носу. Серая кожа густо покрыта веснушечными пятнами. Мочка левого уха не то отстрелена, не то оторвана в стычке — по шее и плечу стекают густые капельки крови. Мутноватые, но отчетливо синие глаза смотрят внимательно и настороженно. И ни грамма сумасшедшего блеска.
— У тебя лицо не такое, как у этих… — спустя минуту-две заключил старик. — Кроме того, ты не выглядишь человеком, который часто врет.
— Я никогда не вру, — правдиво ответил Роман. — Спросите у любого из моих сослуживцев. Жаль, что многие не ответят — убиты вашими людьми.
Старик помолчал. Затем вздохнул и провел свободной рукой по стволу автомата.
— Наверное, я таки схожу с ума, — заметил он. — Однако Юра подсказывает, что ты действительно честный парень.
— Честный, — согласился Ветров.
На короткий миг он даже забыл о страшных событиях ночи, о смерти и пламени, обрушившихся на землю. Старик вызывал у Романа симпатию — такой дряхлый, а держится молодцом. Очень напоминает погибшего под Берлином прадеда, которого увековечила полустертая черно-белая фотография.
— Я все размышлял, зачем ты мне, молодой человек, лапшу на уши вешаешь, — сказал старик. — Жаль, не догадался. По всему получалось, что ты, — взгляд охранника скользнул по погонам Романа, — старший лейтенант, хочешь меня надуть и захватить командный пункт.
— Какой пункт? — Ветров все же решил, что разговаривает с умалишенным.
— Извини, ошибся, — виновато улыбнулся старик. — Память уже не та. Не командный пункт, а зал управления.
— Понятно…
— А затем ты стал говорить о правительстве и требованиях, — продолжил террорист. — И начал о захвате атомки. Да так убедительно, что я заслушался. По твоим словам получалось, что это я, а не вы ворвался сюда и начал всех убивать. Ты, сынок, ошибся. Я никуда не врывался. Лишь защищал это здание от тройки шпионов НАТО.
— От тройки? Э-э-э…
У Романа от неожиданности едва не отпала нижняя челюсть.
— Конечно, есть вероятность того, что ты и дальше хочешь меня обдурить, — вздохнул старик. — Но Юра говорит, что ты парень честный, и я ему верю.
— А кто такой Юра? — спросил Ветер. — Это он сейчас в комнате управления?
— Нет, — улыбнулся охранник. — В управленческой только трупы захватчиков. А Юра рядом с тобой стоит.
Роман отпрыгнул так стремительно, что ударился о стену. Сжавшееся от страха горло не позволяло дышать. Он смотрел в пустое пространство, где только что стоял. Никого. Лишь бело-зеленая штукатурка лестничного пролета.
Спецназовцы заволновались, но с места не сдвинулись — сдержал майор.
— Не туда смотришь, — захихикал старик. — Он улыбается у твоего правого плеча.
Ветер медленно повернул голову. Уставился на бетонные ступени лестницы. И снова никого не увидел.
— Ты не переживай, — успокоил парня охранник. — Мой давний фронтовой товарищ очень умело маскируется. Его больше никто не видит кроме меня. Юра это может.
— Вот как, — Ветров начал понимать, что умело замаскированный противник — лишь плод воображения старика. Нервно оправил на себе одежду. Поднял голову и спросил: — А чего ваш Юра такой молчаливый?
Охранник замер. Недоверчиво поглядел на Романа. Улыбнулся:
— А мы с ним шепотом по рации переговариваемся.
— Понятно. — Ветер кашлянул, не зная, как дальше продолжать разговор. Он подозревал, что после таких «переговоров» Батька с него снимет скальп и повесит на флагштоке в части.
Выручил старик:
— Вы ведь пришли, чтобы оборонять станцию? Мы с Юрой правильно уразумели?
— Правильно. Мы пришли, чтобы защищаться и никому не позволить ее взорвать.
— И я никому не позволю, — рассмеялся террорист. Блеснули ровные белые зубы — наверняка вставной протез. — Если ты говоришь правду, то мы по одну сторону баррикад. Это вас обстреливали во дворе, а потом пытались взять нахрапом?
— Да, — кивнул Ветров. — И танком пытались…
— Точно. Я вспомнил! — дед затоптался на месте. — Это ведь ты танк разнес! Я видел. Сидел на втором этаже, поджидая… Когда ворота взорвались, отошел с Юрой сюда — здесь легче обороняться. Молодец! Хорошо сработал, парень! Даже готов поверить, что ты не враг.
— У вас отличное зрение, — заметил Роман. Махнул за спиной майору: не бросайте гранаты. — Рассмотрели мое лицо с такого расстояния, да еще в сумерках.
— Снайпером я всегда был хорошим, — с невероятной гордостью промолвил старик. — И не только снайпером. Всю войну в особом диверсионном отряде. Полный кавалер ордена Славы, если тебе это что-то говорит. И с Германией воевал, и с Японией. А потом еще сколько лет лесных бандитов по Прибалтике отлавливал. Это сейчас они борцами против коммунистов стали. Бандиты, бандиты и есть. Сколько своих положили!.. Но от меня при встрече никто не уходил. Я своим убитым даже счет потерял. Муху за пятьдесят метров различаю. Но дальнозорок стал, к сожалению. Иногда и пальцев на руке не пересчитаю…
— Погодите, — остановил словоизлияние охранника Ветров. — Вопрос, наверное, прозвучит очень странно. Однако ответьте мне честно: вы принимали участие в расстреле во внутреннем дворе?
— Нет, — сказал старик так уверенно, что Роман поверил.
— У тебя еще минута, — прошептал за спиной майор. — Убедись, что дед не террорист. Или приготовься прыгать спиной вперед.
Ветров кивнул. Сделал вид, будто подтверждает ответ охранника.
— Нам известно, — сказал он, — что людей расстреляли три человека. Два охранника и помощник главного инженера.
— Так точно, — подтвердил охранник. — После тестирования реакторов Дмитрий Иванович пошел во двор к журналистам. Забрал с собой наиболее толковых — на вопросы отвечать. Зама вместо себя поставил. Говорил, что Петька хоть и туповат, но на полчасика его в управленческой оставить можно.
— Петька — это заместитель главного инженера?
— Он самый, — кивнул старик. — Он же весь народ на улицу и вывел. Созвал по селектору общее собрание, якобы по указу Дмитрия Ивановича. Мол, общий смотр. Народ слегка пороптал — нельзя надолго оставлять все эти датчики без присмотра. Но на улицу вышел. А мы с Зеньком и Юрой в это время сидели в дежурной. Это первая дверь слева по коридору — у пропускной вертушки. Не поверишь, сынок… О нас с Зеньком и Юрой забыли, гады! Мы тут едва ли не с самого основания работаем. Нас практически мебелью считают. М-да…
— Дальше началась перестрелка?
— Какая перестрелка? — подрагивающие плечи охранника опустились. — Расстрел! Едва только все вышли из здания, как началась стрельба. Уж откуда они автоматы взяли… А за стеной так вообще пекло разверзлось. Всюду мины, взрывы, огнем залито. Прямо как на Курской дуге. Мы в окно увидели, что Петька с двумя охранниками — Захаром и этим… забыл, как звали… людей убивают. Юра бросился на выручку. Молодой, горячий. Не чета старикам. Но его не увидели… А мы с Зеньком запаниковали. Старые уже. Куда нам воевать? За телефон — не работает. Эта диавольская машинка — мобильник — молчит. Осталось отступить. У Зенька хоть трофейный ножик, на Второй захваченный, остался. А я, как назло, безоружный. Даже берданка дома…
— Вы же охрана, — удивился Роман. — Вам что, оружия не положено?
— Нам с Зеньком давно кроме зарплаты и пенсии ничего не дают. Старые мы. Из жалости Дмитрий Иванович нас на вольные хлеба не отправил, когда пора пришла. Куда нам? Квартиры есть, а семей-то нету. У Зенька сын как разбился в восьмидесятых, так никого и не было. А я не женился никогда. Потому как умный.
— Запомню на будущее, — улыбнулся Ветров.
