труда Нестора были слова о происхождении Руси: 'Откуда есть пошла Русская земля'. В литературе имеются около двадцати различных ответов на этот вопрос, взаимно исключающих друг друга. По мнению Б. А. Рыбакова, русов считали и варягами, и литовцами, и балтийскими славянами, и финнами, и славянами, и среднеазиатскими аорсами, и др. Основная же борьба в историографии по этому вопросу, которая не прекращается и сегодня, шла между норманистами и их противниками. Длительность споров о происхождении Руси во многом объяснялась противоречиями в источниках, обилием домыслов и догадок у самих древних авторов. В этих источниках имеются прямые указания на то, что русы — варяги, и столь же прямые свидетельства их славянства. Русов то называют кочевниками, то говорят, что они из племени славян, то противопоставляют их славянам и т. д. Мнения на сей счет разнохарактерны, очевидно, историки и далее будут трудиться в этой области, высказывать свои гипотезы и различные суждения. Однако необходимо учитывать, что в 'Повести временных лет' Нестора употребление слов «Русь», 'Русская земля' ассоциируется с понятием восточных славян, единой русской народности, единого русского государства. Это же понятие характерно и для более поздних суждений летописцев. На этой 'Русской земле' существовало несколько враждовавших между собой княжеств: Киевское, Переяславское, вотчина Юрьевичей, Черниго- Северская вотчина Ольговичей и др. Из различных суждений о понятии 'Русская земля' точка зрения академика Б. А. Рыбакова нам представляется наиболее приемлемой и правдоподобной. Русская земля IX– XIV вв. в широком смысле слова — это область древнерусской народности с единым языком, единой культурой, временной единой государственной границей (см.:
Определенный интерес по этим сюжетам представляет и другая точка зрения, изложенная в книге 'История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX — начала XX в.', изданной в Москве в 1991 г. В статье С. В. Думика и А. А. Турилова 'Откуда есть пошла Русская земля' читатель найдет интересные суждения по этим вопросам, с которыми можно согласиться, а можно и поспорить. Авторы пишут, что мы должны отдавать себе отчет, что само по себе происхождение названия страны отнюдь не является решающим для оценки генезиса ее государственности. В истории есть немало примеров, когда народ заимствует свое имя совсем не от того предка, от которого наследует язык и материальную культуру, причем комбинации тут могут быть самыми различными. Славяноязычные болгары носят имя тюркского племени, в VII в. создавшего на Балканах первое Болгарское царство и бесследно растворившегося среди славянских племен, составляющих большинство его населения. При этом, отмечают авторы, в их материальной культуре весьма заметно присутствие третьего этноса — древних фракийцев, эллинизированных во времена Римской империи.
Объединение восточнославянских земель в древнерусское государство было подготовлено внутренними социально-экономическими процессами. Но произошло это, по мнению авторов, в результате похода князя Олега вместе с другими племенами на Киев в 882 г. при активном участии варяжской дружины. Сравнительно легкое утверждение власти Олега в Поднепровье свидетельствует о том, что к этому времени созрели внутренние условия для объединения. Какую роль в этом сыграли варяги? Несомненно, очень важную. Дело не в каких-то организационно-государственных качествах скандинавов. В качестве подтверждения этого положения можно обратить внимание на то, что в Исландии и Гренландии поселившиеся там в средние века потомки норманнов, предоставленные сами себе, государства не создали вовсе. Но в Восточной Европе появление варяжских дружин, по-видимому, заметно ускорило процесс образования государства. Они явились консолидирующим элементом и на первом этапе составляли опору великого князя, их представителя. Славянское в своей основе (вместе с балтскими, финно-угорскими племенами) древнерусское государство не являлось чисто варяжским «детищем». Однако элементы активного участия варягов в жизни славян способствовали усилению этого процесса.
Сложившееся к IX в. древнерусское феодальное государство (называемое историками также Киевской Русью) возникло в результате чрезвычайно длительного процесса раскола общества на классы, проходившего у славян на протяжении I тысячелетия н. э.
Вопрос о начале появления Русского государства интересовал русских историков-летописцев еще в XI–XII вв. Самые ранние летописи начинали свое изложение с княжения Кия, считавшегося основателем города Киева и Киевского княжества. В литературно-документальной летописи 'Повесть временных лет', написанной в XII в., дается довольно подробное описание исторических событий периода, предшествовавшего образованию русского государства. Государство Русь, по мнению академика Б. А. Рыбакова, сложилось из пятнадцати крупных населенных восточными славянами областей. Около Киева издавно жили поляне, их земля считалась ядром древнерусского государства. По мнению ученых, в глубокой древности восточное славянство состояло из 100–200 небольших племен, в каждом племени имелось свое вече (собрание), решавшее важнейшие вопросы общественной жизни, оно же выбирало военного вождя (князя); существовали дружина из молодежи и общественное ополчение. Они были сконцентрированы в городах, которые именовались в те годы «градами». Эти «грады» еще не были настоящими городами, но многие из них, являвшиеся в течение нескольких веков центрами племенной округи, с развитием феодальных отношений превратились или в феодальные замки, или в города.
Вопрос о происхождении древнерусского государства связан с формированием древнерусской народности. Большинство дореволюционных историков происхождение русского государства связывало с вопросами этнической принадлежности народа «русь». Ряд историков, как отмечалось выше, придерживаясь норманнской теории, считают, что «русь» — это варяги, норманны и другие жители Скандинавии. Вокруг теории о норманнском происхождении Руси и призвании варягов долгое время в исторической науке шла усиленная дискуссия, которая порой переходила в острую идеологическую борьбу. Варяжская проблема становилась ареной идеологического и политического противостояния. Как отмечал академик Б. Д. Греков, «легенда» о 'призвании варягов' много веков находилась на вооружении идеологов феодального государства и была использована русской буржуазной наукой' (Вопросы истории. 1991. № 6. С. 5). Академик Б. А. Рыбаков полагает, что к тому моменту, когда на севере славянских земель появились варяги, в Среднем Поднепровье уже сложилась Киевская Русь. Варяги-пришельцы не овладевали русскими городами, а ставили свои укрепленные лагеря рядом с ними. Он признает реальность Рюрика, но сомневается в двух других героях «легенды» — Синеусе и Труворе. «Легенда», очевидно, составлена из различных преданий и рассказов, в которых историческая правда сплеталась с вымыслом, окружившим описание событий, происходивших за два столетия до их записи. Б. А. Рыбаков, допуская наличие 'исторической правды' в легенде, выделял норманнский период в истории Руси, охватывающий три десятилетия (882–912 гг.), когда власть в Киеве захватил норманнский конунг Олег, ставший на время киевским князем.
Вообще-то в советской историографии существовало три подхода к сообщениям летописи о призвании варягов. Одни исследователи считают их в основе своей исторически достоверными. Другие — полностью отрицают возможность реальных фактов. Третьи улавливают в 'предании о Рюрике' отголоски действительных происшествий, но отнюдь не тех, что поведаны летописцем.
По наблюдению Б. А. Рыбакова, в русской исторической литературе XI в. существовали и боролись между собой два взгляда на происхождение Русского государства. Согласно одному взгляду центром Руси и собирателем славянских земель являлся Киев, согласно другому — Новгород. В этой связи отметим, что один из ранних исторических источников — 'Остромирова летопись' 1050 г. — в создании российской государственности на первый план выдвигал Новгород. В этой же летописи было записано и 'Сказание о призвании князей-варягов'.
Из 'Остромировой летописи' легенда о призвании варягов перешла в 'общерусское летописание', получив в XII в. совершенно иное толкование. В частности, проводилась идея «первородности» княжеской власти в Новгороде, ее независимости от Киева и других крупных центров, пытавшихся влиять на замещение новгородского княжеского стола.
Новгород, во-первых, заявлял о своих претензиях на господствующее положение, поскольку издревле являлся средоточием верховной власти, распространявшей свое действие на соседние города и земли. Во- вторых, он объявлял города Верхней Волги находящимися в сфере своих интересов, т. е. притязал на эти города. Такая политика Новгорода вытекала из конкретной исторической ситуации, сложившейся в конце XI
