золотую цепочку с крестиком, и вымотанная всем этим Вера уснула в своей комнате и не просыпалась до следующего утра.
Все это она мало-помалу выложила Бабкину, с трудом подбирая слова. Тот внимательно слушал, сопоставляя рассказ девушки с тем, что говорили Матильда и ее мать.
– У тебя у самой есть какое-нибудь объяснение тому, что произошло? – спросил Сергей, когда Вера замолчала.
– А чего тут объяснять? – мрачно сказала Осипова. – Я ехала по солнцу, мне голову напекло. Наверное, возле велосипеда бухнулась в обморок. У меня такое было как-то раз на уроке.
– Тебя искали два часа. Если бы ты лежала возле велосипеда, тебя бы сразу обнаружили.
– Значит, в лес отошла… – буркнула девушка. – Да какая разница? Кому это интересно?
– А тебе самой не интересно?
– Не-а.
Она пожала плечами и бросила веткой в любопытных гусей, подплывших слишком близко.
– Ты была у врача?
Вера исподлобья взглянула на сыщика:
– Это еще зачем?
– Как тебе сказать… – начал Сергей. – Например, сдать анализы. Вдруг кто-нибудь…
Девушка вскочила, лицо ее исказилось от ярости, и Бабкин замолчал на полуслове.
– Пошли вы знаете куда со своими анализами?! – прошипела ему в лицо Осипова. – Думаете, я не в курсе, чего вам наговорили? В курсе, не беспокойтесь! Говорили, что я была с одним мужчиной! Они так говорят, потому что завидуют мне, ясно? Все завидуют! Потому что мимо меня ни один нормальный парень пройти не может, а на них никто не смотрит. Они никому не нужны!
Бабкин не стал уточнять, кого Вера имеет в виду под всеобъемлющим «они».
– Их всех бог накажет! – не успокаивалась девушка. – Потому что он всех наказывает, кто плохо думает о других. Вы не подумайте, я им плохого не желаю! Вот как начнут у них всякие беды случаться, тут-то они меня и вспомнят. Руку там сломают, или дом сгорит, или все деньги украдут… А чтоб меня унижать, отправлять анализы сдавать, такого закона нет! И вы меня не заставите, а если заставите, то у вас…
– Стоп-стоп-стоп, – перебил Бабкин. – Я понял. Тогда у меня тоже что-нибудь сгорит или отломается.
– И у вас, и у Ольги Романовны. Это она вам наябедничала, я знаю, – нехорошо улыбнулась Осипова. – Она меня боится.
Сергей тут же вспомнил все, что ему говорили по поводу заигрывания Веры с мужем заведующей.
– Зачем ей тебя бояться? – он пожал плечами. – По-моему, ты выдумываешь.
– Конечно, боится! – в голосе Веры прозвучала глубокая убежденность. – Не хочет делиться своим мужем, вот ей и страшно.
Бабкин едва не поперхнулся:
– Что значит «не хочет делиться своим мужем»? Он что, бесхозный батон?
– Вы ничего не понимаете, – презрительно сообщила Осипова. – Он ее вытащил отсюда! В Москву увез!
– Откуда – «отсюда»?
– Да из Вязников же! Она раньше здесь жила, а потом вышла замуж и уехала! И больше ни одного разика тут не появлялась! Она местная, понимаете?
Сергей подумал, что если это правда, то в действиях Ольги Романовны и Агриппины Чайки прослеживается поразительное единодушие во всем, что касается поселка.
– Ей досталось все, что она хотела! – возмущалась Осипова. – Вы ее видели? Она ведь уже почти старая! У нее все руки в морщинах и мешок на шее. Пусть и нам даст пожить!
– Так вот зачем тебе нужен ее муж? – догадался наконец Бабкин. – Чтобы он и тебя, как паровоз, вытащил отсюда? За ним хочешь, в Москву, любовницей?
Выражение ее лица из негодующего стало хитрым, глаза заблестели.
– Вы не думайте, я не из-за денег или чего там еще, – оправдалась Вера, облизывая губы. – Он мне правда нравится!
– И то, что он женат, большой роли не играет, – хмуро заметил Сергей больше себе, чем ей.
Вера выразительно пожала плечами, словно говоря, что, если ему так уж хочется, пусть играет, но она-то знает, как обстоят дела на самом деле. И пошла к берегу, нарочито покачивая бедрами на ходу так, чтобы взлетал подол коротенького платья.
Сергей первый раз в жизни столкнулся с таким сочетанием глупости, цинизма и простоты. «Образцовая папуасская логика, – думал Бабкин, глядя, как Вера наклоняется над водой. – Твой мужчина сделать тебе добро. Теперь пусть твой мужчина делать мне добро. Если не сделать – моя твоя убить».
Сзади затренькал велосипедный звонок, и к скамейке подъехала Катя, описала круг, виляя передним колесом.
– Все! – выдохнула она, спрыгивая на землю. – Купила!
Катя Иванова плюхнулась на скамейку и только тут заметила Веру, с независимым видом выхаживающую по берегу пруда.
– Верка вам уже рассказала, да? Вы ей не верьте, – заговорщическим шепотом попросила девочка. – Она все врет!
– Что врет?
– Про себя все! Муж заведующей на нее даже не смотрит!
– Та-а-ак, – протянул Бабкин, толком не зная, что сказать. – А на кого он смотрит?
– Я откуда знаю? – отчего-то обиделась Катя. – Мне до них вообще как до фиников.
Она вынула из-за уха прядь, пожевала ее и деловито заправила обратно.
– Я тут ни при чем. Правда, Верка мне кое-что пообещала… – Девочка взглянула на Сергея неожиданно трезвым оценивающим взглядом и замолчала.
– Говори уж, раз начала.
Катя подумала немного и наклонилась к Сергею:
– Сколько?
– Чего сколько?
– Сколько вы мне заплатите?
– За что я тебе заплачу? – рассмеялся Бабкин. Деловитая толстушка была забавна в своей серьезности.
– За то, что я расскажу, – ее ничуть не оскорбил его смех. – Вам же нужно все узнать от меня. А я просто так говорить не буду!
Заметив его взгляд, девочка слегка отодвинулась в сторону.
– А чего вы так смотрите? Мне, между прочим, деньги нужны. У меня бабушка болеет!
– Бабушку-то сюда не приплетай, долгих ей лет здоровья, – холодно попросил Бабкин.
Катя недовольно передернула пухленькими плечиками:
– Ну и пожалуйста, раз вы мне не верите!
– Не верю, – подтвердил Сергей. – Да и рассказ твой мне не особенно нужен: мне и без тебя все рассказали. Поехала ты, Катюша, утром к «Рассвету» продавать ягоды и решила выбрать не обычную дорогу, а незнакомую тропинку. Ну и заблудилась. Проплутала, уснула, а когда проснулась, выбралась к поселку. Вот и весь твой рассказ.
Девочка снова помусолила во рту хвостик, напряженно что-то обдумывая.
– Не ягоды, а яблоки, – наконец сказала она.
– Какая разница…
– И еще мне сны снились странные. Вы о них не можете знать. Я никому не рассказывала.
– Тебе снилось, будто тебя утаскивают на дно, – наугад сказал Сергей, и по изумленному взгляду толстушки понял, что угадал. – Ты была в темноте. И еще тебе было холодно.
– Нет, холодно не было, – тихо возразила Катя. – Просто страшно. Сначала я шла, а потом пришлось лечь, и больше я ничего не помню.
«К врачу бы вас обеих, голубушки, – мрачно подумал Бабкин, поглядев на Веру, которая в отдалении ждала подругу. – Так ведь вы не пойдете. И Мурзоев, ленивая сволочь, пальцем не пошевелит, чтобы вас уговорить».
Какая-то деталь царапнула его в разговоре с толстушкой, и он снова прокрутил в памяти их разговор. Итак, она отправилась с утра в пансионат, чтобы быстро распродать свой товар и вернуться в поселок. Доктор, кажется, обронил, что девчонка собиралась продавать ягоды… Она говорит, что не ягоды, а яблоки, но это и неважно… Стоп!
– Яблоки! – объявил Сергей, поняв, что это была за деталь.
– Что – яблоки?
– Где они?
Девочка непонимающе уставилась на него, и Бабкин нетерпеливо взмахнул рукой:
– Ну, корзина! Или ведро? В чем ты их везла?
– А-а-а, эти! Да, в корзине. Одна на руле, а еще одну я привязала к багажнику.
– Умница. И где они?
Катя задумалась.
– Одна так и осталась на багажнике, – сказала она наконец. – Я ее сверху тряпкой перетянула, чтобы яблоки не сыпались.
– А вторая?
– А вторая… Вторая пропала, – растерянно призналась девочка. – Я про нее совсем забыла.
«Куда же делась корзина? – задался вопросом Сергей. – Может быть, так и валяется в лесу? Нужно будет еще раз обойти пансионат и поискать ее».
У него понемногу вырисовывалась версия произошедшего, и он задумался над тем, где похититель мог прятать девчонок.
– Теперь у меня и корзины нет, – неожиданно заныла над самым его ухом Катя. – Бабка меня знаете как заругает?
– Две недели не ругала, а теперь заругает? – рассеянно поинтересовался Сергей. – Не ной. Что ты хочешь? Чтобы я тебе сплел корзину?
– Я вам столько полезного рассказала, а вы мне даже заплатить не хотите! – продолжала хныкать девочка. – Так нече-е-е-естно! Как же я с Верой поеду?
– Куда поедешь? – обернулся Бабкин, выведенный ее нытьем из раздумий.
Катя огляделась вокруг, убедилась, что никто не подслушивает, и прошептала, выпучив глаза для убедительности:
– В Москву! Или в этот, в Питер! Мне Верка обещала, что возьмет меня с собой. Я у нее буду домработницей. Она станет в передаче сниматься, и ее все будут узнавать! Только нам деньги нужны, чтобы снимать квартиру.
– В какой еще передаче?
– «Дом-2», – важно объяснила Иванова, поглядывая, какое впечатление произведут на Сергея ее слова.
Сергей вздохнул и мысленно извинился перед Черниковой. Похоже, она была права, описывая нравы местных девушек и их желание выбраться из поселка.
– А в Вязниках тебе не нравится? – спросил он серьезно.
Толстушка в ответ взглянула на него как на ненормального:
– Вы чё?!
Она обвела пухленьким пальцем пруды, захватив и гусей, и дорогу с выбоинами, и Верку, и обветшавшие дома, и сказала с глубокой уверенностью:
– Не, мне в принципе здесь неплохо!
