мнению должна выглядеть нечистая сила, он нарисовал бы мысленно что-то очень похожее.
И тем более странным выглядело на этом лице — да и во всей фигуре совершенно человеческое выражение недоумения и растерянности, даже, пожалуй, паники. Блестящие кромки одежды шевелились, выдавая тяжелое учащенное дыхание. Взгляд странно матовых глаз метался, оставаясь при этом пустым, как у слепой.
— Ну и ну, — проговорил Олег. — Кого только в аэропорту не увидишь… Она, должно быть, из какого-нибудь Восточного Суринама час назад прилетела.
— Ты что, не понял? — нервничала Надя. — Она снилась мне!
Он досадливо мотнул головой.
— Ты просто заметила ее краем глаза, прежде чем заснуть. Так бывает. Ты же не боялась ее во сне, верно?
— Во сне… Во сне все, как так и надо!
Она вспомнила колонну ящеров с заплечными мешками и еще глубже впилась пальцами в олегово плечо.
— Ты мне синяк поставишь, — он осторожно высвободился и обнял жену одной рукой. — Значит, она в таком милом наряде, снилась тебе в поле? Интересно, что она там делала?
— По чем я знаю? По-моему, прививала кукурузу.
Олег, недостаточно искушенный в сельском хозяйстве, не сумел оценить это предположение по достоинству. Он всмотрелся еще раз. Цвет кожи при таком освещении неясен — только и понятно, что не черная — но раса, определенно, чужая. Индианка, наверное. Сама, бедняга, не в своей тарелке.
— Посмотри, как дышит, — шептала Надя, выглядывая из-за его плеча, словно из окопа. — Там воздух не такой.
— Где
— Во сне…
Олег повернулся к ней.
— Знаешь, что?..
Он собирался посоветовать жене лучше поспать еще и увидеть что-нибудь попроще, но все его мысли и намерения вдруг начисто отсек короткий и не очень сильный мелодичный звук.
Не поняв еще, в чем дело, Олег метнул инстинктивный взгляд в направлении звука, и успел поймать в просвете распахнутых дверей вокзала знакомое — откуда? — странное треугольное лицо под валиком неестественно светлых волос. Перегорающей лампой вспыхнула в мозгу картина лестничной клетки, исчерченной косыми тенями, и солнечных бликов на винтовом валу. Не сознавая, что он делает, Олег встал со скамьи и быстро пошел к дверям. Надя оцепенело смотрела вслед. Уже на ступеньках его нагнало ее испуганное:
— Ты куда?
— Я сейчас, — отозвался он, не оборачиваясь, и вошел в полный негромкого людского гомона зал.
Беловолосый уже успел подняться на маленькую галерею — туда, где не было людей — и стоял у перил, отчетливо излучая точно такую же, разве что чуть менее паническую, растерянность, как иностранка на скамейке. Обыденный во сне костюм оказался серыми шортами и немного более светлой безрукавной блузой, волосы в электрическом свете оставались белыми, как вата. Он лихорадочно крутил в руках предмет, напоминающий многоглазую розовую мыльницу, проделывал с ним какие-то непонятные манипуляции, иногда получая в ответ сухие щелчки и фонтанчики синих искр.
Олег с усилием оторвал взгляд от этой картины, стремясь убедиться, что не угодил ненароком в приснившийся мир косых решеток и рогатых собак. Нет. Зал и люди в нем оставались своими, привычными и нормальными. На беловолосого явно никто особенно не обратил внимания — расположившаяся в углу на сумках и узлах колоритная группа людей азиатского типа в полосатых халатах и вышитых тюбетейках своими непонятными, но очень выразительными разговорами привлекала гораздо больше любопытства. Ошалело осматриваясь кругом, Олег уловил только один устремленный на галерейку взгляд и выхватил из невнятного шума только одну хрипловатую фразу: «Я всегда говорил, они там все, в Америке, чокнутые!..»
— Ну и что ж, — подумал Олег, обретя наконец способность думать. Увидел краем глаза перед сном. Как и Надя…
Надя!
Она облегченно вздохнула, приподнявшись со скамейки ему навстречу. И он вздохнул облегченно. На месте жена, на месте нормальные дома, ночь, площадь, луна, фонари. И женщина не то из сна, не то из джунглей тоже на месте.
— Что там такое?
— Ну… разве нельзя на минуту отлучиться?..
— Не выдумывай! — потребовала Надя, силком усаживая Олега снова рядом. — Что ты увидал?
— Ну, могу и я тоже увидать того, кто мне приснился? Считай, что завидно стало.
— Не пойму, — она сдвинула брови. — Ты что увидел? Лифт?
Подробный пересказ сна занял от силы три минуты. Куда больше ушло на описание растерянного беловолосого с его мыльницей. В темных надиных глазах блеснуло невольное злорадство.
— Ну, что теперь скажешь?
Олег пожал плечами. Он сам не заметил, рассказывая, как впечатление чуда растворилось в обыденных словах.
— Да то же и скажу, что раньше говорил. Мы с тобой оба подсознательно заметили перед тем, как заснуть, необычные фигуры — отсюда и сны. Что ж тут другое скажешь?
— Ну ты подумай, что за совпадение! Каждому по фигуре, притом одновременно!
— А ты что предлагаешь? — рассердился Олег. — Какое объяснение? Материализацию духов и раздачу слонов?
— Насчет слонов не знаю, — Надя вдруг отвернулась и показала рукой в сторону площади. — Ты лучше скажи, кто вот этого подсознательно заметил? Пока ты внутрь ходил, я его углядела вполне сознательно.
На троллейбусной остановке под фонарем стоял старик в сером плаще. Обыкновенный старик, обыкновенно — разве что не совсем по сезону одетый. За одним исключением. На голове его красовалась темная очень широкополая шляпа с низкой полукруглой тульей. Олег сразу вспомнил, что именно такую шляпу смастерили для него, когда он на утреннике во второй группе детсада изображал Кота в Сапогах.
Положим, не в шляпе дело — мало ли кому и как взбредет в голову валять дурака — но Олег, испытывая какое-то несуразное чувство протеста, тем не менее сразу узнал в облике старика все ту же необъяснимую растерянность, граничащую с паникой. Старик следил, как расходится на узкой полосе между сквером и зданием троллейбус с автомобилем, и всей своей осанкой давал понять яснее ясного, что эта картина повергает его в глубокое недоумение. От него веяло неуверенностью и страхом гораздо отчетливее, чем если бы он полчаса описывал свое душевное состояние словами.
— Вот ты как хочешь, — прошептала Надя Олегу в ухо, — а он сейчас снился кому-то третьему!
— Эпидемия, — успел только проговорить Олег — и замолчал, потому что старик обернулся, робко осмотрелся и нетвердым шагом направился прямо к ним.
Они смотрели на него, а он подходил все ближе, перед самой скамейкой остановился и вежливо приподнял невообразимую шляпу. Впрочем, лицо под ней оказалось вполне человеческое — умное, доброе немолодое лицо. Только вот фраза, которую он произнес, непривычно мягко и текуче выговаривая звуки, оказалась под стать не лицу, а всей сонной одури нынешней ночи.
— Юные люди, не скажете ли вы мне, как давно в этом городе ввели правостороннее движение?
Надя молча расширила глаза. Олега вдруг охватило радостное облегчение: «Господи, да ведь все проще простого — это я опять сплю, только и всего! И надина женщина (а кстати, где она? нет, не исчезла, сидит, где сидела), и мой безволосый, и этот старик всего-навсего продолжение сна!»
Как хорошо понять, наконец, что происходит! Испытывая блаженное чувство освобождения, он спокойно ответил:
— Точно вам сказать не могу, я, видите ли, не специалист, я занимаюсь строительной техникой. Но думаю, что еще на заре автомобилизма.
