посочувствовать. Мне показалось, что теперь я смогла бы спокойно, мирно встретиться с ней. Сейчас я порой с большой тоской вспоминаю о женщине Юкако Сэо, как грущу о своих близких людях, которые уже не вернутся в наш мир… И в то же время в глубине моей души продолжают жить ревность и мстительная злоба. И еще: рассказ этой Рэйко, женщины, с которой Вы сейчас живете, о ее бабушке отчего-то запал мне в душу, причем не как сказка, а как жизненно правдивая история. Люди, лишившие жизни себя или других, уже никогда не возродятся в облике человека… Мне кажется, что эти слова заключают в себе страшную истину. Мне и самой непонятно, почему я восприняла этот рассказ как бесспорный факт. Принимая ванну, поливая на закате деревья в нашем саду, я все размышляла о том, почему слова бабушки Рэйко так глубоко врезались в мое сердце. А потом я вдруг все поняла. Да потому, что я мать ребенка по имени Киётака! Киётака тоже родился не вполне нормальным ребенком, хотя его проблемы совершенно другого рода. В придачу к дарованной жизни он получил свое несчастье, которое могло быть даже страшнее. Почему мой ребенок должен был появиться на свет с таким горьким грузом? Почему у той бабушки было всего четыре пальца? Почему одни родятся неграми, а другие – японцами? Почему у змей нет конечностей? Отчего вороны черные, а лебеди белые? Почему одни пышут здоровьем, а другие страдают болезнями? Почему одни родятся уродами, а другие – красавцами?… Я, как женщина, родившая такого ребенка, хочу знать истинную причину существования в этом суровом мире нелепой несправедливости и неравенства. Но, видно, сколько ни бейся, ответа все одно не найдешь… Однако, читая про бабушку Рэйко, я вдруг задумалась. А что, если все ее россказни отнюдь не забавная сказка, а правда жизни?
Вспоминая о Юкако Сэо, Вы употребили слова «кармическая сущность». Потом, если я правильно поняла Вас, Вы написали о том, что между совершенным Вами Добром и Злом, что накрепко прилепились к Вашему двойнику, наблюдавшими за Вами, когда Вы умирали, и этой самой «кармической сущностью» существует некая связь. Я как-то совсем запуталась и не пойму, что к чему. Попробую хоть чуть-чуть разобраться в своей душе. Для этого я вынуждена коснуться темы, которой до сих пор избегала, – моих супружеских отношений с Соитиро Кацунумой. Кацунума не пьет спиртного, не увлекается теннисом, гольфом и вообще каким-либо спортом, не играет в азартные игры, в го и сёги. Мало того, музыка Моцарта для него – надоедливый, раздражающий шум, просто набор звуков. Думаю, струны его души могут петь лишь тогда, когда он читает свои малопонятные книги по истории. Через два года после нашей женитьбы, после рождения Киётаки, его повысили до доцента. И до этого к нам в дом заглядывали студенты, но теперь они стали ходить просто толпами, и юноши, и девушки. Почти все они посещали семинары доцента Кацунумы. Среди студентов была одна высокая, худощавая, немного холодноватая красивая девушка. Она всегда держалась нарочито неприветливо, явно кичилась своей внешностью, и у меня вызывала некоторую неприязнь. Однажды к нам, как всегда, с громкими воплями ввалилась шумная ватага студентов. Они сами залезли в холодильник, будто у себя дома, достали пиво, сок и сыр и, окружив Кацунуму, начали галдеть о чем-то. Потом наступил вечер и все вдруг засобирались домой. Столпившись у двери, студенты принялись благодарить нас с мужем за теплый прием. Тут красивая студентка взглянула на Кацунуму и слегка улыбнулась. Я украдкой вгляделась в ее лицо – и увидела, как она говорит что-то одними глазами. Я быстро перевела глаза на мужа и ахнула в душе. Кацунума тоже говорил ей что-то глазами! Я сразу же поняла, что между ними что-то есть, какая-то взаимосвязь. Мои предчувствия, как правило, сбываются, однако в тот момент они были всего лишь предчувствиями, смутными предположениями. Прошло несколько месяцев. Секретарь отца – господин Окабэ – принес нам двух крупных морских окуней, которых собственноручно выловил в Вакаяме. (Вы же знаете, он страстный рыболов.) Одного окуня мы решили съесть сами, а другого подарить хозяевам «Моцарта», с которыми мы теперь стали родственниками. Я положила рыбину в виниловый пакет и вышла из дому. Я было пошла привычной дорогой, а обычно я хожу через жилой квартал, потом на втором перекрестке сворачиваю направо и выхожу к реке. Но тут я столкнулась с огромной бродячей собакой. Она стояла на дороге, высунув язык. Я испугалась и повернула обратно, решив пойти кружным путем, по неосвещенной улице, где мало кто ходит. Сделав несколько шагов, я вдруг увидела Кацунуму с той самой студенткой. Они обнимались, укрывшись в тени ворот какого-то особняка. В полном смятении я вернулась туда, откуда пришла, дрожа от страха, прокралась мимо собаки, добралась до «Моцарта», отдала хозяевам окуня и возвратилась домой. В тот вечер Кацунума вернулся поздно. Наверное, наобнимавшись совсем рядом с нашим домом, они потом направились куда-то еще. Может, на взморье, далеко-далеко за теннисный корт. Или в дом свиданий за станцией. Впрочем, меня это совершенно не тронуло. Ничто не шевельнулось в моей душе. Кацунума пришел, как ни в чем не бывало. Я встретила его так, словно ничего не случилось. Глупейшая ситуация. Оба они казались мне невыносимо грязными. Отношения между Кацунумой и той студенткой вульгарны и недостойны. Но тут же я хладнокровно подумала, что для меня Кацунума – никто, просто ничтожество. Я ведь вышла за него не по любви. Да и сейчас, после нескольких лет брака, так и не испытываю к нему чувств, хотя бы отдаленно напоминающих любовь. Не могу. Ну и пусть, будь, как будет, сказала я себе. У меня есть Киётака. Мой любимый, любимый ребенок, который родился таким несчастным! Ради него я и живу. Эта мысль словно пронзила меня.
С тех пор прошло почти семь лет. Отношения между моим супругом и той студенткой, которая уже закончила университет, все еще продолжаются. Я прекрасно знаю об этом, но ни разу ни словом не обмолвилась. Не касаюсь этой темы. Только иногда где-то в глубине памяти мелькнет тень Кацунумы, обнимающего на темной дороге женщину, похожую на лисицу-оборотня… Но это нелюди, это грязь, принявшая форму человеческих тел, думаю я. И видения мгновенно исчезают. Иногда Кацунума делает попытки обнять меня в спальне. Но я уворачиваюсь, под любым предлогом избегая супружеских ласк. Например, говорю, что мне показалось, будто Киётака вскрикнул во сне, нужно сходить посмотреть, что с ним. Или что сегодня с Киётакой было ужасно трудно, и я устала. Но больше об этом мне писать не хочется. Вот бы все удивились, если бы знали, что с того дня, как я увидела Кацунуму с той студенткой, я ни разу не пришла к нему в постель. Ни одного раза за семь лет. Муж, видимо, догадался, что мне все известно. Разговора на эту тему не было, но я поняла, что он знает. Не сговариваясь, мы оба ведем себя так, будто ничего такого не происходит. Вот так и живем.
Вернемся, однако, к фразе «кармическая сущность». Мне кажется, я поняла ее смысл. Это непростая фраза. В ней есть некая суровая закономерность. Взять, к примеру, меня: за кого бы я ни вышла замуж, мужа непременно похитит другая женщина. Вот такая кармическая предопределенность. Я почти уверена в том, что все было бы точно так же, расстанься я с Кацунумой и выйди замуж в третий раз, за нового мужчину. Прочитав в Вашем письме о существовании некой связи между этой самой «кармической сущностью» и совершенными в жизни Добром и Злом, я подумала: возможно, я потеряла Вас, а Кацунума отдал сердце другой женщине именно потому, что такова моя карма. Но, может, это слишком эгоистично – делать подобные выводы? Наверное, прежде, чем рассуждать о карме, мне следовало бы взглянуть на себя со стороны как на женщину… Может, во мне что-то не так – как в женщине, как жене?! Не хватает чувственности? Покладистости? Может, Вам это известно? Прошу Вас, скажите без всякого стеснения!
Кажется, вернулся отец. На сей раз он пробыл в Токио очень долго. Наверное, сильно устал. Он еще несколько лет назад догадался, что у Кацунумы есть женщина. Это не я ему рассказала, просто он очень проницательный человек. Я Вам еще напишу. Да, забыла сказать вот еще что. Меня переполняли милые, дорогие моему сердцу воспоминания, когда я читала о том, что Вы наговорили Рэйко-сан в пьяном виде. Еще до нашего брака мы часто ссорились по пустякам. В таких случаях Вы всегда заявляли мне: «Не люблю, терпеть тебя не могу!» На что я, самовлюбленная девчонка, говорила себе: «Ерунда! Это всего лишь слова. На самом деле он любит, любит меня до безумия!» – и продолжала упрямиться. «Терпеть тебя не могу!» Рэйко-сан – она молодец, раз может заставить Вас произнести такие слова!
18 августа
Прежде всего отвечу на Ваш вопрос. Для меня Вы всегда были невероятно привлекательной женщиной. Вы были просто очаровательны, когда мы были любовниками, и не утратили свого обаяния и в замужестве. Понятно, что в постели Вы не были столь искушены, как профессиональные жрицы любви, но
