Чиннмарк слегка кивнул. Испуг в его глазах пропал. Мы отпустили хватку, и он осторожно встал. По лицу Чиннмарка было видно, какого усилия ему стоит держать себя в руках.
– Отдай кранец и прижимайся к нам, – велел Билл Кронпринцу.
Тот отозвался кивком, и Мона Лиза, молча стоявший за его спиной, свесил у сверкающего лаком правого борта «Бустера» большой кранец, обтянутый парусиной.
Взяв Чиннмарка под руку, Билл подвел его к левому борту яхты.
– Сможешь прыгнуть, когда «Бустер» прижмется к нам? – спросил Билл.
Чиннмарк рассеянно кивнул. Его била легкая дрожь, руки тряслись. Затаив дыхание, мы смотрели, как он заносит ногу для прыжка, но все обошлось хорошо. Чиннмарк тяжело опустился на сиденье в кормовом колодце «Бустера» и уставился на настил.
Мы молча проводили взглядом наш буксир, когда Кронпринц повел его контркурсом к северному входу в гавань.
– По местам, – распорядился Билл, снова берясь за штурвал.
– Жуть какая-то, – произнес Ян Таннберг.
– Вот уж от кого не ждал, – озадаченно молвил Эрик. – Чтобы Чиннмарк вел себя как перетрусивший ребенок…
– Так ведь осенью что пережил, – сказал я, вспоминая поведение Чиннмарка, когда его откачали после аварии «Конни».
– Потом обсудим, – вмешался Билл. – Стаксель-шкот выбрать!
«Папенькины мальчики» поспешили занять свои места. Хотя экипаж сократился на одного человека, надо было продолжать тренировку.
– Поехали, черт возьми! – Сочная английская речь Яна Таннберга с его певучим финским произношением сопровождалась звяканьем велосипедной цепи. Стаксель-шкот быстро намотался на лебедку, и боут ударился в блок.
– Выбрать грота-шкот, проверить шкотовые углы, «Конни» ждет нас. – Билл повел «Леди» в сторону ожидающего нас «зайца».
– Четвертый, подсоби мне с рельсом, подай наветренный блок вперед на тридцать сантиметров, – сказал я.
Эрик Турселль тотчас взялся за дело. Сам я наладил подветренный блок.
Билл подошел к «Конни» с наветренной стороны и привелся, когда мы оказались бок о бок.
Приближалось время старта, и хотя это была всего лишь тренировка, я волновался не меньше, чем во время настоящих состязаний.
– Сорок пять секунд, курс сто пятьдесят пять градусов, – громко доложил Мартин.
– Выбрать грота-шкот, полный ход, – сказал Билл.
Я энергично заработал руками. «Викинг Леди» накренилась и прибавила ход.
– Тридцать секунд.
– Двадцать пять.
– Двадцать.
– Пятнадцать.
– Десять… девять… восемь…
Под ветром от нас «Конни» с шипением разрезала волну.
– Пять… четыре… три… два… один – выстрел! – Последнее слово Мартин выкрикнул. Затем добавил: – Курс – сто пятьдесят три градуса.
– Всему экипажу откренивать, – негромко скомандовал Билл.
Только губы его шевелились, все внимание было сосредоточено на мелкой встречной волне и «пузе» стакселя. Происшествие с Чиннмарком – забыто. Сейчас его заботило одно: как развить наибольшую скорость.
– Экипаж – на наветренный борт!..– передал я команду Билла.
Уже через пять минут мы увидели, что «Конни» уходит от нас. Она шла круче к ветру и быстрее.
– Придется нам поработать, – сказал Билл. – «Леди» идет недостаточно круто.
Ответственный труд по настройке парусов шел полным ходом.
– Четвертый, опусти скобу грота-шкота на два деления, десятый, уменьшить просвет стакселя на десять сантиметров, – скомандовал я.
Ханс и Эрик не мешкая приступили к выполнению.
– Курс сто пятьдесят три градуса, – доложил Мартин. – Минута до поворота на другой галс.
Мы привелись чуть круче. То ли благодаря настройке парусов, то ли из-за перемены ветра – сразу не понять.
– Минута до поворота! – крикнул я.
