подал код 7500, свидетельствующий о захвате, а значит, ему не позволят приземлиться и даже приблизиться к Нью-Йорку, пока в кабине пилот, собирающийся совершить самоубийство.
Прижимая телефон к уху, Уайетт говорил:
— Капитан! Что бы ни толкнуло вас на этот шаг, еще есть время дать обратный ход. И дело не только в вас. На борту — двести восемьдесят ни в чем не повинных людей. Они не имеют отношения к вашим трудностям. Пусть ваши проблемы решают специалисты.
Уайетт посмотрел на часы. Он знал, что два реактивных «шершня» Ф-18 уже вылетели на перехват воздушного судна. На случай сигнала 7500 существуют четкие инструкции: заставить самолет изменить курс и направиться к безопасному месту посадки, а при необходимости — сбить его. Громоздкий неуклюжий лайнер был для пилотов-истребителей легкой мишенью.
— Капитан, вы профессионал с семнадцатилетним стажем, — продолжал Уайетт, поглядывая на трехстраничный факс, который держал в руках. — Вашему послужному списку позавидует любой пилот. У вас семья — десятилетние дочери-близняшки. Вы хотите оставить их без отца? Если вы лишите жизни ни в чем не повинных пассажиров, это нанесет удар сотням, если не тысячам их родных и близких. А что будет с теми, на кого упадет самолет? Скажите, чего вы хотите, а я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваше желание было удовлетворено. Еще не поздно.
Уайетт знал, что заложников, как правило, берут по трем причинам: жертвоприношение, убийство и самоубийство. Вся полученная информация бесспорно свидетельствовала о том, что это третий случай. Он- то и был специальностью Томаса Уайетта.
— Капитан, у нас остается мало времени.
Он прижал ладонь ко лбу, глядя на зеркальную гладь озера, в которой отражались высокие сосны и заросли пальметто. Его коттедж был единственным на двадцать миль вокруг. Несколько раз в году Уайетту удавалось выбраться сюда — отдохнуть и порыбачить. На сегодня рыбалка отменялась.
— Капитан Крулл, жизнь — штука тяжелая. Я знаю. Возможно, кто-то не понимает, до чего стресс может довести человека. Но я понимаю.
Томас Уайетт еще раз пролистал факс. В досье Крулла не значилось ничего такого, что могло бы подтолкнуть пилота к крайней черте. Никаких семейных или финансовых трудностей. Никаких злоупотреблений спиртным и наркотиками. И это сильно осложняло задачу Уайетта. Не за что ухватиться, никакой зацепки, чтобы убедить пилота, что он, Уайетт, — его друг, может быть, единственный на данный момент. Нужно, чтобы Крулл ему доверился, но если не вовлечь пилота в разговор, Крулл не почувствует в нем союзника. И это очень скверно. Это означает, что шансы уговорить его ничтожны.
— Капитан Крулл, — произнес Уайетт, понимая, что это последняя возможность не позволить пилоту совершить задуманное. — Ваш самолет догоняют два истребителя Ф-18. Один из них полетит рядом с вами и отдаст распоряжение уменьшить скорость, снизиться до трех тысяч футов и последовать за ним на запасную посадочную полосу. Вы понимаете меня?
Тишина была такой же пустой, как и надежды Уайетта. Он снова взглянул на часы:
— Капитан!
— О боже! — закричала женщина, сидящая за несколько рядов позади пассажира места 2К, и ткнула пальцем в иллюминатор. — Они нас сейчас собьют!
За несколько последних мгновений тревожный шепот перерос в панику. Теперь, когда все, не веря своим глазам, уставились в иллюминаторы вдоль левого борта самолета, пассажир 2К заметил устрашающие гладкие очертания военного истребителя. Два хвостовых киля показались ему похожими на лезвия ножа. Вытянутый, заостренный нос напоминал жало насекомого. Пилот, сидевший в изогнутой кабине, помахал рукой, чтобы привлечь внимание Крулла.
Пассажир всматривался в иллюминатор, чтобы получше разглядеть истребитель, как вдруг заметил то, от чего пульс участился, а воздух застрял в легких. К законцовке крыла истребителя была прикреплена маленькая синяя управляемая ракета. Неужели их лайнер превратится в огненный шар и упадет в холодные воды?
— Что за дерьмо? — заорал какой-то подросток.
— Прошу всех сохранять спокойствие. — Громкий голос стюардессы перекрыл вопли пассажиров. — Это стандартная процедура. Истребитель прилетел, чтобы в целости и сохранности доставить нас к ближайшей посадочной площадке.
— Зачем? — крикнул подросток. — За каким хреном нас куда-то доставлять? Что плохого, если мы просто сядем в аэропорту Кеннеди?
— А вон еще один! — завопил кто-то с другой стороны салона.
Второй Ф-18 подлетел так близко, что можно было рассмотреть лицо пилота. Колени пассажира 2К задрожали, и он рухнул в кресло. Снял очки и закрыл глаза. «Стандартная процедура? — подумал он. — Доставить? Но если второй пилот мертв, а первый угрожает самоубийством, то кто поведет самолет?»
— Капитан Крулл! Я знаю, вам видно, что с обоих бортов вашего самолета летят Ф-18.
Уайетт мерил шагами веранду, на лбу проступил пот. Под ботинками скрипели истертые половицы. Слышался визг голубых соек, ссорящихся из-за орехов, которые Уайетт бросил для них в траву как раз перед звонком. Ему бы их проблемы.
— Капитан, эти пилоты слышат каждое мое слово. Командующий аэрокосмической обороной — тоже. И если ему покажется, что нам с вами не удалось договориться, он не станет медлить. И он, и его пилоты приносили присягу и клялись защищать граждан Соединенных Штатов. Капитан, у них есть четкий приказ, который не предполагает никаких разночтений. Одно лишь мое слово — и их тут же отзовут. Я знаю, что вы порядочный человек, что вы отец и муж. Сейчас у вас в руках сотни человеческих жизней. Прошу вас, скажите мне, чего вы хотите. Я сдвину горы, чтобы удовлетворить ваши требования. Я могу. Я уже делал такое для других. Скажите хоть что-нибудь!
Приглушенный хлопок заставил пассажиров бизнес-класса замереть — словно кто-то нажал на паузу видеоплеера. Горький комок застрял в горле пассажира 2К, когда он встал и сделал шаг к двери кабины. Очки свалились на пол. В двух шагах перед ним была стюардесса, а по проходу шла еще одна.
— Впустите нас! — кричала стюардесса, барабаня кулаками в дверь. — Откройте!
Пассажир оттолкнул стюардессу и что было сил ударил в дверь ногой. Показалось, что он пнул каменную глыбу: ногу пронзила острая боль. Сзади спешил еще один пассажир с огнетушителем в руках. Пользуясь его нижней частью как тараном, он стал методично колотить в дверь, но на ней оставались лишь следы красной краски.
Вдруг нос самолета резко ухнул вниз, и все повалились на пол. В ту же секунду женщина, сидевшая на несколько рядов дальше, завопила:
— Мы сейчас разобьемся!
Самолет снова нырнул.
Багаж, покрывала, подушки, напитки, люди вперемешку оказались на полу и стали сползать к переборке.
Пассажир 2К рухнул на колени, когда на него свалился человек с огнетушителем, — он не мог вздохнуть. Он открыл рот, собираясь крикнуть, чтобы тот с него слез, как вдруг уши пронзил звук, оглушительный, как удар грома. Пассажир повернул голову и посмотрел в проход. Он был без очков и увидел лишь размытую картинку, но все понял. Стена пламени мчалась на него яростной обжигающей волной. Он в
