— Если я и отправлю тебя назад, то только одну.
Энн озадаченно смотрела на него, словно до нее не доходил смысл его слов.
— Без Стива?
К Рубену вернулась обычная уверенность в себе. Он вновь почувствовал себя человеком, на чьей стороне сила.
— Он мой сын и когда-нибудь унаследует мое состояние и положение в обществе. Так что мальчик в любом случае останется со мной.
Энн беспомощно заерзала на сиденье, выдавая охватившую ее панику.
— Я обращусь к послу…
— И что, по-твоему, он ответит? Как отец Стивена я имею на него права. Даже все американское правительство во главе с президентом не сможет оспорить этот факт.
— Зато они не позволят тебе отобрать его у меня!
— Да ради Бога! Я вовсе не собираюсь вас разлучать. Ты сможешь приезжать и уезжать, когда захочешь, встречаться с ним сколько угодно, но жить он будет у меня на Суэньо.
— Без меня?
— Он еще мал, так что без труда привыкнет. — Рубен понимал, что ведет себя жестоко, но ему было наплевать. Энн лишила его сына, а сына — отца. Она заслужила наказание.
— Ты разобьешь ему сердце.
— Сердца со временем излечиваются, а раны затягиваются. Я это знаю.
— И, зная это, ты собираешься причинить своему сыну такую боль?
— Кто ты такая, чтобы читать мне нотации? Ты ведь вообще не собиралась пускать меня в его жизнь. Собиралась оставить его себе, чтобы он вырос безотцовщиной. — Губы Рубена искривились, он не мог сдержать мстительной усмешки. — Через пару лет Суэньо станет для него домом, ты — лишь спорадическим явлением, а поскольку у него будет все, что он пожелает, поскольку все вокруг будут с ним носиться, холить и лелеять, он скоро о тебе позабудет.
— Ты не сможешь купить его любовь!
Услышав истерические нотки в ее голосе, Рубен восторжествовал. Вот оно! Он тоже способен причинить ей боль.
— И не собираюсь этого делать. Я буду искренне любить его, и Стивен, уверен, полюбит меня.
— Рубен, ты не имеешь права…
— Вот как раз я-то имею право! — прогремел Рубен.
Этот гневный вопль разбудил Стивена. Энн сделала слабую попытку снова убаюкать сына, но ничего не вышло. Мальчик совсем проснулся и с удивлением смотрел на взрослых.
— Мы что, уже приехали? — спросил он, моргая пушистыми ресницами и озабоченно хмурясь.
— Еще нет, мой родной, — ласково отозвалась Энн, целуя сына в лобик и мысленно проклиная Рубена на чем свет стоит за то, что тот разбудил ребенка до конца полета.
Запрокинув голову, Стивен вгляделся в лицо матери и тронул пальчиком уголок ее рта.
— А почему вы кричите?
Энн так и подмывало сказать, что кричит вовсе не она, а Рубен, это он ведет себя так безобразно, но у нее словно язык примерз к нёбу. Нельзя, чтобы Стивен почувствовал ее враждебность к Рубену. Она не имеет право настраивать сына против отца.
— Разве я кричала? — негромко произнесла Энн, стараясь придать голосу обычное спокойствие.
— Да. Ты кричала на этого человека.
На «этого человека»? На твоего отца, мальчик мой. Если мы действительно семья, а не попутчики.
Энн невольно подняла глаза на Рубена. Весь в черном, он казался воплощением суровости, черты его застыли, в глазах читалось презрение.
— Извини, — мягко сказала Энн, — мне не следовало кричать. Это бьет по ушам, правда?
— Правда, — согласился Стивен и, усевшись, переплел пальчики с ее пальцами. — А это кто? Почему он с нами?
Энн ощутила укол боли в сердце. Солгать она не могла, уйти от ответа — тоже. Стивен должен узнать правду, тем более что он все равно ее узнает, стоит им приземлиться на Суэньо. Так пусть лучше узнает от нее.
— Стив, это… твой… — Энн подняла глаза и встретилась взглядом с Рубеном. В его глазах не было ни теплоты, ни сочувствия. Пришлось опустить голову. Рубен только что не дымился, так он кипел от гнева. — Этот человек — твой…
— Папа, — закончил Рубен срывающимся от бешенства голосом.
Нет, не так она хотела услышать от него это слово. Не таким гневным тоном и не так возмущенно.
— Да, — поспешно подтвердила Энн в попытке немного разрядить атмосферу. — Это твой папа. Мы были женаты очень давно и жили на очень красивом острове.
— На острове? — Стивен с интересом посмотрел на Рубена. — С пальмами и акулами?
— Мы жили в прекрасном большом доме, можно даже сказать — во дворце, — отозвался Рубен. — Но пальмы у нас есть, и акулы тоже водятся. Только не бойся, они на людей не нападают.
Стивен окончательно выпрямился, оттолкнувшись ладошкой от груди Энн. Он был очень серьезен, совсем как Рубен.
— Как интересно! А я их увижу? — Он поднял глаза на Рубена и сосредоточенно нахмурился. — Я Стивен, — решительно сообщил он. — А тебя как зовут?
— Рубен Карлос Каррильо де Асеведа.
— Ой, как много имен!
— Не так уж и много. Скоро у тебя будет такое же имя, как у меня.
— Здорово!
И всего-то! Как все просто. Стивен принял внезапно объявившегося папашу как нечто само собой разумеющееся. Малыш повернулся к матери и тронул ее пальчиком за щеку.
— А это мой настоящий папа? — шепнул он, бросив заговорщический взгляд на Рубена. — Которого я хотел?
— Да, мой родной.
Воцарилось молчание. Энн затаила дыхание. Она кожей чувствовала, какая борьба происходит в душе ее сына, понимала его смятение и словно слышала кучу вопросов, которые он хотел ей задать. Ведь в одночасье все для него так изменилось!
Неожиданно Стивен протянул ручку Рубену.
— Привет, папа, я Стивен.
Лицо Рубена застыло, зубы сжались. Какое-то мгновение он не шевелился, мрачный и суровый. А потом, медленно, очень медленно протянул руку и взял ладошку сына в свою.
— Рад познакомиться с тобой, Стивен. Хорошо, что мы наконец вместе.
— Да, — очень серьезно согласился Стивен, — я давно тебя жду.
Серые глаза Рубена встретились со смятенным взглядом Энн и словно пригвоздили ее к месту.
— Я тебя тоже.
Глава пятая ПЛЕННИЦА
Незадолго до посадки Рубен критически оглядел Энн и Стивена и категоричным тоном заявил:
— Вам нужно переодеться.
Энн сразу ощетинилась. Еще бы! По меркам семьи Асеведа они, разумеется, одеты слишком скромно. Однако нацеплять на себя, а тем более на сына, шикарные тряпки лишь ради того, чтобы потешить тщеславие Рубена, она решительно не желала.
— Зачем? — ледяным тоном осведомилась Энн. — Я вполне комфортно себя чувствую, а Стиву это
