла Мелу в голову новая идея.
— Нет, дорогой, давай лучше сделаем, как принято у нас в России. Пусть стол ломится от закусок и напитков, пусть каждый берет что хочет! решительно отрезала Даша. Посмеиваясь, Мел подчинился.
Прибыли Дашины родители и почти одновременно с ними — дядя Мела со своей немолодой, но очень приятной подругой. Пожилые гости потребовали принести близнецов, чтобы вручить им подарки. Мел отправился наверх за сыновьями. Вскоре на лестнице показалась торжественная процессия. Нарядная няня несла до невозможности хорошенького Александра, недоуменно смотревшего на собравшихся. За ней шел Мел, на руках которого Георгий смеялся и размахивал ручонками, как бы удивляясь тому, что их наконец несут вниз на взрослую половину, где в течение первого года они и не бывали.
Гости выразили приличествующий случаю восторг, и малышей погрузили в манежик. Георгий, завидев серого с белыми пятнами медведя, весело крича и смеясь, стал поднимать ему лапы. Александр, напротив, молча схватил белого с серыми пятнами зверя и крепко прижал его к животу. В этот момент Георгий, по-видимому, решивший обследовать игрушку брата, пытался отобрать ее у Александра. Александр намертво вцепился в своего медведя, укоризненно, как показалось взрослым, глядя на 'старшего'. Георгий тут же оставил свою попытку. Братья никогда не ссорились.
Непосредственность поведения малышей весьма позабавила пожилых людей, давно забывших, как это бывает на заре жизни. Счастливые родители сияли, няня горделиво посматривала на присутствующих.
Подъехали остальные гости с цветами для Даши, бутылками для Мела, игрушками для малышей. Братья с любопытством наблюдали, как быстро растет разноцветная горка посреди манежа, однако с медведями расставаться не спешили; инициатором постоянства выступал Александр.
За столом было нешумно и по-домашнему тепло. Пили за здоровье малышей, желая им быть гордостью и утешением родителей, пили за Мела и Дашу, говоря совершенно искренне, что более красивой и счастливой пары встречать им не приходилось; пили за няню, благодаря ее за заботы о детях, за тепло и ласку по отношению к воспитанникам.
В разгар застолья кто-то из малышей выбросил из манежа яркий бело-красный мяч; братья тут же закричали что-то непонятное, просительно протягивая руки к взрослым. Мел поднялся из-за стола, принес мяч и забросил его в манеж. И вдруг в комнате громко и отчетлива раздалось:
— Па-па, — это был Георгий.
— Папа, — тотчас подхватил Александр. И далее в два голоса они стали повторять:
— Папа, папа, па-па.
Мел даже подпрыгнул от восторга и удивления.
— Дашенька, — завопил он не своим голосом, — они заговорили! И первое слово — 'папа'! Ты понимаешь — 'папа'!
— Сообразительные ребята, — комментировала Даша, лукаво улыбаясь. Она-то знала, что первое слово, произнесенное еще вчера, было 'мама', иона полдня потратила, обучая сыновей слову 'папа'. Но те заупрямились. Зато сегодня ее старания были вознаграждены, и Мела ожидал публичный триумф. Даша и няня переглянулись, радуясь неподдельному восторгу Мела. Он вскочил и, посадив сыновей на плечи, галопом проскакал с ними взад-вперед по гостиной.
— Мел, не устраивай Эйфелеву башню! — взмолилась Даша. — Они соскользнут!
Сыновья, заливаясь довольным смехом, махали руками, показывая в улыбке несколько свежих зубов.
— Ну, парни, ну, сделали подарок отцу! — не унимался Мел.
Близнецы, быстро сообразив, по какой причине им выпал шанс покататься на плечах отца, возвышаясь над всеми взрослыми, надсаживаясь кричали:
— Па-па-па-па-па-па!
— Ну хватит, они сорвут себе голоса, — решительно сказала Даша, поднимаясь из-за стола. — Опусти их в манежик!
— Дашенька, ты просто ревнуешь! — Мел все же посадил сыновей в манеж. Парни, давайте скажем: 'ма-ма'.
Однако эта задачка оказалась близнецам не по плечу, они еще не могли так быстро переключаться.
Возбуждение оказалось для малышей перегрузкой, вскоре они закапризничали, расплакались. Ольга Васильевна поднялась:
— Пойду-ка я их уложу спать!
— Я помогу вам отнести их, — сказал Мел и, подхватив сыновей под мышки, понес наверх.
…Проводив гостей, Мел и Даша у себя в спальне готовились ко сну. Даша вышла из ванной в красивой длинной ночной рубашке и приблизилась к кровати.
— Зайди с моей стороны, малышка. — Мел протянул руки и перекинул ее через себя. — Какие мы душистые! Устраивайся поудобнее, я хочу тебе кое-что сказать…
— Нужно в семейных анналах отметить красным этот день, когда Мел В. в постели (!) хочет поговорить, а не… — незлобиво усмехнулась Даша.
Мел прервал поток ее красноречия быстрым поцелуем.
— Ну, начинай. — Даша удобно устроилась у него на руке, положив голову ему на грудь.
— Дашенька, сегодня я как никогда остро почувствовал, что мы семья. Наши сыновья научились
