Каттеру на каждом шагу. Однажды он вздрогнул: ему показалось, что он видит человека, привязанного к лошади спиной вперед.
Возвращаясь как-то холодным вечером в поезд, Каттер вспугнул стайку скальных голубей и услышал голос, звучавший у него в ухе:
— Дрогон?
Ответом был только дурацкий птичий свист.
— Дрогон?
Только шелест сыплющихся камушков.
Это был не приказ, а просьба. Шептун мог заставить Каттера подойти, но предпочел попросить.
Дрогон ждал его среди темных холмов, мимо которых пролегала дорога.
— Я думал, ты ушел, — сказал Каттер. — Где ты был?
Рядом с Дрогоном стоял пожилой седовласый человек, державший ружье дулом вниз.
— Этот? — спросил старик, и Дрогон кивнул.
— Кто это? — спросил Каттер.
Старик убрал ружье за спину. На нем был старомодный жилет. Лет ему было восемьдесят, а то и больше, но держался он прямо, на Каттера глядел с суровым добродушием.
— Дрогон, кто это? Кто ты, черт подери, такой?
— Тише, парень…
—
Старик заговорил:
— Я хочу объяснить тебе, что происходит. Это священный труд, и ты должен это знать. Скажу тебе правду, сынок: ты меня не интересовал и не интересуешь. — Речь его звучала напевно. — Я пришел, чтобы увидеть поезд. Я давно хотел увидеть его и пришел в темноте. Но твой друг, — он кивнул на Дрогона, — настоял на нашей встрече. Сказал, что тебе может быть интересно.
Он наклонил голову. Каттер взглянул на пистолет в руке Дрогона.
— Вот что я хочу тебе сказать. Меня зовут Правли.
— Да, вижу, ты меня знаешь, ты знаешь, кто я такой. Признаюсь, меня это радует. Да, радует.
Каттер тяжело задышал. «Вот чертовщина». Неужели это правда? Он глядел на пистолет Дрогона.
Это была команда. Каттер выпрямился так резко, что у него щелкнуло в спине. Конечности онемели.
«Джаббер…» Каттер уже забыл, каково это, когда тебе приказывают. Он встряхнулся и попытался согнуть пальцы.
— Я Яни Правли, и я здесь, чтобы сказать тебе спасибо. За то, что ты сделал. Знаешь? Ты знаешь, что ты сделал? Ты пересек континент. Ты совершил то, в чем всю мою жизнь нуждалось человечество, и ты это сделал. А ведь я и сам пытался, и не однажды. Со своими людьми. Мы делали, что могли. Карабкались в горы, пробирались через ползучие холмы. Через дымный камень. Чего только не повидали. Ну да ты знаешь. Мы пробивались, мы погибали, мы поворачивали обратно. Нас ели звери, убивали люди, бил мороз. Но я пытался, снова и снова. А потом состарился… Все это, — он взмахнул рукой, — эта железная трасса от Нью-Кробюзона до болот, а оттуда на Толстоморск и Миршок, много для меня значила. Но не ради нее я трудился. Не только. Не о ней я мечтал. Ты знаешь. Я неотступно думал о другом, о дороге от моря до моря. Опоясать железом весь континент, от Нью-Кробюзона до западных берегов. Вот чего я хотел. Вот что есть история. Вот к чему я стремился, за что сражался. Вы понимаете меня, правда, вы, оба? Понимаете. Не стану притворяться: ты раздражал меня. Раздражал, еще как, ты ведь украл мой поезд. Но потом я понял, что ты делаешь… Это был святой труд. Превосходящий все, чего от тебя ждали. И хотя мне трудно было стоять в стороне, я наблюдал за тобой и не мешал. — Яни Правли сиял; его исполненные страсти глаза увлажнились. — Мне нужно было прийти и увидеть тебя. Рассказать тебе все. О том, что ты сделал и что делаешь. Я пришел чествовать тебя.
Каттер дрожал, словно попавший в ловушку зверек, — так его унижали приемчики шептуна. Напрягшись изо всех сил, он пошевелился, и тут же глубоко в ухе раздался шепот — казалось, он отдавался даже в костях:
«Черт тебя подери, чтоб ты провалился».
Воздух был тих и спокоен. Снизу доносился лязг металла. Было холодно.
— А потом ты исчез, ушел на запад и еще бог весть куда. Все кончилось, но я знал, что еще услышу о тебе, и услышал. — Яни Правли улыбнулся. — Преданный и поверженный, я сохранил и свою агентуру, и свою мечту. У меня есть друзья в Парламенте, они заинтересованы в моем успехе. До меня доходят слухи. Поэтому, когда они нашли вас — кто-то из лазутчиков или купцов-шпионов, плывя по морю, услыхал о городе-поезде и сообщил кому надо, а те сразу выслали разведчиков и нашли его, — так вот, я узнал об этом сразу же. И когда они послали своих людей за вашими головами, надеясь списать все на войну, я узнал и об этом тоже. Что мне оставалось делать? Только выйти вам навстречу. Ведь вы знаете путь. Вы знаете путь через континент. Понимаешь, что это значит? Это же священное знание. Я не мог допустить, чтобы оно погибло вместе с вами. Вы спешили, как могли, в иных местах я выбрал бы другой маршрут, например держался бы южнее Вихревого потока, но, что там ни говори, это ваш путь. Мне надо было его узнать. Поэтому я связался с вашим защитником в городе — он был при рождении Совета. Думаешь, это тайна? — Забавляясь смущением Каттера, он покачал головой. — Кому известно, куда ушел Железный Совет? Нам, разумеется. Мы давно знали, кто человек Совета в городе. Давным-давно я заплатил одному из его друзей, чтобы тот не терял его из вида. Так что я смог передать вашему защитнику весточку, и он пошел вас искать. Мы знали, что он найдет. А мы ему поможем. Поможем найти Совет и уговорить его вернуться назад. Мой мастер шепота.
Так значит, Дрогон — наемник. Охранник, агент ТЖТ. У Каттера похолодело внутри.
— А знаешь, говорят, он где-то здесь. Ваш защитник, Лёв. Его видели. С тех пор как Коллектива не стало, он места себе не находит. Слоняется вдоль линии, конца вашего ждет. Мы получили то, в чем нуждались. Мы пришли помочь вам и узнать путь. И узнали. Это сделал Дрогон, мой человек. Надежный человек. Нельзя было, чтобы они вам помешали. Пришлось остановить их. Ведь вы оказались почти дома. Нельзя было, чтобы вам помешали так близко от города. Вы были нужны нам здесь.
«Так вот почему Дрогон пришел. Этот чокнутый псих Правли дал ему задание. А те, другие, тоже из ТЖТ, что ли? Боги милостивые. Ему было нужно, чтобы мы прорвались. Ему хотелось знать, что мы прошли весь путь целиком. Чтобы проследить наш маршрут. Ради этого он сражался с городом. Убивал милицию, чтобы посмотреть, как мы вернемся».
— И вот вы здесь. Тсс, тише, тише.
— И вот вы здесь. Завтра вы встанете на старые рельсы. И вернетесь в город. Видишь, вы сделали все, что было нужно. Теперь я знаю, как проехать через континент. И как продраться через какотопическое пятно. Этот путь подсказала вам нужда, он выстлан вашими телами. И за это мы благодарны вам.
Дрогон, без всякой издевки или театральности, склонил голову.
— Будьте уверены, мы воспользуемся вашим знанием. Я построю железный путь. Этот континент будет создан заново, переделан, он станет прекрасным.
Каттер не сводил глаз с провозвестника денег и железных дорог. Он смотрел, не в силах пошевелиться, открыть рот, сказать Яни Правли, что тот сумасшедший. Теперь, после многих безуспешных попыток, Правли наконец взнуздает континент. Он опояшет его тонкой железной полосой и будет качать по ней деньги с востока на запад и обратно. Он изменит мир, а с ним и Нью-Кробюзон.
«А хватит ли ему сил? Путь-то не близкий. Чертовски не близкий… Но у него есть маршрут».
— Вот как все будет. Вас уже ждут. Коллектив уничтожен. Это вы знаете, правда? А милиция знает,
