чувствую комплекса неполноценности по поводу моих довольно-таки слабых знаний в вопросах вычисления трассы нашего полета, принципов работы двигателей, способов запуска прибора, создающего искусственное тяготение, и в тысячах иных вещей. В этом, впрочем, нет ничего странного или унизительного, потому что, к счастью, уже давно канули в Лету времена Аристотеля или Леонардо да Винчи, когда один гениальный человек мог охватить своим интеллектом весь объем тогдашних наук… Так что не ожидайте от меня никаких информации о вещах, не связанных с гастрономическими делами ракеты.
Но непосредственное отношение к моей кухне имеет Искусственный Гравитатор, поэтому немного о нем. Он еще не введен в действие по причинам, известным только моим высокоученым коллегам «по технической пинии». По сему случаю мы находимся в состоянии невесомости, и такое положение продлится еще два дня. У ситуации этой есть свои положительные стороны. Во-первых, я смогу два дня заниматься любопытными экспериментами по приготовлению блюд в состоянии, в котором не находился самый подвыпивший повар мира. Во-вторых, в случае, если бы состояние невесомости оказалось чересчур хлопотливым для выполнения моих обязанностей (вскоре я это узнаю и не замедлю вам сообщить), эти неудобства исчезнут с момента включения Искусственного Гравитатора.
Когда же, наконец, включат этот Гравитатор и освободят меня от архитрудного положения в кухне? Пока что, несмотря на отсутствие тяжести, я кляну его самыми тяжелыми словами! Но, видимо, и слова потеряли тут вес, потому что они ни на что и ни на кого не производят ни малейшего впечатления. Все попросту устали от затянувшегося состояния невесомости (вначале это было даже приятно, ничего не скажу) и тоскливо посматривают в сторону толстого туловища Искусственного Гравитатора.
Мой блокнот, выпущенный из рук, танцевал по всей кабине, а я за ним. Наконец после бесчисленных балетных пируэтов мне удалось поймать его и записать только один эпизод из моих кухонных трудностей.
Я решил Проявить инициативу и отметить «годовщину», вернее «дневщину», нашего пребывания в космосе. Достал бутылку вина, откупорил, и… из нее не вылилось ни капли!
— Что за глупые шутки? Кто выдул вино без моего разрешения? — спросил я грозно и оглядел бдительным оком всех присутствовавших.
Бдительный взгляд оказался совершенно бесполезным в этой ситуации, когда все подозрительно летали из угла в угол, от пола к потолку и обратно. Тут — в состоянии невесомости — даже самые большие трезвенники не могли избежать «плавательных движений».
Кто выпил? Честно говоря, такое покушение понятно: до сих пор наша пища состоит только из «космического хлеба» — студнеобразного вещества, которое мы выжимаем в рот прямо из туб. Только после запуска Искусственного Гравитатора я смогу всерьез заняться собственной кухней.
— Никто из нас не выпил ни капли, — ответил профессор Оскар Вуд. — Скорее вы, дорогой наш поваренок, не отпили из источника знания достаточного количества сведений о поведении жидкости в условиях невесомости. Вино, юноша, не выльется само, его надо вытряхнуть из бутылки, как густую патоку.
Я возмутился: такой благородный напиток приравнивать к патоке! Со злостью (предназначенной коекому другому) я ударил в дно бутылки… Из горлышка показался пузырь размером с небольшой арбуз. Я уже начал было подозревать, что вместо вина налил что-то другое, но профессор Иво Иванович объяснил:
— В состоянии невесомости жидкость под воздействием своих внутренних межмолекулярных сил принимает шаровидную форму. Советую вам поздравить нас только после того, как будет запущен Искусственный Гравитатор, а сейчас выдавим тост… из наших туб.
Так мы и сделали. А какой еще выход? 5 января 1977 года ЗЕМЛЕДЕЛЕЦ БЕЗ ЗЕМЛИ (или: Я)
Ура! Наш дорогой, наш дражайший Искусственный Гравитатор начал действовать!! Теперь я понимаю, почему ученые пишут его с большой буквы и в разрядку, словно речь идет о какой-то весьма важной персоне. И почему «словно»? Это и есть весьма важная персона! Благодаря ему я чувствую, что у меня с сердца свалился камень, несмотря на то, что именно теперь-то мы получили вес и Искусственный Гравитатор нагрузил всех нас как бы «камнями» своей силы тяжести.
Я в своей стихии. А стихия моя — это, конечно, гидропоническая ферма. Да, да, я первый космический фермер, но если бы вы спросили такого земледельца: «А сколько, интересно, у вас земли, хозяин?», то ответ был бы не очень типичным: «Нисколько! Ни одной щепотки».
И это не шутка, а беспочвенное разведение растений. Надо сразу же отметить, что я не развожу ни овощей, ни зерновых и вообще ничего из тех растений, которые вы привыкли встречать на своих столах. Я специализировался на выращивании водорослей с энергичным названием хлорелла. Здорово?! Наш коллега, профессор Ямамото из Токийского университета, сможет вам более подробно сообщить, что это такое, именно в его стране уже давно — еще перед рождением первого космонавта Юрия Гагарина — было замечено, что водоросли хлореллы богаты белком, углеводородами и жирами. При соответствующем приготовлении они даже вкусны. Впрочем, кто из вас не любит мороженого? А ведь в состав этого лакомства тоже должны входить водоросли: агар-агар.
А почему я земледелец без земли? Потому, что моя пища растет в бассейне с водой. И как растет! За сутки увеличивает вес в десять раз!
Сегодня небольшое происшествие. Профессор Антонио Боргезе не только великий астроботаник, но и не менее великий… обжора. Правда, мои водоросли размножаются очень быстро, но в общем-то их не так уж много, так что когда профессор-обжора потребовал третьей добавки, я запротестовал.
— Дражайший мой поваренок, — загремел в ответ экспансивный итальянец, задетый за живое, — если ты будешь таким скупым, то я страшно отомщу тебе и камня на камне не оставлю от твоего хозяйства!
— Интересно, каким это образом?
— А очень просто: объявлю забастовку и перестану дышать. На этом ты потеряешь пятьсот литров углекислого газа в сутки. Если мне удастся уговорить и моих коллег, то интересно, что будут есть твои высокоуважаемые водоросли? Для процесса фотосинтеза им нужна не только вода, минеральные соли и солнечные лучи, но также и це-о-два!
Я улыбнулся с чувством превосходства.
— Шуточка ничего себе. Но уверен, вы не пожертвуете своим дыханием, а стало быть и жизнью, ради того, чтобы уничтожить мое хозяйство.
В ответ на мои слова порывистый итальянец встал и драматическим жестом указал на одну из дверей нашего «салона».
— Чтобы убедить тебя, — сказал он, — я немедленно отправлюсь в анабиозную камеру и останусь в ней до тех пор, пока ты не перестанешь упорствовать и морить нас голодом из-за этого своего режима экономии.
Профессор Петру Константинеску тут же взял меня под руку и приятельски посоветовал:
— Это буйная голова. Лучше уступи. Ведь если он даст себя заморозить, то будет тогда жить скрытой жизнью, не доставляя тебе этих пятисот литров углекислого газа ежедневно. Это прекрасный агитатор, он уговорит остальных. А как же тогда с фотосинтезом?
После такого разъяснения я сложил оружие и молча подсунул профессору Боргезе огромную порцию хлореллы клеевидной консистенции, так сильно напоминающей итальянцу его любимые спагетти. Все, не исключая меня и профессора-обжору, облегченно вздохнули, а благодаря этим вздохам облегчения в нашей ракетной микроатмосфере опять увеличилось содержание живительной для моих водорослей двуокиси
