– Чем быстрее подготовим чертежи, тем скорее сможем посадить за работу этих лодырей.
– Нет, вы только послушайте! – воскликнул Кронпринц. – И это говорит человек, который раньше шести утра не поднимается с кровати…
Подождав, когда утихнет возмущенный гул за столом, Георг весело улыбнулся:
– Через несколько дней прибудут две новенькие мачты. Билл звонил сегодня утром.
– Отлично. Будем пока проверять паруса.
Георг, Кронпринц и я погрузили на тележку мешки с парусами и отвезли в гавань. Там стояла старая баржа, которую Георг снабдил плоской деревянной палубой. А посреди палубы он установил крепкую алюминиевую мачту с вантами, штагами и бегучим такелажем. Все, как положено.
– На крепостном валу, где раньше стояла контрольная мачта, очень уж ветры непостоянные, – объяснил Георг.
Его решение с баржой показалось мне простым и гениальным.
Запустив дизельный мотор «Бустера» – большой дубовой шлюпки Георга, – мы вышли из гавани с баржой на буксире. За мысом с белой башней маяка нас встретили тугие сине-зеленые волны. Бодая их своим тупым носом, «Бустер» осыпал палубу сверкающим дождем мельчайших брызг. Кронпринц стоял на руле, принимая хлесткий соленый душ.
– Хуже нет, когда в жевательный табак попадает соленая вода… – пробормотал он, стискивая зубы.
– Здорово ты это придумал с баржой, – сказал я Георгу, указывая кивком на волочившуюся за нами диковинную конструкцию с мачтой.
– Лучше всего проверять паруса в море, на положенной высоте над волнами, – отозвался он, глядя на свое творение.
– Такой контрольной мачты я что-то больше нигде в мире не видел!
Шум мотора вынуждал меня кричать Георгу прямо в ухо. Выйдя в открытое море, Кронпринц прибавил газ.
Отойдя подальше от входа в гавань, мы бросили якорь. Кронпринц двигался легко, как юноша, по качающейся мокрой палубе. Я подтянул к корме «Бустера» баржу и прыгнул на нее. Георг перебросил мне один за другим пятнадцать мешков с парусами из богатого комплекта «Интрепида». Пятнадцать различных генуэзских стакселей.
Просторная палуба баржи оказалась идеальным рабочим местом. Поднимая на контрольной мачте один парус за другим, мы изучали величину и положение «пуза». Маневрируя шкотами, натягивали паруса то сильнее, то слабее. У каждого стакселя была своя форма, свои особенности.
Тревога, которая точила меня после встречи с двумя бандитами, постепенно отступала. Общение с Георгом было бальзамом для души. И мышцы болели уже не больше, чем после обычной тренировки.
Когда с далекого берега на море поползли сумерки, мы решили, что на сегодня хватит. Нам удалось отобрать один средний стаксель и один штормовой, которые могли служить исходными образцами для наших первых чертежей.
Чем ниже спускалось солнце, тем свежее становился ветер. У маяка «Отче Наш» море словно занялось красным пламенем.
На маленьком столике в рубке, где запах керосина из камбуза смешался с ароматом свежезаваренного кофе, Кронпринц расставил чашки.
– Что может быть лучше теплой рубки и чашечки кофе… – заметил Георг.
– Разве что сигарета напоследок, – подхватил я, вполне разделяя его чувства.
– Сигарета! – презрительно фыркнул Кронпринц. – То ли дело добрая порция жевательного табака!
Волны шлепали о дубовую обшивку «Бустера». Сплошная идиллия, лишь отчасти нарушаемая шумом, с которым Кронпринц отхлебывал свой кофе.
Когда мы вошли в газань, вдоль набережной уже горели фонари. На западе позади нас клубилась над морем черная туча.
Ближе к ночи полил дождь, аккомпанируя своей дробью беседе за обеденным столом в «Гранд-Отеле». Я обедал в обществе Андерса и его красавицы жены Евы. Уже подали кофе, когда внезапно распахнулась дверь столовой и появился мокрый, запыхавшийся Георг.
– Ну, теперь держись, Морган… – выдохнул он, опускаясь на ближайший стул.
Его джинсы промокли от колен и выше. Андерс сходил к бару и поставил на стол перед Георгом чашку кофе и рюмку коньяка.
– На-ка, подкрепись.
– Мона Лиза и Билл едут сюда, – сообщил Георг.
– В это время суток?
– Билл сам позвонил.
– И что он сказал?
– Чтобы мы ждали его в конторке.
– Приказ?
– Приказ, – кивнул Георг.
– Я собирался лечь пораньше.
