— Ты ошибаешься.
— Норни, я не думаю, что даже тебе, со всем твоим искусством перевоплощения, удалось бы сымитировать беременность. В одежде еще ладно, но ведь я видел ее голой.
Мертвая жрица лежала на спине; плоскость ее обнаженного живота была так же неоспорима, как обсидиан, украшавший пупок.
Норни улыбнулась и прищурила глаза:
— Были слухи, — сказала она тихо, — что в последние годы она часто появлялась среди сестер, меняя облик, и помогала верующим в их молитвах. Если бы я не ненавидела эту женщину, я бы ее пожалела.
Девушка подошла к зеркалу, обнажилась до пояса и, повертевшись, нашла такую позу, где отражение показало увеличенный живот.
— Ты ошибаешься, мой господин. Ты видел только ее беременное отражение. Илни была не более беременной, чем я, мой господин. И не думаю, что она могла забеременеть.
Ее голос утих да печального шепота, когда она добавила:
— Я так и не смогла. Нодиесоп знает, что я пыталась достаточно часто. Наглый Катакан был прав: семя простых людей слабо для нас.
Форчун молча смотрел, как девушка борется со своими чувствами, зная, что это единственная битва, где она может справиться только сама. Наконец Норни снова взглянула на него:
— Она мертва, господин. Но наша цель выполнена только наполовину, раз богиня все еще стоит в этом храме зла. Во имя Нодиесопа ее надо уничтожить.
Он положил руки ей на плечи, не зная, что сказать. Ее противником была Золотая богиня, и его тоже, как считала она. Мрачно улыбаясь, он вспомнил свои размышления о том, как было бы хорошо, чтобы несгибаемые фанатичные последователи Нодиесопа приняли его за своего долгожданного Мстителя, и как он планировал использовать это для победы над путешественником во времени. Но у них не было враждебности к Кроносу. Р'кагн — это было другое дело: они мечтали разорвать его на кусочки. Но сам Кронос, не важно по какой причине, сделал им гораздо больше добра, чем зла, их дети не голодали; полная обеспеченность работой стала реальностью, а не пустым обещанием; у них было больше времени для удовольствий, чем в любом другом обществе бронзового века. В сравнении с жизнью в прошлом, теперь наступило настоящее благоденствие.
Но затем он подумал о своем собственном народе, о сотнях миллиардов граждан все расширяющейся Галактической Федерации, зависящих от того, как агенты, подобные Ганнибалу Форчуну, защищают темпоральные линии, обеспечивающие само их существование. Не может быть вопросов, кому он останется верен.
— Норни, — сказал он мягко, — Йоларабас может быть злой богиней, как ты говоришь, но не она моя цель. Я послан сюда, чтобы уничтожить Кроноса.
Ее тело напряглось, и она подняла голову.
— Но ты сказал… — начала она, затем что-то прочитав в его глазах, приняла для себя решение: — Прости, господин, что усомнилась в тебе даже на мгновение. Что я могу сделать, чтобы помочь тебе?
Он привлек ее к своей груди, довольный, что Уэбли был где-то занят, поскольку сомневался, что у циничного симбионта хватило бы выдержки не поиронизировать в такой момент. «Если любовь существует, — подумал он, вдыхая запах волос Норни, — то она приходит именно так».
Норни вдруг тяжело вздохнула и призналась:
— Я лгала тебе, господин. Когда всю жизнь учишься не доверять никому, не можешь сразу довериться незнакомцу, даже если хочешь… Нет, не перебивай, прошу тебя. Сумасшедшая девушка в горах, утес, с которого она сорвалась, пожилая супружеская пара, мой план встретиться с близнецами, история о том, как я встретила Ллахвена, — все это я придумала, пока ты спал. Я не взяла имя Норни: я и есть Норни, близнец той, которая лежит мертвой перед тобой. Не я убедила Ллахвена, что мы будем в безопасности, если станем кочевать с места на место.
Это он мне сказал об этом. Гибелнусну заставил его купить судно.
— Значит, кораблекрушение и все остальное случилось после?..
— Кораблекрушение произошло так, как я и рассказала. Только на корабле нас было двое, а не трое. Я поклялась отомстить за Ллахвена. Сегодня я сдержала клятву.
— Почему, Норни? — спросил он, заглядывая ей в лицо. — Зачем ты придумала эту историю? Должен тебя похвалить — она получилась складной и захватывающей. Что еще в ней было ложью?
— Все остальное правда.
Форчун все-таки рассердился. Ее сказочка еще может стоить им обоим жизни.
— Ты все еще не сказала мне, зачем все это придумала, — напомнил он ей.
— По той же причине, по какой рассказала сейчас, — прошептала она. — Я чувствовала, что не могу тебе полностью доверять — до этого момента. А теперь я доверяю тебе всю мою жизнь.
Девушка закрыла глаза, и Ганнибал поцеловал ее.
— Норни, — сказал он наконец, пытаясь снова сосредоточиться на задании, — ты носила много костюмов и играла много ролей. Это должно быть легко для тебя. Поклянись теперь, что сделаешь для меня то, о чем я тебя попрошу.
Она взглянула на тело сестры, украшенное ненавистными символами Золотой богини, потом снова на мужчину, которого считала своим Мстителем:
— Клянусь Нодиесопом…
— Клянись чем хочешь, но я прошу это только ради меня самого — Ганнибала Форчуна.
Она улыбнулась, и ее глаза блеснули:
— Клянусь Ганнибалом Форчуном, — сказала она.
В четверти километра от храма у Уэбли забот была полная протоплазма. Он переоценил этих людей. Вино мятежа оказалось сильнее, чем он считал, и они были пьяны им. Шумно пьяны.
Лландро, которого симбионт считал самой холодной головой среди всех, оказался так же плох, как и все остальные. Предположение, что этот законченный вор не сможет забыть свою специальность, оказалось верным. Вор Лландро превратился в поджигателя и мародера.
Уэбли пытался отвлечь свои полторы тысячи последователей от поджогов домов и лавок их личных врагов и направить их к храму. Но Лландро не накладывал на них никаких ограничений. Языки пламени потянулись от порта во все стороны.
«Морской бог» все же как-то пытался руководить толпой, надеясь, что, как только он снова найдет своего партнера, Форчун поможет остановить мятеж, пока не разрушен весь город.
Норни выглядела величественно в церемониальных одеждах Илни. Поскольку никто не осмеливался задавать вопросы верховной жрице, они не имели никаких проблем, покидая храм. Так как выходных дней у этих обеспеченных горожан было предостаточно, улицы Манукрониса были полны людьми, желавшими потратить свои деньги на рынках, в лавках и тавернах, где любые удовольствия были доступны, пока гражданин был платежеспособен. В одном месте к фальшивой Илни и ее спутнику присоединились шестеро хранителей, простых солдат, которые настаивали на чести сопровождать их для охраны. Форчун тихо посоветовал Норни принять предложение с подобающим высокомерным выражением снисхождения.
План Форчуна содержал в себе самый простой способ для устранения ущерба, который Кронос нанес потоку времени. Пленение Кроноса должно было стать самой легкой частью плана, как только они попадут внутрь дворца, поскольку путешественник во времени слишком долго наслаждался безопасностью, чтобы иметь надежную защиту. Хотя он был действительно встревожен появлением Форчуна, но все еще был уязвим для внезапного удара. Форчун только сожалел, что у него больше нет его меча. А наркошприцы не считались серьезным оружием.
Даже при минимальном снаряжении и допущении, что Кронос вооружен лучше, чем предполагается, у Форчуна были шансы на успех. Он надеялся, что убивать Кроноса не придется: Пол Таузиг, возможно, сумеет узнать что-то новое об Империи, если Кроноса удастся пленить.
Большая часть задания будет выполнена уже после того, как Кронос, кем бы он ни оказался, выйдет из игры. Возможно, новому царю и новой верховной жрице понадобится несколько лет, чтобы вернуть эту изолированную человеческую цивилизацию к тому уровню, который был до Кроноса. Хотелось бы только,
