требовалось в несколько секунд намотать на барабан при каждом повороте оверштаг. Вряд ли среди нас нашлись бы охотники поменяться местами с шкотовыми.
Растяжение мышц, ущемление ногтей, вывихнутые пальцы, ноющие спины и общая ломота всех костей были таким обычным явлением, что о них никто не заикался. Не говоря уже об усталости.
У Сэлли Стефенс нашелся пузырек с жидкой мазью от ее старческих недомоганий. Чудесное снадобье приготовил какой-то целитель-индеец, земляк Сэлли, и она охотно пускала пузырек по кругу. Мазь замечательно помогала, да только хватило ее всего на два дня.
Последующие две недели Билл отрабатывал скорость в исполнении маневров. Держа в руках секундомер, положив на скамью рядом с собой записную книжку, он снова и снова заставлял экипаж «Леди» выполнять поворот оверштаг, перебрасывать гик, ставить и убирать спинакер, менять стаксели. С восьми утра до восьми вечера.
– Поднатужьтесь еще, парни!..– кричал он. – Надо поворачивать на две секунды быстрее!.. Поворот!.. Ну, давай!..
Мы трудились, тянули изо всех сил.
– Еще секунду надо отыграть. Поворот!.. Давай!.. Билл крутил штурвал, и мы старательно повторяли заученные приемы.
Молниеносный поворот, и «Леди» идет новым галсом.
– Опять проиграли две секунды!.. Не спать, не спать… Поворот!.. Давай!..
Билл драл глотку, мы тихо чертыхались.
Так продолжалось час за часом. На Билла невозможно было угодить. В его записной книжке значилось идеальное время для каждого маневра. Это время было на пятьдесят процентов лучше показанного в 1967 году знаменитым экипажем «Интрепида». Действовать вдвое быстрее – такую цель поставил перед нами Билл. Невозможный темп. Через две недели тренировок под кнутом Билла Маккэя мы достигли невозможного. В девяти случаях из десяти большинство маневров укладывалось в идеальное время.
– Это уже на что-то похоже, – сказал Билл, заменяя непременную спичку предложенной мной сигаретой.
Убедительный признак того, что наша работа начинает ему нравиться.
«Викинг Леди» еще раньше была готова отправляться через Атлантику. Скоро и экипаж будет достоин составить ей компанию.
14
Седьмого августа меня разбудил мусоровоз, нагруженный пустыми железными бочками. Не очень благозвучный, но вполне эффективный будильник. Я посмотрел на часы. Без десяти шесть.
Подойдя к окну, я прежде всего, как всегда, поинтересовался погодой. Пасмурно. Слабый ветер. Пелена кучевых облаков на высоте около трех тысяч метров на западе сулила проливные дожди.
На улице внизу показалась фигура в черном. Билл Маккэй. Выходил для тренировочной пробежки? От этого безумца всего можно ждать. Правда, сейчас он не бежал, а шел размеренным шагом, погруженный в свои размышления. Какую еще чертовщину готовит нам?
Я отошел от окна, чтобы Билл не заметил меня, сел на кровать и закурил. Покой длился недолго. Раздался стук в дверь, и я не ошибся в своем предположении, кому это вздумалось навестить меня с утра пораньше.
– Привет, Морган, – сказал Билл.
– Привет, Билл, – отозвался я. Он опустился на стул у окна.
– Знаешь, сколько часов мы тренировались в этом году?
– Миллион, – ответил я.
– Тысяча сто восемьдесят четыре. Что скажешь?
– Лучше не напоминай.
– Я намечал тысячу двести, – невозмутимо продолжал он. – Как тебе известно.
Я кивнул. Точно – тысячу двести.
– Два дня потеряли из-за пожара, к сожалению, – добавил Билл, глядя в окно.
Ему достало такта не ссылаться на смерть Георга.
– Я как раз хотел умываться, когда ты пришел, – сказал я.
– А пришел я сообщить, что решен вопрос с транспортировкой «Викинг Леди» в Америку. Анетта доложила, что для лодки есть место на «Грипсхольме», который отплывает шестнадцатого числа.
– Так скоро?
– Чем раньше, тем лучше.
Он прав. «Викинг Леди» настроена. Команда подготовлена. Тянуть с отправкой нет смысла.
– Кстати, сегодня вечером мы определим состав экипажа. В вестибюле уже висит объявление-Билл вышел. Я проводил его взглядом. «Мы определим», – сказал он. «Мы» – это только сам Билл и никто другой. В операции «Отче Наш» Билл Маккэй единолично воплощал народное мнение.
Быстро одевшись, я спустился в столовую срезать макушку яйца и окропить чашкой кофе пересохшую от табачного дыма глотку. Перед доской объявлений задержался ровно столько, сколько потребовалось, чтобы усвоить следующее:
«Маменькины сынки» и «Папенькины мальчики» —
