подвальном помещении было весьма сумрачно и как-то грустно.
— Да тут всегда так, — пояснила школьная подруга, когда Алена предположила, что телевизионщики переживают гибель коллеги.
— Не понимаю, как тут можно есть? — Алена вяло взяла пластмассовую чашку с чудовищным кофе и, поглядев на ее содержимое, снова поставила на стол.
— Можно подняться на одиннадцатый этаж, — усмехнулась Катя. — Там светло, но слишком дорого. Не знаю, как ты, а я потеряла работу. Не могу позволить себе выкидывать по сотне в день на обед.
— Потеряла?!
— За месяц до гибели Андрей Титов принялся набирать новую команду для своего нового шоу. И пригласил меня. Деньги хорошие предложил.
— Ничего себе! Вот это называется не повезло, — вздохнула Алена. — А почему тебя?
— Может, тебе это покажется странным, но он посчитал меня хорошим режиссером. Я ведь работала на одном из его проектов, на том, который он давно, два года назад, передал каналу в полное пользование. Передача ему надоела, рейтинг падал. Ну а новое руководство окончательно довершило то, что подточило время. И все-таки Андрей заметил, что режиссерская работа была на высоте. Вот и позвал меня к себе. Неделю назад я уволилась.
— А обратно не возьмут?
— Я и не стремлюсь. Достало все — зачем снимать то, что больше никому не интересно, — тут Катя хитро подмигнула ей. — Ну а кроме того, есть пара предложений. Одно — как раз то, что и требовалось. Канал решил продолжить работу над проектом Титова. На? верное, на этом и остановлюсь. Только пока все в стадии решения.
— Я не представляю себе, как это — заниматься политикой! Такая грязь!
Всем ведь ясно, чего стоят политические дебаты на экране — деньги, деньги и еще раз деньги. Тот, кто не может позволить себе купить целый канал, покупает эфирное время. Вот и все! — Алена всегда раздражалась, когда речь заходила на эту тему.
— Слушай, я — режиссер. Мое дело картинку выстраивать, кнопки нажимать.
А то, о чем говорят в студии, меня мало касается.
— Вы на телевидении все продажные!
— А вы нет? Кто же, как не журналисты, пишет все эти гадости то про одного, то про другого. Скажешь, от чистого сердца и совершенно бесплатно?!
Сейчас выживать нужно, — ответила подруга, и Алена не смогла ей возразить.
— Ладно, черт с ней, с политикой! — наконец решила она. — Я хочу расспросить тебя о Титове.
— О чем именно? — Катерина насторожилась.
— Ну… — Алена почувствовала неловкость, — ты же у нас известный титововед. На одном канале работали, и не только…
— Только работали, — раздраженно проговорила подруга, — ничего не было.
— Но ты же сказала… помнишь, в ресторане.
— Тебе скажу правду. Однажды, когда я еще в школе училась, к моей маме пришли приятельницы и ну рассказывать: одна замуж удачно вышла, другая кандидатскую защитила, третья машину купила, словом, хвастались успехами. А моя мать ничего такого поведать не могла. Сидела она, слушала и вдруг выпалила: а у меня любовник — Винокур. Можешь представить, что тут началось? Это при том, что мать моя никогда не изменяла отцу, то есть она нагло соврала, но зато прекрасно вышла из положения, и ее не посчитали неудачницей. Теперь проведи параллель. Я не спала с Титовым. Это было невозможно, потому что, при всей своей любвеобильности, Андрей придерживался строгого правила — на работе никаких интрижек. Он был настоящим профессионалом, и на программе для него не существовало женщин. Коллега — значит, табу, понятно?
— Но ты же не работала у него на программе.
— Не имеет значения. — Катька вздохнула. — Я работала на той программе, которую он начинал. Да и вообще, на меня он просто не обращал внимания. Но Марина с Инессой об этом даже не догадываются, поэтому я и взяла пример с мамы.
— Неужели ты действительно считаешь себя Неудачницей? — изумилась Алена.
— Я — нет, а для них мои успехи ровным счетом ни о чем не говорят: мужа богатого нет, славы нет, чем хвастать?! — Глаза Катерины блеснули черным гневом. — Я не выгляжу холеной дамой, вся в какой-то дурацкой работе, замотанная, монтажи ночные, съемки — ну посуди сама, человек, не соприкасающийся с телевидением, может такую, как я, считать счастливой?
— Но если тебя это так волнует, почему бы не накраситься, почему бы не стать эффектной? Ведь помнишь, в классе на Маринку ни один мальчишка внимания не обращал, зато теперь…
— Со мной все иначе. — Катерина заметно сникла. — Я привыкла к своей закадровой роли. Понимаешь, это Андрей был звездой, а я — лишь средством телевизионного вещания. Наверное, он задавил меня своим авторитетом, я уже давно перестала чувствовать себя женщиной. Это произошло как-то само собой, даже не могу сказать, в какой момент. И исправить меня нельзя. Это уже под кожей. Я такая по сути. Одним словом, режиссер.
— При чем тут Титов-то?! Если вы даже не виделись.
— Почему не виделись? Каждый день в коридоре сталкивались.
— Нельзя так уходить в работу, — покачала головой Алена. — К чему жить с такими мыслями? Надо же, приклеила себя к режиссерскому пульту!
— Я пробовала переделать себя, но ничего не вышло. Нет, поначалу даже забавно — появляешься на телецентре в узеньких брючках, в прозрачной кофточке, ну духи и все такое — мужики вроде бы смотрят, а потом понимаешь, что все пустое. Что ничего эти шмотки не решают.
— Тебя срочно нужно свести с моей теткой Таей. Она тебе мозги вправит.
— Да нет… — Катерина опустила голову. — Я уже сроднилась со своей внешней оболочкой.
— Ты зациклилась на своем кумире — Титове. До сих пор в ушах стоят твои радостные восклицания, когда тебя приняли на работу в его команду. Когда это произошло, года два назад, кажется?
— Два года и три месяца. Только он уже ушел с программы к тому моменту.
А я любовалась им издалека.
— Плохо дело, ты до сих пор им очарована, — подытожила Алена. — Тебе нужно влюбиться в какого- нибудь простого парня.
— Да брось ты эти глупости! У меня роман с телевидением, — обреченно возразила подруга и подняла голову. — Так мы говорим о Титове или обо мне?
— Не хочешь обсуждать свои проблемы со мной, сходи к психоаналитику. А что ты знаешь о жене Андрея?
— Ничего. Она никогда не приходила в «Останкино». Жила своей жизнью.
— А об их отношениях с Титовым?
— Ну… — Катерина закурила, жадно вдыхая дым, долго молчала, потом тихо проговорила:
— Они собирались разводиться. Вернее, прямо об этом еще не говорилось, но все к тому шло. У Андрея появилась любовница, причем не очередная, а какая-то особенная. Эта девица просто сводила его с ума. Не знаю, чем она его держала, но он часа прожить не мог, чтобы ей не позвонить. Она какая-то очень занятая дамочка, дома не сидела, так Андрей подарил ей сотовый — сам рассказывал — и названивал, все проверял, где она да с кем. Очень ее ревновал. Я его таким еще не видела. Говорят, звонил даже в пятиминутном перерыве между съемками, ну такой положенный перерыв, когда кассету меняют, так вот, он выбегал из студии и успокаивался только тогда, когда поговорит с ней. А уж если не поговорит, дальнейшая съемка не клеится. Может, быть, она его и держала тем, что он страшно боялся ее потерять. Баловал ее — деньгами засыпал.
Вообще там все было основательно — они квартиру купили, дачу, кстати, он тоже намеревался на ее имя приобрести, машину ей подарил, водил везде за собой. О жене совсем забыл. Не знаю… она, конечно, красивая.
— Ты ее видела?
— Пару раз видела их вместе, они по коридору шли в обнимочку: не могу ее точно описать, но такая яркая девушка. Вроде бы ничего особенного… да…
