– Ну…
– Даже не надо говорить – у вас на лице написано. Эх, все мужчины одинаковые. Они…
Чтобы девчонки опять не бросились в пучину феминистических нравоучений, мне пришлось их отвлечь:
– Когда мы в последнее время виделись с Марией, она собиралась на финальную операцию. Говорила, что наконец избавится от постылого недуга.
– Ах, – Натоли махнула ручкой. – Она всегда так говорила. Несмотря на все заверения врачей, что болезнь хроническая.
Я бесцеремонно взял быкоборотня за рога:
– Вы случайно не в курсе, почему сестра путешествовала помимо операций и не хотела возвращаться домой? Вижу, вы тоже не пылаете страстью к остальным родственникам.
Девушки помрачнели. Натоли забарабанила пальчиками по колену.
– Дело не семье. Нам не нравится собственный дом.
– В чем же дело?
– Понимаете, – интригующим тоном произнесла Олиель, отдаляясь от графа и приближаясь ко мне. В нос мне ударил чарующий аромат фиалковых духов. – Отцовское поместье недавно стало ареной страшных происшествий.
Как и ожидалось, мы с графом услышали историю о многочисленных трупах, появившихся за последние недели.
– Мы не часто возвращаемся домой, – сказала Натоли. – Живем в университетском кампусе вот уже тринадцать лет. За все это время только дважды заглядывали к родителям. И каждый раз там становилось все мрачнее. После того как умерла мать, отец очень изменился. Продал некоторые ценности, забросил плантации волшебного риса, начал заглядывать в игорные дома и кабаки…
– Соболезную. А?..
– Да. Мы понимаем, – Натоли не услышала моей неуклюжей попытки вставить словечко. – Утратить любимого оборотня всегда бывает трудно. Мужчины более слабы, потому лезут в стакан, пытаясь найти отраду на его дне. Вот папа и не сдержался. Похоронил нашу матушку и долгое время горевал. Даже пытался продать поместье, которое, по его словам, опустело после маминой смерти. К сожалению, потенциальные покупатели не позарились на скромный домик.
Это заявление кардинально отличалось от слов покойной Марии. Ведь она сообщала, что кто-то, наоборот, хотел купить земельный участок бель-ал Сепио вместе с домом и другими постройками. Мне захотелось более пристально изучить вопрос купли-продажи их родового удела.
– Как умерла ваша мать? – с нотками трагизма поинтересовался я.
– Сердечная недостаточность, – губки Олиели печально поджались. – Это у нее Мария унаследовала физический порок. Хвала всем богам, нам с Натоли посчастливилось избежать этого проклятия.
У меня появилось несмелое допущение. А что, если трагические случаи начались в семействе бель-ал Сепио уже давно? Что, если все началось именно с мамаши Сепио?
– Когда это случилось? Когда она умерла?
– Вы не в курсе? – удивилась Олиель. – Вы же…
– Точно, – будто бы роясь в памяти, замешкался я, – это случилось недавно. Когда-то Маша рассказывала об этом. Но как-то вскользь, потому не помню точно.
– Странно, Мария очень переживала из-за смерти матери. Все говорила, что теперь пришла ее очередь. Мы, конечно, смеялись. А потом, когда погибли брат и кузина… стало очень худо. И еще прислуга…
Я задумался над тем, что девушки излишне искренние. С другой стороны, они познакомились с близким другом своей сестры. Почему бы и не поговорить откровенно.
В доме бель-ал Сепио произошла череда загадочных смертей. Самое удивительное, никто из семейства не имел ни малейшего представления, что происходит. Все выглядело так, будто неведомый преступник вознамерился угробить каждого, живущего в поместье. Но не было никаких зловещих гостей, никаких анонимных писем с угрозами, как водится в большинстве детективных историй. Также девчонки не знали о существовании каких-либо врагов. Нет, недружелюбные личности, конечно же, имелись, но никого такого, кто занялся бы столь неприятным делом. Подумать только: послать на Страшное Судилище такое количество невинных граждан и остаться при этом в тени.
– Маша часто плачет и звонит нам на университетский мозгомпьютер. Она уверена, что на наш дом пало какое-то проклятие. Что-то из прошлого отца… Мария говорит, что ОНО убило мать и подстерегает всех нас за каждым углом.
– Мы часто обсуждали эту тему, – я начал привирать. – Была такая гипотеза, мол, ваш папаня где-то согрешил на жизненной тропе. Он воевал?
– По-моему, Мария не очень раскрывала вам душу, – прищурилась Олиель. Как старшая сестра, она была подозрительной. Очень правильный довесок к девичьему характеру – позволяет избежать большинства проблем. Только бы не развилось в паранойю. – Наш отец известный филателист, самый крупный продавец марок на побережье. Он абсолютно близорук, почти ослеп еще в далекой юности и носит с того времени большущие очки. Куда такого в армию? Очень странно, что Мария никогда не говорили с вами об отце.
Я пожал плечами:
– Мы вообще очень мало разговаривали…
– Вот! Они практически не общались – только кувыркались в постели! – обвинительно наставленный палец графа едва не уперся мне в лоб. – Этот подлец еще раз доказал, что все слухи о нем правдивы!
– И какие же слухи? – глаза у девушек загорелись. При этом смотрели не на Раваша, а на меня.
– Весь город уверен, что данный тип – прелюбодей, ловелас и бабник, каких еще мир не видывал. Потому от него ушла жена. Замечательная женщина, которая к тому же приходится мне родной сестрой.
По-моему, граф не соображал, что подобными высказываниемя добавляет мне баллов в женских глазах. Впрочем, девицы разные бывают – некоторым не нравятся ловеласы. Но большинство же явно заинтересуются моей персоной после таких слов. К тому же, при взгляде на надменное личико господина дел-ар Пиллио любая может составить весьма нелестное мнение о его сестричке.
– Как вам не стыдно, детектив? – деланно возмутилась Олиель. При этом ее глазки недвусмысленно показывали специфическую заинтересованность. Я тут же почувствовал, что этой ночью не останусь одинок.
– А что вы увидели постыдного, милая барышня? Неужели добропорядочному оборотню, к тому же разведенному, не позволяется любить прелестных дам? К тому же у меня правило: никогда не встречаться более чем с одной девушкой.
– Дорогой граф, как ни прискорбно это признать, на сто процентов прав, – глаза симпатяшки Натоли смеялись. Кажется, она забыла о пугающей тайне своей семьи.
Я пожал плечами. Моя рука по-прежнему сжимала пальчики студентки.
– А что вы думаете по поводу смертей в нашем доме, господин граф? – спросила Олиель, не отводя, впрочем, от меня многообещающего взгляда.
– Пять оборотней за последние полгода, говорите? – Раваш попытался создать себе образ интеллектуала. – Жуть какая.
– Ну да, – подтвердила Олиель. – Если не учитывать нашу покойную матушку, умерло ровно столько. Сначала брат, позже повар. Бедняга паж… Ему не исполнилось и пятидесяти – совсем еще мальчик. Потом разбилась кузина. А еще перед этим зарезали Орлена где-то в трущобах. И вот, вчера нам позвонили из полиции Дубльвилля…
Внезапно она всхлипнула.
– Что такое?..
…, Я знал ответ на этот вопрос преждевременно. Только не мог догадаться, кого постигла неприятная участь.
Итак, у нас уже семь трупов.
– За Олиель ухаживал один парень, – сказала Натоли. – Три года снимал у нас комнату на первом
