обнаружила Сергея Бабкина, неторопливо подходящего к дому.
– Вы кого-нибудь видели? – крикнула Клара, не задаваясь вопросом, что он делает здесь второй раз за день.
– Когда? – удивился Сергей.
– Господи, только что! Только что! Видели или нет?
– Доктора видел, заведующую… – перечислил сыщик. – Еще семья с ребенком возле озера играет. А вам кто нужен?
– Тьфу!
Оборвав таким невежливым образом их диалог, Клара Ивановна скрылась в доме и принялась последовательно обыскивать комнаты.
– Можете выходить, – вполголоса позвал Сергей. – Она улетела.
Я выбралась из-за угла и выдохнула.
– Что, насыщенный день? – поинтересовался сыщик, насмешливо глядя на меня умными темно-карими глазами.
Меня одолело искушение выложить все ему начистоту: и про мужа, и про подслушанный разговор, и про подземный ход. Не знаю, что меня остановило… Должно быть, понимание, что Сергей – не просто один из отдыхающих, он выполняет какую-то работу, и ему не до того, чтобы выслушивать глупые жалобы случайной знакомой.
Поэтому я ограничилась кивком. Да, день и в самом деле очень насыщенный.
– А я шел к вам, – сообщил Сергей. – Мне нужен ваш совет. У моей жены скоро день рождения, выбрать подарок в Москве я не успею. Вот и подумал, не купить ли у вашего мужа пейзаж здешних мест. Он ведь художник, так?
– Художник, – подтвердила я.
– Но есть одна засада: мы с ним не слишком хорошо поладили… Боюсь, что если попрошу его показать мне картины, он откажет. Вот я и хотел посоветоваться с вами, что лучше сделать.
– Но это же очень просто! – Я обрадовалась тому, что смогу быть чем-то полезной. – Олег сегодня поедет в райцентр, ему что-то нужно в магазине. Григория он, скорее всего, захватит с собой, а Клара Ивановна собиралась пойти в главный корпус: там в холле стоит телевизор, а в пять будет какая-то передача, которую она никогда не пропускает. Так что я смогу провести вас в комнату, где Олег хранит картины, и вы посмотрите, подойдут ли они вам.
Очевидно, в голосе моем под конец прозвучало колебание, потому что Сергей тут же озабоченно спросил:
– Что, могут не подойти? Мне нужен обычный пейзаж.
– У всех свои предпочтения, – вывернулась я. – Вы сами посмотрите и решите.
Все получилось так, как предсказала Лиля: Олег с Гришей уехали, Лидия закрылась у себя, а Клара Ивановна ушла в главный корпус, злая как сто чертей: ей так и не удалось узнать, кто пытался забраться к ней в комнату. К счастью для Лили, она не поняла, что этот кто-то провел рядом с ней немало времени: ей показалось, что один из домашних попытался зайти и тут же убежал. Если бы она знала правду, то не поленилась бы нанять Сергея, чтобы он нашел негодяя.
Сергей шел рядом с девушкой, стараясь ступать неслышно, и Лиля только поражалась, как здорово у него получается. Этот большой мужчина, в два раза выше нее и во столько же раз тяжелее, двигался плавно, как ниндзя, и с поистине кошачьей грацией. Лиля подумала, что производит куда больше шума, чем он, хотя может пройти по дому с закрытыми глазами.
Они поднялись в ту часть мансарды, которую Клара Ивановна выделила Олегу под временную мастерскую, и она обвела рукой пространство:
– Вот. Пожалуйста.
Сергей пошел вдоль картин, прислоненных к стене, время от времени останавливаясь перед какой-нибудь из них. Пару раз он даже присел на корточки. Лилия подошла ближе, пытаясь понять, чем обусловлен его выбор, но не смогла.
Ей не нравились картины Олега. Она так и не научилась понимать их. Она бы, наверное, даже огорчилась, если бы Сергей выбрал одну из них в подарок своей жене, но он этого не сделал.
– Боюсь, это не то, что может ей понравиться, – сказал Бабкин, поднимаясь. – Она предпочитает другую цветовую гамму.
Сыщик подошел к столу, окинул вопросительным взглядом коробки с карточками:
– А это что такое?
– Это что-то вроде картотеки, – объяснила Лиля. – Олег любит, чтобы о каждой картине все было известно. Где, при каких обстоятельствах написана, размер холста… Много разных сведений. Ему даже важно, чтобы я указывала, в каком магазине куплены краски, которыми он пользовался. О кистях то же самое, конечно.
Сергей присвистнул:
– Вы шутите!
– Нет, правда-правда! Я придумала систему, по которой можно быстро найти любую понадобившуюся картину.
Ей не хотелось говорить, что эта система пригодилась всего два раза. И что Олег, с маниакальной точностью записывающий все, что касается его полотен, почти никогда не пересматривал их. Только если хотел проверить, не забросила ли жена свои обязанности.
– Можно посмотреть? – Сергей склонился над длинным ящиком, из которого торчали карточки.
– Конечно.
Лиля достала одну, показала ему, объяснила, как ориентироваться по кодам.
– Вы действительно сами это придумали? И записали?
Недоверие в его голосе вызвало улыбку на ее лице:
– Честное слово. А что?
– Это колоссальный объем. Но почему на бумаге, а не на компьютере?
– На компьютере тоже есть. Но Олег не доверяет технике, он предпочитает бумагу. Говорит, что бумага всех переживет. Может быть, он и прав…
Лиле вспомнилось кое-что, и она вытащила из кармана смятое письмо.
– Хотела вам кое-что показать… Смотрите – я нашла его в том самом шалаше, где мы с вами сегодня обедали. Оно было спрятано в коробке. Как вы думаете, сколько лет этому посланию?
Сергей бережно взял у нее листок, развернул и начал читать. Она видела, как меняется его лицо: сперва на нем отразилось изумление, которое сменилось узнаванием и, наконец, улыбкой.
– Это письмо написано двадцать лет назад, – без тени сомнений сообщил он. – В июне месяце.
– С чего вы взяли? Что, я не заметила числа?
Лиля внимательно осмотрела листок, но даты не нашла и подумала, что это и неудивительно: обычно влюбленные девушки не стремятся к точности в таких вопросах.
– Дело вовсе не в числе. Просто мне знаком автор.
Теперь настала ее очередь смотреть на него недоверчиво.
– Честное комсомольское! – поклялся Сергей. – Я знаю, кто написал письмо. Этому человеку, наверное, было бы забавно прочесть его сейчас, когда двадцать лет остались позади.
– Она, наверное, из Вязников! – сообразила Лиля. – Вы еще встретитесь с этой женщиной?
– Да, и не раз.
Она, не задумываясь, протянула ему письмо:
– Тогда отдайте ей, пожалуйста! Отдадите?
– Конечно. А вам не жалко?
– Но оно же не мое! – возразила девушка. – То есть было мое, пока отправитель оставался неизвестным, но после ваших слов превратилось в чужую корреспонденцию, пусть и неотправленную. Зачем же мне хранить у себя чужие письма? И тем более, перечитывать их?
– Логично.
Сергей сунул письмо в нагрудный карман рубахи и снова обернулся на картины.
– Скажите, – не смогла она удержать любопытства, – а вы не знаете случайно, как сложилась ее судьба? Я понимаю, что вопрос глупый… Извините…
– Случайно знаю, и не за что извиняться. Она вышла замуж за того, кому написала письмо.
– Да?! – Лиля обрадовалась. – Так это же замечательно! И жили они долго и счастливо и умерли в один день?
Сергей посмотрел на нее как-то странно, словно она сморозила несусветную глупость, и Лиля тотчас почувствовала, что выставила себя дурой. Господи, ну конечно! Конечно, они еще не умерли! Уж женщина-то точно, раз он разговаривал с ней раньше и собирается разговаривать вновь.
– Извините, – пробормотала она, и, чтобы перевести тему, спросила: – Вы точно решили насчет картин Олега?
– Боюсь, что да. Но можно мне на всякий случай сфотографировать парочку?
– Конечно, снимайте.
Сыщик немного пощелкал камерой телефона, и они спустились вниз. Бабкину пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о притолоку, когда они вышли из дома.
– Хотите, я провожу вас на ужин, – предложила Лиля. – Все равно мне пока нечего делать.
Они пошли вниз по склону. Солнце уже зацепило нижним краем верхушки деревьев, и облака растеклись вокруг него, точно готовясь к приземлению.
– А где ваша безумная поэтесса? – спросил Сергей. – И ее доблестный братец с топором?
– Григорий уехал, как я вам и говорила, а Лидия – в доме. Творит. Думаете, почему я просила вас идти тише? Она могла поднять шум, даже позвать Клару Ивановну. Впрочем, и Гриша тоже…
– Чудесные у вас родственники, – не удержался Сергей, но тут же сам устыдился своих слов: уж кто-то, а Кувшинка была совершенно ни при чем.
– Не судите их строго, – попросила Лиля. – Они вынуждены жить с Кларой и подчиняться ее безумным требованиям.
– Вынуждены? – переспросил Бабкин. – Э, нет! Ничего подобного! Ваши творческие родственники выбрали из нескольких возможностей самую комфортную. Никто их ни к чему не принуждал.
– Они не могут сами себя содержать!
– Бросьте! Они что, инвалиды? Ваш Гриша даже работает, вы мне сами говорили, и зарплату получает. Просто зарплата у Клары Ивановны нравится им больше. К тому же она предоставляет им прекрасную возможность: не чувствовать себя ничем ей обязанными.
Сергей увидел по ее глазам, что Лиля не понимает его, и пояснил:
– Когда старый Гейдман выплачивал всей своей родне ежемесячное пособие, это была благотворительность в чистом виде. Он совершал доброе дело, ничего не требуя взамен. И я совершенно уверен, что от этого благодеяния все его иждивенцы, за исключением разве что Лидии, чувствовали себя весьма паршиво. Они никогда в жизни не отказались бы от его денег, но никому не приятно осознавать, что ты нахлебник. Вот если бы они отрабатывали – например, писали для
