Он просиял ослепительной улыбкой и пошел встречать элегантную пару.
– Он симпатичный, – сказал Артем, когда они шли к своим местам. – И такой благополучный, что ли. Ты-то ему зачем понадобился?
– Понадобился, – Сергей уютно устроился на стуле с высокой спинкой. – Знаешь, как он влип! Он – хороший бизнесмен, но человек доверчивый, открытый. Друзья подставили, жена предала, дело развалили, долги на него повесили, под статью подвели... Видел бы ты его тогда. Запил, о самоубийстве говорил.
– И как ты ему помог?
– Поискал недостатки у его конкурентов. Ну, это длинная история.
– Интересно, а за что с ним так поступили?
– Причин-то много, чтобы человеку бизнес развалить. Но в данном конкретном случае, мне сдается, то была голимая зависть. Красивых не любят, как ни крути.
– Ты серьезно? Я понимаю, зависть женщин, ну там, в борьбе за внимание. А в бизнесе... Мужчина... Первый раз слышу.
– Так я, может, первый раз об этом сказал, человечество еще не в курсе. Просто не было времени и слушателя. Но это не сиюминутный, разовый вывод. Красивых мужиков терпеть не могут еще более коварно, чем красивых женщин. У них полно друзей, им широко улыбаются, жмут руку, а сами думают: «Когда ж ты облезешь, картина маслом».
– Ты это можешь обосновать?
– Да. Среднестатистический обыватель не выносит гармонии.
– Не уверен, что это подтвердит наука. Я читал недавно одно исследование психологов-физиологов. Там написано, что красивые люди часто обладают более развитым интеллектом именно в силу того, что притягивают большое количество людей, а общение способствует умственному развитию.
– Так и я про то. Костик – совсем не дурак. Образованный. Попер так, что все сначала ахнули, окружили тесным кругом верных товарищей, а потом как-то сразу решили: не пора бы его обломать. Вроде его становится многовато. Вот посмотри на зал. Тут достаточно вполне симпатичных людей. А сияет один Костя, как фонарь.
– Ты хочешь сказать, что это главная причина? А не то, что он стал кому-то сильным конкурентом, кого-то вытеснил?
– Да это само собой. Узок их круг, и они постоянно друг друга пытаются вытеснить, а посмотришь со стороны – друганы до гроба.
...Артем задумчиво выпил бокал белого вина, пожевал немного салата из свежих овощей. Он смотрел на сцену, где поп-звезда, закончив петь под фонограмму, радостно приглашала к себе желающих изобразить подтанцовку. Несколько человек охотно прыгнули, они все не в такт плясали и подпевали. В зале веселились.
– Чисто дети, – произнес Сергей и посмотрел на Артема. Тот явно был мыслями не здесь. – Эй, – Кольцов пощелкал пальцами перед глазами приятеля. – Будем приземляться? Скоро наши танцорки выйдут.
– Да-да, – рассеянно ответил Артем. – Я понимаю. Я думал о том, что ты сказал. Вычислил наиболее весомый фрагмент. То есть человек может жить абсолютно спокойно, безмятежно, общаться с людьми, которые вроде бы к нему хорошо относятся... И совершенно не догадываться о том, что существует какая-то причина в нем или в них, по которой они хотят его уничтожить. Растоптать, стереть, закопать... Если бы мы могли, к примеру, понять, что это за причина, тогда поняли бы, как искать убийцу Нины... Я глупости говорю?
Сергей какое-то время смотрел на Артема молча, сочувственно, как бабушка на кашляющего внука. Потом вздохнул.
– Да. Отдохнуть с тобой не удастся. Я думал, мы дождемся юмористов, посмеемся. Всем хорошо, между прочим... Нет, ты не глупости говоришь. Ты говоришь о скрытом мотиве. Но в подобных преступлениях бессмысленно искать мотив, особую причину. Так поступают и с исключительно красивыми девушками, и с самыми обычными. Со скромными и проститутками. И искать приходится не мотив, не причину, а того скота, который может прятаться в нормальном с виду мужике. Эти двое, которые тебе кажутся похожими на убийц, – они, конечно, не сюрпризы с бантами, но и у них на лбу ничего не написано. И они при всей своей туповатости прекрасно поймут, в случае чего, что нам нечего им предъявить. Срез найденного у захоронения волоска – это фишка для сериала. У нас нет ни волоска, ни, соответственно, среза. Мы взять их смогли бы только в случае твоей стопроцентной уверенности. И тогда проверять по полной программе: экспертизы, сперма и т.д. Может, и срез волоска. Но нет такой уверенности, правда?
– У меня неважное зрение, – виновато пробормотал Артем. – И был я тогда, конечно, в тумане... Вот и они, – добавил он упавшим голосом. – Танцорки, как ты говоришь.
Четыре девушки в больших черных мужских плащах стояли на сцене, лениво и небрежно покачиваясь под медленное танго. Потом одна из них неторопливо, не прекращая движения, освободилась от плаща. Остальные последовали ее примеру. Девушки остались в черных облегающих костюмах. Музыка изменилась, движения стали резче и выразительнее. Вскоре они, переступив через черные пиджаки, приблизились к краю сцены. На них остались брюки, жилеты и галстуки на голых шеях. Они прямо и пристально смотрели на сидящих за ближайшими столиками мужчин. Что-то завораживающее было в этом номере. Это были танцовщицы невысокого уровня, но шоу поставил неплохой мастер. Лица девушек были покрыты почти белым тоном, глаза выделены черной подводкой, на губах красная помада. Но главное – выражение серьезности, даже тревожности на лицах. Музыка менялась, танец тоже, девушки помогали друг другу освобождаться от брюк, жилетов, галстуков... Музыка вновь стала медленной и томной, на пол упали маленькие бюстгальтеры. В это время они смотрели друг на друга, потом резко повернулись, и каждая выбрала себе своего зрителя. На лицах – ни улыбки, ни призыва, ни кокетства. Потому так трудно было отвести от них взгляд. В зале раздались аплодисменты.
– Гейши, однако, – пробормотал Сергей и взглянул на Артема. Тот почти не дышал. Между его бровями появилась глубокая морщинка, он надел очки. Пристально смотрел в серьезное лицо девушки, которая стояла прямо перед ним, затем опустил взгляд, увидел маленькую грудь, голую ногу до веревочки стрингов... Никто, даже Сергей, не заметил, что этот милый номер давно уже превратился для Артема в пытку. На него опять накладывалась страшная лента кадров из парка. Впрочем, Сергей что-то понял. – Все нормально, старик. Успокойся. Они попрыгали, сейчас им сунут деньги в их веревочки, они поедут спать. Собственно, смотри, это уже происходит.
Первая девушка спрыгнула со сцены, медленно прошлась перед столиками, остановилась у одного, широко расставив ноги. Респектабельный мужчина с полным добродушным лицом достал из бумажника несколько купюр и аккуратно засунул их под резинку стрингов. Улыбающаяся дама в бриллиантовом колье в пять рядов достала из сумочки деньги, сначала потянулась к девушке, потом передумала и попросила мужа положить их в ту же кассу.
– Не, – решительно сказал Сергей. – Я не дам. Пусть даже ко мне не приближаются. Я очень жадный. Я лучше сиротам помогу.
В это время девушка, которая не сводила глаз с Артема, спрыгнула со сцены и оказалась перед ним. Он торопливо полез в карман за бумажником, вынул две пятитысячные купюры, потянулся к ее трусам, но не дотронулся.
– Извините, – сказал он. – У меня не получится. Возьмите, пожалуйста. – Девушка быстро взяла бумажки и привычно сунула под резинку. Взглянула на Сергея, тот пожал плечами, она вернулась на сцену. Танец продолжился, только движения танцорок стали совсем откровенными, затем девушки по очереди сделали вид, что собираются избавиться от последнего элемента одежды (денег там уже не было, они исчезли, как у фокусниц, в складках лежащей на полу одежды)... Но вместо этого все вдруг оказались в черных плащах, подняли большие воротники, почти закрыв лица, и ушли строем, как озябшие, усталые птицы.
Артем перевел дыхание и повернулся к Сергею:
– Слушай, я поеду, ладно? Я тебе точно не помогу с ними разговаривать. Не знаю, как. Мне неудобно, и вообще. Мои уже беспокоятся, наверное. Я ведь телефон отключил, чтоб не объяснять, где мы. Приеду, расскажу. Ты меня отпускаешь, Сережа?
– Вали, – произнес Сергей. – Ты меня добил этими бабками, которые в неизвестные трусы практически
