Аркудов метнул свой камень в самый последний миг. Булыжник угодил существу прямо в грудь, оттолкнув его от жертвы. Острый край рассек шкуру, не причинив особого вреда, но нанеся глубокую царапину. Собакоголовое чудовище взревело и схватилось за рану. Антон от удивления даже забыл метнуть следующий снаряд – в то время, как противник игнорировал горячий свинец, обычный камешек заставил его подскочить от боли.
Карпатский Анубис поднес измазанную кровью ладонь к носу, принюхался и снова заревел. На сей раз – угрожающе. Антон, понимая, что большего сделать не сможет, поспешно швырнул второй снаряд. И поразился своей невероятной меткости, поскольку попал в здоровый глаз твари. Дикий вопль огласил своды пещеры. Чудовище схватилось за увечную башку, отступив в темноту. Очень повезло!
Тем временем полковник успел перезарядить пистолет и продолжил обстрел. Ослепшее чудище было прекрасной мишенью. Одну за другой силовик послал в голову песиголовцу все восемнадцать пуль. И каждая достигла цели. Прикрывавшая глаз лапища и череп превратились в кровавое месиво. Монстр зашатался и, словно подрубленное гигантское дерево, с грохотом сверзился наземь. Еще некоторое время его тело сотрясалось судорогами и конвульсиями, пока, наконец, не затихло.
Прошла еще пара долгих мгновений, прежде чем люди решились приблизиться к поверженному врагу.
– Это невероятно, – повторял Антон, с широко раскрытыми глазами вглядываясь в труп. – Это настоящая сенсация!
– Какая там сенсация, – недовольно буркнул себе под нос полковник. Он немало был раздражен, руки сильно дрожали, левый ус приподнимался от нервного тика. – Обыкновенный страж. Вернее, стражница… Никогда не думал, что остались ей подобные.
– Что? – не понял Аркудов.
Мечтательность Антона как ветром сдуло. Он вдруг посмотрел на все со стороны, и грудь стиснуло от нахлынувших эмоций. Вспомнилось, как не далее этого утра он находился в отцовском кабинете, одолеваемый похмельем, и силился разгадать зашифрованные строки. А затем навалилось: полковник с автоматчиками, разговор о том, что миром пытается управлять горстка беспринципных заговорщиков. Атака неизвестных на жилой дом среди бела дня, потом попытка захвата здания службы безопасности. Все закончилось тем, что полковник, казалось, пошел против государства, которому служил едва ли не целую жизнь. Из-за чего? Из-за каких-то бумажек полоумного археолога! Якобы они сумеют помочь в борьбе против… кого?
– Какая еще стражница? – повторил Антон. – Что вы хотите сказать?
– Да самка это, – ткнул силовик пистолетом монстру в область гениталий.
– Нельзя ли поподробнее? – переспросил обескураженный профессор. – Вы пришли ко мне с разговорами о войне с мировым правительством. Я действительно убедился – стреляют по-настоящему. Но тут, тут…
Антон решил не упоминать о странных метаморфозах, случившихся с его спутником. После встречи с песиголовцем-стражницей в памяти вновь возник кабинет отца: искаженное лицо полковника, остекленевшие глаза и голос покойного археолога, раздающийся из груди Павла Геннадиевича; как он тогда говорил?
Аркудов смотрел под ноги – на безобразное, обросшее шерстью тело и пытался понять, о ком говорил его отец устами полковника. Он чувствовал, что все взаимосвязано – и мистические события этого дня, и дневник археолога, и этот неуклюжий монстр, лежащий в собственной крови. Натекшая лужа в полутьме казалась совершенно черной. Что-то подсказывало: Антон благодаря отцу вплотную приблизился к такой же таинственной черноте. Кошмарной и непостижимой умом.
– Что все это значит? – в который раз спросил Аркудов, не слишком надеясь на ответ.
Расчерченное морщинами лицо полковника заметно напряглось в отблесках фонаря. В прищуренных глазах, показалось Антону, промелькнула злость. Павел Геннадиевич неспешно перезарядил пистолет, покатал на ладони несколько патронов, причем его губы шевелились, подсчитывая. Наконец, он опустил руку с оружием и прицелился лежащей твари в горло.
Вспышка выстрела ослепила Антона. Когда он открыл глаза, вновь привыкая к полутьме туннеля, Павел Геннадиевич стоял рядом.
– Я ведь говорил тебе, что мировое правительство образуют не совсем обычные люди. Вернее, совсем необычные, Антон.
– И?
Полковник молча пожевывал усы. В темноте это выглядело, будто старик безуспешно пытается проглотить серебристую рыбешку.
– Если бы я с ходу начал рассказывать тебе о том, что, возможно, сражаюсь с представителями внеземного разума?
– Я бы вас молниеносно послал на громоотвод, – не дал закончить полковнику Антон. Поморщился, поскольку глупая шутка в данной обстановке была совершенно неуместной. – Послал бы невзирая на любые корочки и происшествия.
– Теперь-то этого сделать не можешь.
Улыбка далась Павлу Геннадиевичу с видимым трудом. Аркудов заметил, что сражение с песиголовцем забрало у силовика намного больше сил, чем тот хотел показать.
– Не могу, – согласился Антон. – И даже не из-за ваших рассказов, а деваться некуда. У вас такой свирепый вид, что, если я развернусь и попытаюсь уйти, спина у меня превратится в такое же решето, как у этого… этой стражницы.
Полковник реплику проигнорировал. Жестом пригласил Антона вернуться к обнаруженному обелиску.
– Никуда не пойду, пока не объясните, что здесь творится, – встал в позу профессор, для большей уверенности ударяя себя кулаком по бедру. – Пускай это будет рассказ о летающих тарелочках, но главное, чтобы правдоподобно. Убедите меня, что я не сплю, выжрав паленой ужгородской водки на отцовской могиле. Тогда черт с вами – найдем этот дневник…
Он слегка запнулся, когда рука непроизвольно хлопнула не по штанам, а по поясу, за которым, под рубашкой, прятался злополучный блокнот.
Полковник очень медленно – то ли размышляя, то ли с угрозой – повернулся. В лицо Антону ударил свет фонаря.
– Что конкретно ты хочешь знать? – спросил Павел Геннадиевич. – Тебе было сказано: есть двадцать… существ, так называемых Правителей, которые пытаются управлять нашей цивилизацией. Помимо экономических, идеологических, политических и других известных науке инструментов управления, они обладают некоей сверхсовременной Системой технологий, позволяющих через средства массовой информации влиять на сознание людей. Причем влиять до такой степени, чтобы организовать локальный конфликт вроде восстаний в Египте и Белоруссии, начать третью мировую войну или больше – заставить человечество самоуничтожиться. Это даже не гипноз или другие известные методы подавления человеческой воли, все намного сложнее. Они нашептывают мнение, создают мысли, формируют мировоззрение. Тотально – для всех. И люди идут за ними, как овцы, довольствуясь навязанными ценностями, не понимая, что никогда не знали настоящей свободы и знать не будут.
В этот день уже происходил подобный разговор. В кабинете покойного отца Антона полковник предъявил неоспоримые доказательства, основанные на внимательно проанализированной истории развития человечества. Действительно, могло существовать сообщество с возможностями и ресурсами мелкого божка: целые континенты склонялись перед его волей, история развивалась по указанному руслу.
– Вы упоминали, что, если эту загадочную двадцатку не остановить, до конца года наша цивилизация
