напротив.
– Полностью. И нечего выпячивать свою прелестную губку, Дориан. Даже этим вы ничего не добьетесь.
Теперь он был полностью скрыт от Дориан, и, сколько она ни всматривалась в густую тень, ей ничего не удалось прочитать по его лицу.
– Как бы ни велик был соблазн, радость моя, я не меняю своих принципов. И я не лишаю девушек невинности в карете, которая подпрыгивает на каждом ухабе.
Разочарование – и жгучая ревность – комком застряли в горле Дориан. Отрицать то, что она невинна, было бы нелепо. Но она не могла избавиться от целого роя вопросов, жаливших ее сердце. Он сказал – «девушек». Сколько же их было в его жизни? Сколько женщин раскрывали ему свои объятия? И был ли он с ними так же удручающе благороден, как с ней?
– Итак – что вам известно о маркизе Фернхэме?
– О ком? – переспросила Дориан, озадаченная такой резкой сменой темы. – О лорде Фернхэме? – Подумать только, Николас заводит разговор о Фернхэме, словно между ними ничего и не было. Словно она только что не готова была отдаться ему телом… и душой.
Чтобы хоть как-то вернуть в обычное состояние распаленное желанием тело, Дориан сделала несколько быстрых, глубоких вдохов. Затем наглухо завязала ленты накидки. Хватит, больше она не поставит себя в дурацкое положение.
– Дайте подумать… Кажется, Фернхэм унаследовал коллекцию музыкальных инструментов своего отца и продолжает ее пополнять. А собирать нотные рукописи и другие документы по музыке стал совсем недавно, в дополнение к коллекции инструментов.
– В таком случае он может быть для нас весьма интересен.
– Согласна. У леди Фернхэм другое пристрастие – ботаника. По слухам, ее оранжерея – весьма впечатляющее зрелище. Да, кстати, судя по всему, на приеме обещал быть Гэвин Треффорд с женой.
– Гэвин и Элеонор приедут во Флоратон-Корт?! – Николас резко выпрямился на сиденье.
– Вы этого н-не знали? – Дориан растерялась. Он с такой легкостью назвал леди Треффорд по имени!
– Нет… не слышал… – задумчиво протянул Николас. – Приятно будет вновь встретиться с Элеонор.
На Дориан вдруг словно подуло ледяным ветром. Съежившись, она забилась в самый угол экипажа.
– Вы с ней, похоже, близко знакомы.
– Наше детство прошло рядом в Линкольншире. – В голосе Николаса прорвались ностальгические нотки. Дориан проклинала царившую в карете темноту. Если бы можно было увидеть сейчас его лицо! Что же значит для него леди Элеонор?
Дориан отвернулась к окну, хотя оно было затянуто шторой и смотреть, собственно, было не на что. Ее мучили ревность и обида. Сама виновата, думала она. Забыла, что Николас обручился с ней только ради достижения своей цели. Для него помолвка – это возможность отыскать рукопись, не больше… «Вот и помни об этом, – весь оставшийся путь твердила себе Дориан. – Всегда помни».
Загородный особняк Флоратон-Корт был построен в Дербишире двадцатью годами ранее и представлял собой великолепный образчик античного стиля. Каждый выступ и каждую нишу этого шедевра архитектуры украшали статуи римских богов, а коринфский портик венчала богиня красоты и плодородия Венера в окружении Цереры и Бахуса.
Когда экипаж Сент-Джонов въехал на обсаженную вековыми дубами аллею, Дориан готова была поверить, что окажется сейчас на вилле какого-нибудь римлянина… во всяком случае, именно так в ее представлении должна была бы выглядеть римская вилла.
– Если бы не силуэт норманнской церкви – там, вдалеке, – я бы поверил, что мы попали в Италию. – Дэвис словно прочитал ее мысли.
К удивлению Дориан, брат решил составить ей компанию на этом приеме, а ведь не далее как неделю назад он послал маркизу свои извинения. Причины столь внезапной перемены планов Дэвиса остались для нее загадкой, но его обществу она была рада. Николас незадолго до этого уехал в родовое поместье Сикумов, и они договорились встретиться прямо во Флоратон-Корт.
Дориан приложила немало усилий, чтобы избавиться от неприятного осадка после разговора с Николасом о леди Элеонор. Собственно, именно этим она и занималась всю дорогу сюда. «Они ведь выросли вместе, – вновь и вновь твердила себе Дориан. – Нет ничего удивительного, что Николас рад встретиться с Треффордами».
– Что это за церковь, не знаешь? – поинтересовался Дэвис, пока экипаж катил по аллее к дому.
– Кажется, церковь Всех Святых. По-своему хороша, правда? – Дориан переключила внимание на панораму за окном. – И церковь, и сама деревня, говорят, появились еще во времена норманнов. Никогда не видела таких лохматых собак. Смотри, во-он там, на лугу. Да это не собаки, это же пони. Какая прелесть!
– Дети, наверное, играют. – Лоб Дэвиса перерезала морщинка. – У Фернхэмов ведь восемь детей, знаешь?
– Конечно, знаю. – Дориан изучающе смотрела на брата. – У тебя не слишком-то довольный вид. Ты мог на этой неделе отправиться на бал, где будет леди Элизабет. Никак не пойму – зачем тратить время на прием, который тебе не по душе и от которого ты уже все равно отказался?
Дэвис лишь молча покачал головой, но Дориан нутром чувствовала, что он хочет о чем-то спросить.
– Смелее, Дэвис.
– Что тебе известно о Сюзанне Санридж? – решился он наконец.
– О леди Сюзанне? – Дориан удивленно заморгала. – Она приняла приглашение во Флоратон-Корт.
