левый краешек верхней губы, цыкнул зубом. Нахмурился. В сердцах сплюнул себе под ноги и отвернулся. Только буркнул:
— Автомат ему дайте. Расселся тут, понимаешь, как штатский фраер. Руки в брюки, только бутылки колы не хватает и плеера в ушах.
Остальные сидели в полной экипировке, словно готовились прямо с ходу вступать в бой.
Черноволосый армянин, обладатель замечательных густых бровей, соскочил со скамьи, засуетился. Вытащил оттуда «Калашников», бронежилет с разгрузкой, каску и прочие ветровские вещички.
— Спасибо, Молодой, — кивнул новоприбывший, торопливо облачаясь.
— Очэн Бата сердит был, старшой, — хриплым шепотом ответил армянин. — Всэм от него досталось. Рвал и метал, как звэр. Вай-вай! Страшно было.
Роман потупился и уселся на скамью, не поднимая головы. Автомат разместил между ног, как делали его товарищи.
— Слышь, Ветруха, ты как? — толкнул его улыбчивый жилистый парень.
Новенький армейский комбинезон висел на нем, словно лохмотья на пугале. Лицо лейтенанта покрывали темные кляксы веснушек; брови и тоненькие усики колосились золотым. Из-под берета выглядывала зеркальная лысина: не бритая, естественная — эхо бактериологической атаки на Магадан в прошлом году. На белесой коже головы ютились бурые пятна. Нетрудно догадаться, что парня этого звали Рыжий.
— Гляжу, увольнительная тебе в масть пошла.
Спецназ — это не какая-то обычная часть. Все бойцы — контрактники, и дисциплина в обычное время — понятие весьма относительное. Будь ты офицер, будь — сержант, отношения вполне дружеские, без традиционного деления вне службы на начальство и подчиненных.
— Да отстань, — отмахнулся Роман. — И без тебя тошно.
— Нет-нет, расскажи, — внезапно отозвался майор Свистюк. — Мне тоже цикаво,[1] каким таким важным делом занимался наш Ветров, чтобы оправдать свое опоздание?
Роман выглядел так, будто желает в один миг умереть на месте.
— Небось по бабам шлялся? — пытливо склонил голову Батя. — Ответь-ка, сынок, по бабам? Законной супруги у тебя нет, а потребность в женщинах имеется. Ну? Чего молчишь? Вот скажи своим товарищам: я, старший лейтенант Роман Ветров, вчера ушедший в увольнительную, зная, что родному отряду предстоит важное задание и приказ может прийти в любой момент, взял да пошел по бабам. Небось еще и водку жрал.
Роман отрицательно мотнул головой. Промычал что-то невразумительное.
Батька жег его взглядом, но уголки губ под антрацитово-черными усами так и норовили разъехаться. Майор в душе смеялся. Вздыхал про себя: такой толковый парень, этот Ромка, только слишком уж распутный в свободное от службы время. Но это-то как раз пройдет. Не страшно. Сумел сориентироваться, разобраться в обстановке и догнать отряд по пути. Не растерялся, не стал подыскивать оправданий. Молодец!
— Нет? — снова спросил Свистюк. — Не по бабам? Ай-яй-яй. Куда теперь молодежь катится? Я, когда молодым был, — только к девкам и бегал, едва свободная минутка выпадала. А эти куда теперь? В казино? В ночной клуб? А может, — ужаснулся он, яро осеняя себя крестом, — не приведи Господи, по мужикам?
Кузов грузовика содрогнулся от дружного смеха. В заднем окошке кабины приподняли дерматиновую шторку, и внутрь с интересом заглянул шофер.
— За дорогой следи, — прикрикнул майор. — Нечего пялиться.
Шторка упала обратно.
— Я в кафе хожу на увольнительную.
— В кафе? — искренне удивился Свистюк. — Боишься исхудать на казенных харчах? Помимо военной, ищешь себе и цивильную сиську? Только за забор — и сразу чавкать! Даже не боишься чирьев на зад заработать? Чем тебе мать солдатская кухня вкупе с офицерским доппайком не угодила?
Напускной гнев имел реальные причины. Три месяца назад военнослужащим России запретили есть пищу вне территории частей, к которым они были приписаны. Виной тому послужили массовые отравления, необъяснимые мутации генно-модифицированных организмов и два десятка вирусов, с начала года терроризировавшие Восточную Европу и северную часть Азии. За два прошедших квартала с момента первого зарегистрированного случая только в Российской Федерации от отравления умерло около двадцати тысяч человек; в Украине, Белоруссии и странах Прибалтики — в общем количестве более тридцати тысяч.
Между пищевыми эпидемиями существовали так называемые окна неделя, а то и две — без единого отравления. Пока ученые не смогли объяснить загадочное явление и склонялись к тому, что причина всему — некачественные продукты из Китая. Потому, если военный вкушал плоды национального урожая, то есть выращенного на грядке внутри страны, на это поглядывали сквозь пальцы. Роман уставился на дуло своего автомата. Конечно же, он ходил в увольнительную к девушке. Прекрасной Елене, двадцати лет от роду. Стройной и очень страстной особе. К любимой Ленуське…
Неизвестно отчего, но Ветров стыдился признаться в этом товарищам. За годы службы в отряде за ним закрепилась репутация матерого бабника и гуляки. Сказать перед всеми, что влюбился как мальчишка? Что не смог оторваться от замечательного тела, не смог отвести взгляд от бездонных голубых глаз? Не сумел отказаться от лишнего часика в пылких объятиях — потому и отключил чертов мобильник, дабы никто не мешал… Засмеют! Так что лучше отмалчиваться. Только бы Грифон не сдал.
— У него девчонка работает в кафе, — вместо Ромки ответил Паша Грифович. Еще и подмигнул, подлец. Мол, не боись: Батька едва про девушку услышит, сразу подобреет. — Ветер наш пожрать не любит. Он на другое дело падок.
— Ну, раз к парням не ходил — за это ему часть и хвала. Но едва прибудем, такого задам, чтобы век на заднице сидеть не смог, — угрожающе произнес майор. — Спасибо хоть колонну догнал. Получишь на десять нарядов меньше…
Роман вздохнул.
— …из ста, — продолжил Батька.
Сокрушенный стон Ветрова растворился в негромком гомоне. Бойцы поняли, что больше ничего интересного не произойдет, и вернулись к обсуждению насущных солдатских проблем.
— Ты вот скажи только, — вспомнил вдруг майор Свистюк. — Откель мотоцикл и куртку такую модную взял?
Роман густо покраснел. Даже видимое Батьке левое ухо налилось пунцовой краской.
— Украл небось, — грустно констатировал майор.
Впрочем, без уверенности.
Ветров побелевшими пальцами сжимал автомат.
— Украл?! — взревел командир, приподнимаясь на скамье и рушась обратно. — Да что же ты вытворяешь?!
Поскрипывая зубами приказал:
— Выбросить немедленно! Он же нас под военную прокуратуру утащит!
Роман содрал куртку, стараясь не смотреть на майора. Бросил ее под открывающееся сиденье мотоцикла, шлем повесил на рукоятку. Рыжий, сидевший у заднего борта, украдкой выглянул на улицу.
«Настоящие бандиты — вон как слаженно работают, без слов друг друга понимают. И покрывают… — думал майор Свистюк, мысленно выдирая волосы из макушки. — Бандиты, а не бойцы. И я их прикрываю, дурак старый… Еще и радуюсь, что ради службы подчиненные идут на преступление. Ничего у них святого нет… Ну ладно, приедем на станцию — такого Ветру отвешу!..»
— Давай, — кивнул Рыжий, убедившись, что грузовик проезжает мимо канала. Откинул краешек тента, придержал.
Ветров и турок подняли «Сузуки». Дружно выдохнули и вышвырнули мотоцикл за борт. Никелированная махина несколько раз перевернулась в воздухе. С жалобным писком грохнулась в воду. Следом за фонтаном брызг зашипел густой пар — мотор еще не остыл.
— И концы в воду. — Рыжий довольно отряхнул руки и свалился на свое место. Приветственно сделал ручкой соседям из другой машины.
