Глафира. – У меня все получилось!» Правда, теперь она была взрослой и без необходимости ничего такого не делала. К тому же хорошо помнила слова ведьмы – если тебя не обидели, не наказывай. Но с женой Чернявского был особый случай – та ее обидела. А значит, ее можно было наказать.
Глафира улыбнулась спокойной улыбкой и с чувством собственной правоты достала из ящика маленький мешочек…
Глава 9
– Вить, кто такая Антонина? – спросила Тоня мужа за завтраком в воскресенье.
Тот опустил блинчик в чашку с вареньем, поболтал им, откусил кусок и, только прожевав, ответил:
– Если это та женщина, о которой я думаю, то что-то вроде местной достопримечательности.
– И что ж за достопримечательность такая, о которой ты мне еще ничего не рассказывал? – язвительно поинтересовалась Тоня. – На речку ты меня водил, по лесу гуляли, у Рыбкиных в гостях были, а ведьму как- то упустил из вида.
Виктор поднял на жену глаза, подумав, не поставить ли ее еще раз на место, но решил не злоупотреблять.
– Слушай, – мягко сказал он, – да ерунда все полная, потому я тебе и не рассказывал. Страшилка детская, понимаешь?
– А вот Степанида говорит, что она самая настоящая колдунья!
– Ты Степаниду больше слушай, она тебе еще и не то скажет. И про домового, и про привидения, и про шабаши в лесу, и про оборотней… Ты всему верить будешь?
Тоня почувствовала себя несколько растерянно – всегда Виктору удается как-то так переключить разговор, что она выглядит полной дурой! Но на сей раз она ему не позволит отвлечь ее.
– А где она живет хоть, ваша колдунья?
– Тонь, да что ты ко мне пристала? – нахмурился Виктор. – У Степаниды своей спроси.
– А я хочу у тебя спросить, – возразила она. – Ты же сам говоришь, Степанида все выдумывает, вот и расскажи мне, кто такая Антонина на самом деле.
Виктор поразмыслил, сжевал еще два блина и проговорил неохотно:
– Да самая обычная баба, только живет не в деревне, а почти у леса, на дальнем конце. Ну, знаешь, где просека, только по другую сторону дороги, через поле пройти нужно. Там ее дом стоит, если, конечно, не развалился.
– Не развалился, – тихо сказала Тоня, но Виктор ее не услышал.
– Про нее всякие истории ходили: и что она якобы порчу наводит, и что колдует, и что лечить может… Господи, Тонь, ну что я тебе рассказываю? У вас у самих, что ли, таких страшилок не было?
– Таких – нет. Про кладбища были, про дома заброшенные, а про ведьму не было.
– Ну, значит, у вас фантазии не хватило. А у нас в детстве особым геройством было около ее ограды полежать, посмотреть, чем она занимается.
– И чем занималась?
– Да ничем! Тем же, что и все на огородах своих. Я же говорю – игра была такая, понимаешь, проверка на храбрость!
– И ты тоже играл?
– Все, Тонь, надоело мне ерунду обсуждать, давай лучше делом займемся. Ты меня спросила – я ответил. Даже время не хочу тратить на подобную чушь.
Тоня улыбнулась и стала убирать посуду со стола. Все, что ей нужно было, она уже узнала.
Явное раздражение Виктора, вопреки его ожиданию, не произвело на нее такого действия, как обычно. В другой раз она бы смутилась, решила, что послушала глупую, выжившую из ума старуху и опять выставила себя в глазах мужа деревенской простушкой, которую хлебом не корми, а дай потрепаться обо всякой чепухе. Но не сейчас. Слово «бесплодие» отзывалось у Тони в ушах каждый раз, когда она вспоминала про поездки к врачу, и, чтобы больше не слышать его, она согласилась бы пойти куда угодно и к кому угодно. К тому же слово «ведьма» Тоня как-то не очень принимала всерьез. «Наверное, Антонина травница, – думала она, – старая знахарка, которую слухи превратили в ведьму, как Витя рассказывает».
В пятницу ударили заморозки. Трава поседела, лужицы схватились крепким ледком, а дом пришлось протопить с раннего утра, потому что ночью Тоня замерзла. Проводив Виктора, она позавтракала, задумчиво глядя в темное окно, написала список дел на сегодня и уселась на диван.
Еще вчера она совершенно точно знала, что пойдет к колдунье, или кто она там есть, с раннего утра, но за окном давно уже было светло, а Тоня все колебалась. Как же так, прийти к незнакомому человеку, с порога заявить про Глафиру Рыбкину, да еще упомянуть про зло? Неудобно. «А кровью истекать раз в две недели тебе удобно? – спросила она сама у себя. – А бесплодие удобно?» Страшное слово перевесило – Тоня встала и оделась. Подумав, она положила в кошелек в дополнение к лежащим там пятистам рублям еще тысячу, закрыла дом и вышла на улицу.
Там никого не было. Когда-то Тоня посмотрела фильм «Адвокат дьявола» и теперь вспомнила, как в конце фильма главный герой идет по совершенно пустому городу, в котором нет ни одного человека. У нее появилось то же ощущение неправдоподобия и какой-то скрытой угрозы. Она поколебалась, не вернуться ли обратно, но в тот момент в доме тети Шуры хлопнула дверь, и деревня сразу словно ожила.
«Пойду», – решила Тоня и направилась в дальний конец деревни. На улице по-прежнему никого не было, но теперь она улавливала движение занавесок, любопытные взгляды из окон, слышала голоса из домов. Деревня проснулась. На опавших листьях виднелась белая кайма, и Тоня зябко куталась в куртку, жалея, что не взяла шарф. Да и перчатки можно было бы надеть. Чтобы не замерзнуть, она пошла быстрее, не обращая внимания на дома по обеим сторонам дороги. Наконец дошла до крайнего коттеджа – настоящего кирпичного коттеджа, с решетками на окнах. Миновав его, спустилась по небольшому склону вниз и двинулась вдоль поля.
Как и говорил Виктор, минут через пять она увидела за деревьями крышу одиноко стоящего дома, решительно свернула к нему и зашагала напрямик через поле. Теперь она радовалась заморозку: если бы не он, сейчас бы шлепала не по твердой застывшей земле, а по грязи. Под ногами еле виднелась тропинка, из чего она заключила, что деревенские к Антонине все-таки ходят.
«Деревенские! – усмехнулась Тоня. – А ты сама кто теперь такая? Привыкай!» Она обогнула край леса и оказалась на пригорке прямо перед домом, со всех сторон окруженным невысоким частоколом. Во дворе было тихо. Молодая женщина на секунду замедлила шаг, но потом упрямо тряхнула головой и спустилась вниз, к калитке. Пошарив рукой за калиткой, нащупала простенький засов, откинула его и вошла во двор.
Глафира вернулась домой после салона и прошла в спальню, даже не погладив Шейлока.
Кот изумился, оскорбленно посмотрел ей вслед и шмыгнул было на кухню, но плошка оказалась пустой. Ага, сегодня еду нужно выпрашивать… Шейлок, умилительно мурлыча, прошествовал в комнату, прыгнул на кровать, потерся о руку хозяйки. Но женщина сидела неподвижно и, что совсем уж странно, не протянула руки, чтобы почесать его за ухом. Что там за ухом – хозяйка с ним даже не поздоровалась!
Шейлок настойчиво мурлыкнул и полез к Глафире на колени, но тут сильные пальцы схватили его за шкирку и сбросили с кровати. Его, потомственного перса! Да они, человеческие плебеи, недостойны того, чтобы жить с ним в одном доме! Кот зло фыркнул и прыгнул на кресло в углу, настороженно наблюдая за женщиной. В золотистых его глазах светились злость и удивление: непонятно, чего еще ожидать от хозяйки, которая сидела неподвижно, вертя на пальце поблескивающее кольцо.
Внезапно она встала. Кот насторожился. Но хозяйка подошла к окну, постояла пару минут и вернулась на кровать.
– Зачем тебе это нужно, сволочь? – вслух спросила она.
Шейлок поднял уши: «Это ты мне?»
– Ну и что же ты задумала? – повторила Глафира, глядя в пространство. – Может, мне им все рассказать?
Шейлок понял, что она не в себе – обычно хозяйка разговаривала либо с ним, либо со своим самцом, но теперь ее слова относились непонятно к кому.
Перемены? Перемен перс не любил. Он замер, стараясь понять, что происходит.
От хозяйки пахло удивлением. Неприятным удивлением, понял кот. А еще какой-то странной смесью:
