– Тут неподалеку есть довольно приличный кабачок… если ты не имеешь ничего против портового люда. Пойдем, хоть выпьешь чего-нибудь горячего.
Гостиница «Тауэр-Хауз» и впрямь оказалась приличным заведением, где хозяевами были учтивый толстяк с волосами, собранными в забавный хвостик, перетянутый бечевкой, и его жена – дородная, опрятная и расторопная. Среди посетителей их бара чаще встречались моряки высоких рангов с женами, нежели матросы и грузчики из доков, как в припортовых забегаловках. Появление Николаса и Дориан особого внимания не привлекло.
Николас отыскал свободный столик, усадил Дориан и заказал две порции горячего рома с маслом.
– Это вас согреет, миледи, да и уснете быстрее.
Хозяйка поторопилась выполнить заказ, чтобы успеть до закрытия, и Дориан тут же перегнулась через стол к Николасу:
– Мы ведь будем гулять вместе всю ночь, правда, Николас?
Только сейчас он понял, что у нее на уме. И исполнился благодарностью, хоть и не собирался принимать жертву Дориан. Немного нашлось бы женщин на свете, способных – и готовых – понять его чувства.
– Джонатан Коллард – призрак, который всегда будет преследовать меня, Дориан. Мне нужно научиться с этим жить. Ты ничего не можешь с этим поделать. Да и не нужно. Серьезный взгляд Дориан не отрывался от его лица.
– Призрак – неважная компания для кого бы то ни было.
Волна неизбывного, яростного желания обладать этой удивительной женщиной накатила на Николаса. Он хотел, чтобы она принадлежала ему вся, без остатка, – и сейчас, немедленно, здесь же. Он хотел быть уверенным в ней посреди враждебного океана жизни, где, казалось, ни в чем нельзя быть уверенным.
– Не будем же мы колесить всю ночь по городу.
– А может, здесь можно снять комнаты? Я была бы не прочь посидеть у камина.
Николас все еще колебался.
– Я хочу этого, Николас, – сказала Дориан. – Если ты не против провести ночь в моем обществе…
– Хоть всю жизнь.
Николас подозвал к столику хозяина и договорился о двух комнатах на ночь.
Он же джентльмен. Хотя бы видимость приличий он должен был сохранить. Но как только хозяин, разведя огонь в каминах, исчез за дверью спальни, Николас понял, что не найдет в себе сил расстаться сегодня с Дориан. Он умирал от желания схватить ее на руки, унести на кровать и забыться в ее объятиях.
В их первую ночь, в оранжерее, он был уверен в Дориан, знал, что она принадлежит только ему. С ней он вознесся на вершины блаженства. Но то было раньше… а теперь, когда перед Дориан предстал отвратительный черный омут, в который превратилась его жизнь…
Дориан стояла у камина, задумчиво глядя на пламя. Николас подошел к ней сзади, опустил ладони на плечи.
– Давай-ка я сниму.
Он помог ей снять плащ, повесил его на спинку стула вместе со своим. А когда обернулся, Дориан уже стояла лицом к нему.
– Скажи, что ты обо мне думаешь, Дориан? Ты веришь обвинениям миссис Коллард?
Дориан шагнула к нему, обвила руками его шею. Ее поцелуй был полон искренней нежности.
– Я верю тебе. И больше всего на свете хочу быть с тобой. Даже если ты, как сегодня, мрачен, угрюм и зол.
В следующий миг Николас уже нес ее в альков. Опустив Дориан на широкую кровать, он выпрямился и начал раздеваться. Дориан молча следила за каждым его движением. Николас одним движением сдернул рубашку, присел на край кровати, чтобы разуться.
Дориан по-прежнему молчала.
Он вытянулся рядом с ней, подсунув ладонь ей под голову, поцеловал рот, шею. Снова прильнул к губам. А его рука заскользила вверх по телу Дориан, пока не легла на лиф платья.
Дориан напряглась, когда его пальцы прошлись вдоль линии выреза.
– В прошлый раз мы слишком быстро разделись, – шепнул он ей прямо в губы. – Нужно это делать медленнее.
– Зачем? – только и смогла выдохнуть Дориан.
Николас улыбнулся, оставил на ее губах еще один поцелуй и приподнялся, чтобы расстегнуть застежку лифа. Стеклянные пуговки одна за другой выскальзывали из петель. А потом он очень-очень медленно сдвинул две половинки лифа в стороны. Губы его сомкнулись на проступающем сквозь тонкую сорочку соске.
– Николас!
Теперь уже не мешкая, он развязал тесемки сорочки, распахнул ее, провел ладонями по нежным розовым соскам. Словно молитву, вновь и вновь повторяя его имя, Дориан вскинула руки за голову и замерла, окунувшись в собственные ощущения.
Николас наклонил голову, втянул в рот сначала один упругий, окруженный перламутровой шелковой плотью сосок, затем другой. Он теребил их языком и легонько стискивал зубами, пока с губ Дориан не сорвался протяжный умоляющий стон.
Он не хотел торопиться, он собирался продлить эти восхитительные мгновения игры, когда тела
