Астарахани.
Но тамо приспе на них московскаго воинства тысящ аки пятьнадесять, над ними же бе воевода князь Петр Семенович Серебряной. Иже нападше безвестно на поганых, до конца победиша, яко янычаров, тако и работников, их же мало что осталось; но и тии отъидоша назад ко Азову, ничто же сотворивши. Конное же воинство пришедши под Астарахань сташа блиско града нимало неприятеля боящися, не ведущи о поражении воднаго своего воинства.
Сентября же во 12 день изыде из града на турков московскаго воинства немало. И изыдоша на них безвестно, и многих побивше отъидоша во град. Потом егда услышаша турки о пора-||жении своего воднаго воинства, к тому потребными оскудевши, стояв неделю целую, хотеша отъити абие. Обаче советом татарским задержавшися облегоша град и начаша градок или шанец делати на месте, идеже стояша старая Астарахань. Татарове же обещашася им промышляти всякими потребы и поидоша того ради мнози к Российс‹к›им пределом.
Обаче ничто же сотворивши вси сами исчезоша, едва яко весть в воинство возвратилась. Турки же, в последней нужде сущи, ждаша татар дней яко десять и болши. И яко видеша конечную свою пагубу, принуждены быша сожещи оный свой градок. И потом с великим срамом и печалию, ничтоже множае сотворши, точию слободы у града пожегши, отъидоша сентября в 27 день.
И поидоша, советом татарским, зело жестоким ‹и› и непроходными Можарскими пустынями. Ибо татарове умысльно поведоша их тамо, боящися, аще бы тамо прошли, то бы султан имел их в конечной неволе и под совершенною властию своею. И тако || в пустых оных полях многое оное турецкое воинство и с конми от глада, и безводия, и от стужи до конца погибе, и мало нечто их во Азов прииде октовриа в 24 (день).
Идеже и остатнии конечно исчезоша. Седше бо во Азове в галеры, пустишася морем ко граду Кафе, но и в мори воста ветр велик зело, им же разбишася галеры и люди истопоша. И тако от многочисленнаго турецкаго воинства едва седмь тысящ турков в Константинополь возвратися. И от онаго времяни отречеся султан Турецкий в пустыя те Астараханския поля воинства посылати.
И тако сей приснопамятный государь царь и великий князь Иоанн Васильевич всеа России самодержец не точию сия Казанское и Астараханское царства прият, но {113} Великия Орды, яже называлась Золотая Орда, разоренныя грады и селения по Волге от Казани и даже до Хвалисскаго моря в державу ему приидоша. Такожде и прочия орды татарския по рекам Яику и по Каме даже до Сибири, и самое Сибирское царство прият и подручныи данники себе сотвори.
И вся их варварская злохитрства низложи, и поганская || их советы и лукавства разруши. И вся поганския грады и жилища разори, и безчисленное множество христиан, в тяжкой неволе от древних лет у них будущих, свободи. И во всех тех варварских жилищах грады тверды воздвиже, монастыри и храмы Божия во славу имяни его возгради и православие утверди. Поганых же варваров и диких языков многих в веру приведе.
И от того уже времяни благодатию всесилнаго Бога все оныя грубых варваров орды непоколебимы быша под державою московскаго скиптродержавия. От них же некогда не токмо Московское царство, но и вся Европа и Асия трепетала. Ибо многая воинства исхождаху оттуду, иногда шестьсот тысящей, яко при Батые, или седмьсот тысящ, яко при Мамае, и тысяща тысящь и двести тысящь, яко во время Темирь-Аксаково, яко о том выше изъявися.
Но аще помощию Божиею и сокрушишася оныя прегордыя и силныя варварския царства, обаче той по воли своей святей остави еще мало их варваров в наказание наше, иже еще пребывают в Таврике Херсонской юже || ныне называем Крымская или Перекопская орда. Мало глаголю, ибо оныя Великия или Золотыя Орды и Казанскаго царства татарове глаголаху: «Егда бяше Золотая орда Ордою и Казань царством, тогда Крым д‹е›ревнею их бяше».
Сие же все бысть строением всепремудраго Бога, яко той по воли своей толикия гордыя и сильныя нечестивых татар орды в пленение и опустошение попусти. Остави же в наше наказание мало сих нечестивых и якобы ничтоже при оных великих ордах, да уразумеем, яко той и малым может много наказати. Ибо и от сих нечестивых много зла, пленения и кровопролития православным христианом, и опустошение жилищ их непрестанно древле бываше и ныне бывает со многою тщетою христианскою.
О их же жилищах, и о царех их, и о множестве, и о положении страны тоя зде повесть положится. Дабы такожде преславнейшия и державнейшие государи наши обладатели преславныя Московския монархии наследовали преславных дел прародителей своих, прежних ве-{114}ликих государей самодержцев Московскаго царствия, и Богу поспешествующу || им, яко наискорее бы могли до конца оных нечестивых варваров победита и безвестны сотворити.
Им же всем нечестивым агаряном, не точию же сим, но и началнейшему их змию бусурманскому - проклятому турецкому султану - со всеми народы турецкими искоренение и разрушение повествуется святыми писании от народов славенороссийских быти, еже во дни, наша буди, буди! ||
ИСТОРИИ СКИФСКИЯ
ЧАСТЬ 4
Глава 1
Понеже в начале истории сея на многих местех поминается о Таврике Херсонской [аще она и вне Скифии обретается], того ради зде пространней о ней повесть положится. Таврика Херсонес 1 есть то един прилепок земли, отовсюду морем окружен, точию от единыя страны, яко бы от полунощи, отделен есть единым истмом, то есть междуморием или сухим брегом п. Его же от моря до моря седмь верст наших поведают быти. От сея ускости разширяется на мори великом дале той остров, и есть в долготу сто верст российских, а в широту пятдесят.
Еще же и той разделяется яко бы на два острова, иже между себя чинят залив морской, при его же конце град || Кафа стоит, знаменитый склад таваров купецких. Такожде тамо истмус, то есть междуморие, долготою двадесять пять верст, а в ширину пятьнадесять. Древние называли его Дромо или Курсус Ахиллис, то есть место, окруженное губою морскою.
Есть тамо едино Фретум, то есть пролива или ускость из моря Понтийскаго, то есть Чернаго, в море Забахское [его же называют Палюс Меотис и езеро Меотское, то есть во Азовское море], названная Босфор Цыммерский 2, иже разделяет Европу со Азиею. Той ускости в ширину яко бы полверсты р нашей, ею же проезжают ис{115} Чорнаго моря во Азовское. Имать то Азовское море около себя тысящу верст. Обаче того ради, яко неглубоко невозможно по нем ездить великими кораблями.
Вода в нем непрестаннаго ради течения в него реки Дона, иже тамо впадает, и иных рек вельми сладка есть. И того ради зимою крепко померзает, летом же неисповедимаго ради множества рыб, иже ищущи сладких вод сходятся тамо, и жителем тамошным немалое творит утешение и прибыток.
Недалеко устия Донскаго, идеже || той в море впадает, стоит град названный Тана [еже Азов имать быти; а Таною, мнится, того ради называет его Ботер, яко латинники реку Дон называют Танаисом] с, в нем же пристанища многия и купли, паче же на осетров и икру,
