продолжал смотреть на нее.
На этот раз незнакомец изучал Викторию дольше обычного. Наконец он сказал:
— Думаю, следует поставить вопрос иначе, Клоранс Бланш: а что надо вам?
Его слова повергли Викторию в смятение. И, сжав виски пальцами, она выдохнула:
— Я совершенно ничего не понимаю.
— Еще как понимаете, — жестко произнес мужчина, опускаясь на стул, стоящий у противоположной стороны столика. — Я проделал длинный путь, чтобы повидать вас. — Его акцент стал заметнее. — Так что не пытайтесь провести меня.
Что он имеет в виду? И вообще, кто он такой? Неужели в самом деле нанятый братом детектив? Тогда к чему все эти расспросы, нельзя ли просто следить за ней издалека? Все эти вопросы окончательно сбили ее с толку, приведя в состояние, близкое к панике.
Виктория провела рукой по покрывшемуся испариной лбу.
— Почему именно здесь? — неожиданно спросил мужчина, прерывая напряженную паузу.
— Прошу прощения? — Создавалось впечатление, будто этот человек что-то знает о ней.
— Почему не играете в каком-нибудь другом заведении, где больше ценят музыку?
Виктория немного расслабилась. Похоже, он и понятия не имеет о том, кто она на самом деле.
— Мне здесь нравится… — осторожно ответила девушка.
Этот клуб действительно никто не назвал бы изысканным. Публика тут собиралась разная, но в основном молодежь из других стран. Здесь всегда было шумно и весело, нередко случались пьяные потасовки, но Виктории давно уже надоели чопорные светские манеры и роскошные рестораны. У нее еще никогда не было столько друзей и даже почитателей ее таланта.
— Я чувствую себя тут… как дома, — добавила она.
— Значит, вы родились не здесь?
— Здесь родилась моя мама.
Дедушка не раз рассказывал ей, каким чудесным голосом обладала ее мама Катрин Бланш. Виктория также знала, что до замужества Катрин подрабатывала певицей в небольших кафе и недорогих ресторанах. Там ее и увидел Артур Артрайт. После свадьбы Катрин больше никогда не пела на людях, но дома часто садилась за фортепиано и устраивала импровизированные концерты для мужа и детей. Иногда в сознании девушки всплывали обрывки колыбельных, которые напевала мама, укладывая их спать. Виктория не сомневалась, что любовь и способности к музыке перешли к ней от матери.
Она научилась играть на нескольких музыкальных инструментах и усовершенствовала свое мастерство в Сорбонне. Прожив в Париже несколько лет, Виктория говорила по-французски практически без акцента, так что в ней трудно было признать иностранку.
— А фамилия вашей матери тоже Бланш?
К чему все эти вопросы? — недоумевала Виктория.
— Да… — И, поколебавшись, поправилась: — Была. До замужества.
— Значит, Клоранс Бланш ваше настоящее имя? — не унимался собеседник.
У Виктории опять тревожно засосало под ложечкой.
— Более или менее.
Он сдержанно рассмеялся, но глаза впились в нее с новой силой. Только на этот раз в его слегка высокомерном взгляде сквозило изумление. Незнакомец смотрел так, будто читал ее как открытую книгу.
Что он себе позволяет? — подумала Виктория, с трудом преодолевая вновь охватившую ее панику. Нет, это просто смешно! Немыслимо! Он не может знать ее. За все время, проведенное в Париже, еще никто не усомнился в ее личности.
От его жесткого, безжалостного взгляда у нее пересохло во рту. Внезапно она почувствовала себя слабой и беззащитной, словно лань, попавшая в лапы льва.
Напряжение в ней достигло предела, так что Виктория почти физически ощущала его тяжесть.
— Более или менее, — приглушенно повторил он. — Значит, вы лжете, да?
— Я не лгу.
— Но и не говорите всю правду.
Никогда еще Виктория не сталкивалась с человеком, обладающим таким магнетизмом. Еще немного — и она выложит ему все как на духу!
— Вы ведь не француженка? — внезапно спросил он.
У нее по коже пробежал холодок. Неужели его в самом деле нанял Уильям?
— Вы же иностранец. Как можете определить, француженка я или нет? — съехидничала Виктория и натянуто улыбнулась.
— Я здесь не первый раз, и у меня хороший слух. Так что насчет моего вопроса?
— Моя мама…
— Француженка. Да, вы уже это говорили. — Он в упор смотрел на нее. — И вы прекрасно говорите по-французски, но… с легким акцентом.
— У меня нет никакого… — начала было Виктория, но мужчина властно прервал ее:
— Есть. И он становится заметнее, когда вы нервничаете.
Да уж, он хорошо постарался, чтобы взвинтить ей нервы до предела! Виктория нервно провела рукой по волосам и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Он не знает, кто она. Просто не может этого знать. Осталась только одна неделя, напомнила она себе. Совсем скоро я окажусь дома, так что крупица правды не повредит.
— Вы правы, — кивнула Виктория. — Я выросла в другой стране. Но я владею французским в совершенстве.
— Вы случайно не американка? Вы мне кого-то напоминаете. Кого-то с фотографии в американском журнале… — словно размышляя, продолжал незнакомец.
— У меня своеобразное лицо. Многие путают меня с кем-то из знакомых или знаменитостей, — поспешно ответила девушка и неожиданно для себя поняла, что страх в ее душе исчез.
Нет, этот мужчина даже не догадывается, кто она и что ей нужно. Но было бы интересно посмотреть на него на ее месте — когда твою судьбу уже решили за тебя, а тебе остается только слепо повиноваться чужой воле!
— Значит, я не первый, кто задает вам подобные вопросы? — загадочно спросил он.
— Первый, кто задает мне столько много вопросов, — многозначительно ответила она. — Разве вежливость не входит в число ваших представлений о беседе с девушкой?
— В число моих представлений о беседе с девушкой входит гораздо больше, чем вы думаете.
Повисла долгая гнетущая пауза. Виктория ругала себя за опрометчиво сказанную фразу. Ей следовало держать себя в руках. Ей нет никакого дела до этого самоуверенного типа. Так же, как и ему до нее.
Она резко подалась вперед и глухо спросила:
— Кто вы такой?
— Мигель. Мигель Виллас.
Виктория несколько секунд смотрела на него, словно повторяя про себя его имя. Он произнес его медленно и внятно, чеканя каждый слог. Имя отпечаталось в ее сознании, однако, как девушка ни старалась что-либо вспомнить, оно ничего ей не сказало.
— Мигель Виллас, — задумчиво произнесла Виктория. — Звучит немного непривычно.
Мигель нарочито лениво откинулся на спинку стула. Итак, она не узнала его. Это было намного хуже, чем он предполагал. Он приготовился ко всему… но только не к тому, что невеста не узнает его, что даже его имя не наведет ее на определенные подозрения.
— Откуда вы, месье Виллас? — спросила Виктория, почему-то почувствовав облегчение.
— Называйте меня просто Мигель, — попросил он, подавляя вздох разочарования.
Ему стало абсолютно ясно, что он не женится на этой девушке, да и сама она еще не готова к браку и замужней жизни. Она молода, слишком молода. Ее возраст волновал его с самого начала. Но Уильям и Беатрис в один голос утверждали, что она взрослая и ответственная не по годам. Не даром Уильям не хотел давать адреса Виктории в Париже. Ему с трудом удалось уговорить его открыть местонахождение сестры в знак былой дружбы. Без сомнения, Уильям знал, чем здесь занимается его младшая сестренка. Конечно, он
