XXL за Раечкой и Сашей, никаких особенных загадок он в них не замечал. Феномен загадочной русской души никак не проявлялся. Их поведение и образ мыслей были вполне логичными, и не более того. И дело, судя по всему, было даже не в том, что для проведения научного исследования XXL выбрал семью, мягко говоря, не совсем русскую. Если разобраться, человек любой национальности, родившийся в России или даже просто проживший в ней энное количество лет, не может не обрусеть. И, даже оказавшись в другой стране, он совершенно искренне считает себя русским. Да и жители любой другой страны относятся к выходцам из России исключительно как к русским, будь эти выходцы хоть трижды китайцами и по документам, и по физиономии. В этом, несомненно, была какая-то загадка, и XXL, регулярно смотревший со своими хозяевами по телевизору различные полемические передачи, среди которых были и посвященные национальному вопросу, прекрасно об этом знал и даже сообщал соответствующую информацию на планету Трон. Правда, в зашифрованном виде эта информация выглядела примерно так: «Где родился, там и пригодился», «Всякая сосна своему бору шумит», «Далеко сосна стоит, а своему лесу веет», что озадачивало получателей. Ни сам XXL, ни его коллеги на планете Трон и представить себе не могли, что все эти шифровки, на составление которых инопланетным доктором наук было затрачено столько мыслительной энергии, можно было позаимствовать из любого сборника русских народных пословиц и поговорок.
Наблюдая за Раечкой, XXL отправлял в космос сообщения типа: «Рука руку моет», «Денежка не бог, а полбога есть», «Мед пьем, а на угольках экономим», «Хорош гость, коли редко ходит», «Не спеши, коза, все волки твои будут», «Охал дядя, на чужие деньги глядя», «Не наше дело горшки лепить, наше дело их колотить», «Овсяная каша хвалилась, будто с коровьим маслом родилась», «Куда черт не поспеет, туда бабу пошлет»… Да мало ли! Раечка была личностью необыкновенно разносторонней. Она по возможности старалась быть хорошей и полезной для всех, хотя, согласно тем же пословицам, хорошим для всех человек быть не может. Правда, «хорошесть» ее была не бескорыстной: Раечка всегда имела в виду, что порядочность и доброжелательность — это самая выгодная политика. Иначе говоря, как аукнется, так и откликнется.
Саше Сириус был обязан откровениями из ряда: «Не стоит село без праведника», «Терпение и труд все перетрут», «Красна изба не углами, а красна пирогами», «Не зная броду, не суйся в воду», «Терпи казак — атаманом будешь», «Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан», «Проведу и я свою борозду» и, между прочим, «В тихом омуте черти водятся».
Правда, не все поступки супругов можно было зашифровать в пословицы. Вот, например, как понять инопланетным рассудком Раечку, когда она, закончив телефонное чириканье с очередной подружкой, вдруг жаловалась Саше:
— Господи, как она мне надоела. Все-таки дура непроходимая!
А вскоре опять звонила своей «дуре», надолго занимая при этом телефон.
Или же, например, назвав на какой-нибудь праздник полный дом гостей (своих и Сашиных родственников), она, незадолго до их прихода, вдруг принималась говорить мужу, что все они мерзавцы. Между прочим, приходят, чтобы пожрать на халяву. Это было нелогично, так как и с той, и с другой стороны родственники были весьма состоятельные и далеко не голодные. А когда муж становился к плите, чтобы организовать праздничный стол, Раечка тыкала пальчиком то в говяжий подбедерок, то в отливающий серебром бок благородной рыбы, выговаривая Саше за то, что он готов потратить последние деньги, лишь бы перед этими паскудными гостями «блеснуть яйцами». Доведенный до бешенства, Саша срывал передник и убегал в комнату, где воображение тут же начинало рисовать ему страшную картину: гости приходят к пустому столу и смотрят на него, Сашу, между прочим владельца ресторана, осуждающими глазами. Можно, конечно, было бы пригласить их в «Шени дэда», но, по мнению Раечки, это обошлось бы гораздо дороже. Поиграв желваками несколько недолгих минут, Саша вздыхал, вновь надевал передник и возвращался на кухню, где как ни в чем не бывало эстетствовала рядом с рыбьим трупиком Раечка: курила тонкую сигарету через длинный мундштук и пила крепкий кофе из крошечной фарфоровой чашечки.
Родственное застолье в доме Раечки и Саши обычно напоминало заседание Общественной палаты Российской Федерации. Обсуждались важнейшие вопросы — предоставлять ли независимость Косово, бомбить ли Ирак, как прижучить Польшу и Чехословакию, если они посмеют разместить на своей территории ракетные комплексы ПРО, которые предназначены якобы для того, чтобы перехватить ракеты, посланные в Америку Северной Кореей.
Между прочим, последний вопрос вызывал наибольший ажиотаж, потому что корейские родственники Саши подсознательно олицетворяли Раечкину родню с Америкой, которой те, по их мнению, сочувствовали. Обычно спокойные и уравновешенные, Паки, приняв рюмку-другую, вдруг обижались на Фраерманов, явно настроенных против Северной Кореи, и советовали им катиться из России хоть в свои любимые Штаты, хоть в Израиль. «Вот гады, — мрачно думал Саша Пак про Фраерманов, — наши ракеты сбивать хотят!» — забывая о том, что сбивать пока нечего, да и вряд ли будет что. «Не по Сеньке шапка», — подытоживал XXL, полагавший, что в бюджете Северной Кореи вряд ли имеются средства на такую роскошь, как баллистические ракеты. Фраерманы в свою очередь, багровея лицами, предлагали Пакам покинуть территорию если не России, то для начала Раечкиной квартиры, забывая о том, что она приватизирована на двоих. «Поезжайте, поцелуйте своего Ким Чен Ира!» Вспыхивала перебранка, которую Раечке обычно удавалось потушить тостом: «Ну, давайте за дружбу народов!» Корейцы с евреями неохотно чокались, выпивали в мрачном молчании, некоторое время обиженно закусывали, а потом, смягченные великолепной Сашиной стряпней, переключались на экономические и морально-этические проблемы, имеющиеся в России, на чем и мирились. «Худой мир лучше доброй ссоры», — готовил шифровку XXL.
— Иногда создается впечатление, что нами руководят инопланетяне, — произнес как-то во время застолья Раечкин дядя, известный в городе психиатр Михаил Иванович, для домашних же — просто дядя Мишук.
Здесь надо оговориться, что Ивановичем Миша Гильдентуллер стал еще в 1952 году, когда его папу, незабвенного Исаака Моисеевича, арестовали по делу врачей-вредителей. Потом папу, правда, реабилитировали, но Миша обратно в Исааковичи не пошел, так и остался Ивановичем…
«При чем здесь инопланетяне?» — одновременно насторожились XXL и его конкурент.
— Если бы наше правительство имело земное происхождение, оно бы любило свой народ, понимало его, — развивал мысль Мишук. — У меня же создается впечатление, что те, кто нами руководит, прибыли откуда-нибудь из глубин Галактики и теперь пытаются извести нас под корень. Они не понимают наших проблем, а главная их задача — набить карманы.
«Пилят сук, на котором сидят», — отметил XXL.
— Ведь что всегда было для русского человека самым главным?
«Что?» — еще больше насторожились пришельцы, надеясь, что дядя Мишук сейчас сформулирует квинтэссенцию загадочной русской души.
— Духовность! Самоотверженность! Доброта! Да! И еще способность сопереживать чужой боли. И уважение к старшим. И любовь к родине.
— Пьянство и лень! — вставила Раечка, с неудовольствием глядя, как дядя Мишук четким медицинским жестом наполняет очередную рюмочку.
— Любовь к хорошей выпивке, — строго заметил дядя, — присуща любому народу. — И, к удовольствию XXL, добавил: — Пей, да дело разумей! А насчет лени — Илья Муромец тридцать лет и три года лежал на печи. И что потом было? Знаете?
— К чему ты это все? — вздохнула племянница.
— Да к тому, что у меня создается впечатление, что последние десятилетия кто-то развращает нацию специально! Включаю телевизор. По одной программе — трахаются, прошу прощения, по другой — трахаются, по третьей — е…, то есть трахаются, извиняюсь. По четвертой кого-то зверски избивают, по пятой — изощренно пытают, по шестой — опять трахаются! И заметьте, все это — в детское время. А в новостях рассказывают о взрыве бытового газа, об авариях на дорогах, авиакатастрофах. Да не просто рассказывают, а показывают рыдающих родственников и пытаются брать у них интервью. Ну а на закуску — стихийные бедствия. Цунами, торнадо, землетрясения… И еще взрывы бытового газа. Ну и конечно же, криминальные разборки. Это у нас теперь самое главное. А мы смотрим на все это и спокойно жрем перед телевизором. Неужели наши руководители не понимают, что весь этот негатив делает нас невосприимчивыми к чужой боли? Это в лучшем случае! А если у человека психика нездоровая? Посмотрел
