— Шторм? Откуда?
— Вы же его и создали. Представляете, сколько скрепок ежеминутно производится на вашей планете? Каждая из них формирует вихрь, который никак не регулируется. Накладываясь друг на друга, они создают мощнейшую эфирную аномалию. Корабль с хорошим двигателем, может, и справился бы, но у нас маленькое исследовательское судно. Нас попросту выбросило на вашу планету, и потребовалось четыре года, чтобы восстановить корпус и заново настроить парус. Пришлось приспосабливаться, прятаться. Сами понимаете, что открыто заявить о себе мы не могли. Мы помним Розвелл, и никому здесь не хочется оказаться на хирургическом столе.
Ральф вздохнул. Да уж, хорошая репутация сложилась у Земли после того инцидента.
— Замаскироваться под китайский ресторан оказалось самым надежным. Доходов нам хватало и поддерживать существование, и делать запасы на путешествие. Само место способствовало наблюдениям… Для исследовательского корабля все обернулось даже неплохо.
— Откуда вы узнали, как меня зовут? — спросил Ральф.
— Мы ученые, — сказал Вонг Хо. — Наша задача — собирать информацию. Поскольку объектом нашего исследования был выбран этот город, мы собрали досье на всех его обитателей. Сделать это оказалось гораздо проще, чем вы думаете. Конечно, провести тесты и опыты мы смогли не со всеми.
— Опыты? На людях? — скривился Ральф.
— Не волнуйтесь. Ничего криминального или опасного для жизни и здоровья. В отличие от тех, кто был в Розвелле, мы не вивисекторы. Нам хватало той информации, которую можно получить в ресторане.
Ральф усмехнулся — стоило бы догадаться. Действительно: для опытов над людьми лучшего места, чем китайский ресторан, не придумаешь. Никто и не заметит.
Он достал из кармана найденную в парке скрепку.
— Полагаю, это ваше?
Вонг Хо осторожно забрал скрепку.
— Вчера мы проверяли парус, но слегка не рассчитали силу потока. Часть элементов унесло… к счастью, недалеко. Лететь на дырявых парусах неудобно, а рядом с Землей опасно. Пришлось посылать Айбо их собирать. Потому он за вами и увязался.
— Так и я думал, что не случайно сюда попал, — кивнул Ральф.
— Но вы же не жалеете? — лампочки в ресторане мигнули, и в фасеточных глазах заплясали озорные огоньки.
Ральф посмотрел на Стефани.
— Ничуть, — сказал он.
Из недр ресторана донесся тонкий писк. С каждым мгновением звук становился громче и громче — космический корабль готовился к старту.
— Вам пора, — сказал Вонг Хо.
Он проводил их до двери и выпустил на улицу. Горизонт уже алел на востоке, и звезды почти растворились на сером небе. Рваная улыбка месяца пряталась за крышами домов. Ральф поежился от прохладной сырости утра.
— Может, еще встретимся, — сказал Вонг Хо, повернувшись к девушке. — Если ты не забудешь самое красивое слово в мире.
Дверь ресторана закрылась. Некоторое время за толстым стеклом виднелись очертания фигуры владельца ресторана и капитана космического корабля. Черный контур на фоне прямоугольника бело- голубого света, словно фигурка из театра теней. Свет погас.
С тихим шелестом на дверь опустилась панель серебристого металла. В воздухе пронесся низкий гул. Ральф схватил Стефани за рукав и потащил прочь от ресторана. Может, он и не понимал устройства эфирных двигателей, но одно знал наверняка: стоять рядом со стартующим космическим кораблем небезопасно.
Под ногами мелко задрожала земля. Стефани споткнулась, Ральф едва удержал девушку. Здание ресторана с возрастающей скоростью закручивалось по часовой стрелке. В стороны брызнула штукатурка; серебристые панели и ленты скользили по стенам, полностью меняя облик «Хрустального Карпа». Остался огромный шар, похожий на осиное гнездо, сплетенное из металлических лент. Неоновая вывеска рухнула на землю и лопнула в блеске электрических искр.
Неуклюже покачиваясь, космический корабль оторвался от земли. Медленно, по спирали он поднимался выше и выше. Где-то вдалеке истошно взвыла сирена. Но, как всегда, полицейские опоздали. Увлекаемый волнами эфирного ветра бывший ресторан «Хрустальный Карп» полетел навстречу восходящему солнцу.
— Помнишь, как звали пса?
— Айбо, — сказала Стефани.
— Надо признать, у этого парня было чувство юмора. Как еще могли звать пса, в котором прятался робот?
Стефани улыбнулась.
— Самое красивое слово в мире… — повторил Ральф прощальные слова Вонга Хо. — Ты его знаешь?
— Звезды, — сказала Стефани.
Павел Калмыков
Ваучер
В подвале одного из домов города Самодола дожидался смерти большой старый пес. Пока еще слушались передние лапы, он затащил себя сюда, где спину грела горячая батарея, а перед носом потела живительной росой труба холодного водоснабжения. Драноухий кот с шерстью, сбившейся в грязный войлок, — удельный князь здешних мест — пришел понасмехаться над беспомощным врагом.
— Что, ваучер, отгавкался, друг человека? Отгонялся нашего брата? Если крысы хвост не отъели, мне скажи спасибо.
«Ваучер» ответил не сразу. Наглый тон кошака его не задел, душа пса уже приподнялась над суетой обид и религиозных распрей. Но он ответил:
— Мне кошачьё смолоду безразлично. Если и гонял когда — для конспирации только. Да, я жил как собака, а родился волком. Когда ветер пахнет тайгой — выть хочется. Теплый мамин живот вспоминаю, двух пушистых сестренок… Почему-то именно на меня, серого несмышленыша, пал выбор вожака.
Кот слушал недоверчиво, но не уходил, а «ваучеру» было почти все равно, верят ли ему и слушают ли вовсе. Говорил он медленно, то и дело замолкая, — собраться с дыханием и лизнуть росы.
— Беззаботное щенячество быстро кончилось. Вожак водил меня на окраину деревни, показывал собак, кошек, людей, гусей. Особо заставлял запоминать презренные манеры собачьего рода. А потом я мучительно старался скрутить непослушный хвост в кольцо, радостно вилять этим кольцом, издавать отрывистые громкие звуки, то есть лаять. Мне предстояло забыть нежные песни своего народа. Меня готовили для внедрения в деревню.
В крайнем дворе собачья будка пустовала. В одну из ночей я забрался в этот вонючий тесный ящик, а наутро мухой вился у ног хозяина, изо всех сил размахивая хвостом и преданно глядя в глаза. И получил хорошего пинка под ребро. Насилу сдержался, чтобы не дать сдачи, забился в будку, там взял себя в лапы. Не выгнали, и хорошо. Правда, и не кормили. Я тощал, но духом не падал: исправно лаял на прохожих, при виде хозяина изображал радость, только что сапоги ему не вылизывал. И кошек гонял: роль требовала. Наконец я дослужился до миски помоев и до имени Бобик. Ну Бобик так Бобик. Хотя какой из меня Бобик. Перед заброской мне дали настоящее волчье имя, но его знали только родители и вожак.
Хозяин все норовил посадить меня на цепь, но я не дался. Не затем я здесь был нужен. Будь хозяин упрямее, для одного бы из нас это худо кончилось. Но обошлось, и в промежутке между дневной и ночной рабочей сменами я бегал по деревне, улыбчиво виляя каждому встречному, обнюхиваясь с каждой моськой.
