вызывать иллюзий и не создавать прецедентов. Разумеется, операция и необходимый после нее уход будут оплачены отдельно.
Джефф с готовностью кивнул. На Айрин он тоже не смотрел.
Кира решительно смяла сигарету в пепельнице и соизволила наконец посмотреть на Айрин.
— Вы дадите письменное обязательство никогда и ни при каких обстоятельствах больше не преследовать моего мужа и не вымогать у него деньги. Вы забудете обо всей этой дурацкой истории и — Боже вас упаси — не станете питать иллюзий относительно всяких глупостей типа продолжения ваших встреч. Полученные деньги можете считать оплатой ваших услуг интимного характера либо моральной компенсацией — это уж как угодно. Все ясно?
У нее были змеиные глаза. Желтовато-зеленые, почти не мигающие. Даже зрачок казался немного вытянутым сверху вниз. И стыла в этих глазах лютая, презрительная ненависть. Брезгливое пренебрежение — словно Айрин была грязной нищенкой, посмевшей прикоснуться к сверкающему миру Принцессы Киры Райз.
Холодная, чистая, отрезвляющая волна ярости омыла душу Айрин. Ушел страх. Отпустил сдавивший горло спазм. Она выпрямилась, небрежным, изящным, много раз отрепетированным движением откинула рыжую гриву волос назад. И улыбнулась светской, надменной и царственной улыбкой.
— Боюсь, вас ввели в заблуждение, миссис Райз.
Черные брови изумленно выгнулись. На лице Киры появилось выражение, которое могло бы появиться на физиономии пантеры, обнаружившей, что загнанный ею козленок собирается ее укусить. Айрин не удержалась и фыркнула.
— Простите, сорвалось. Так вот, вы совершено ошибочно полагаете, что я собираюсь шантажировать вашего мужа или требовать с него какие-то деньги. Совсем наоборот. Мне ничего не нужно.
— Так говорят, когда хотят получить все.
— Возможно, вам виднее. Я долго размышляла, стоит ли вообще ставить мистера Райза в известность о… случившемся, и пришла к выводу, что он в любом случае имеет право знать о своем отцовстве. Вот и все. Что решит по этому поводу мистер Райз, мне глубоко безразлично. Более того, сейчас я окончательно уверилась в том, что ребенок, которого я ношу, будет только моим и ничьим больше. У него будет моя фамилия, и имя отца я в метрику не занесу.
Кира прищурилась и медленно протянула:
— Нет, моя птичка, это вы пребываете в заблуждении, не я. Вы не поняли, что я сказала. Никакого ребенка не будет.
Айрин холодно взглянула на нее.
— При всем уважении, мэм, он уже есть. И через полгода родится.
— Не родится. Потому что в ближайшие три дня вы сделаете аборт и избавитесь от него.
— Нет.
— Да, просто вы еще этого не поняли. Я объясню. Мы не можем позволить этому ребенку родиться. Джеффри Бартоломью Райз не тот человек, которому можно диктовать условия. Положение же, которое он занимает в обществе и бизнесе, не позволяет ему игнорировать возможную угрозу шантажа, исходящую от нечистоплотных плебеев.
— Я уже говорила и повторяю еще раз: мне ничего не нужно…
— Мисс — как вас там? — Вулф! То, что вы говорите, не имеет никакого значения. Вы носите в себе зародыш, в чьих жилах течет кровь Джеффа Райза. Судя по вашей уверенности и наглости, это правда, отец ребенка именно мой муж, а не кто-то из других ваших любовников. Стабильность и благополучие империи Райзов не может зависеть от какого-то ублюдка.
— Да чем ребенок может вам угрожать?!
— Своим существованием, непонятливая мисс Вулф. Я хорошо знаю щучек вроде вас. Вы можете притвориться, можете и в самом деле уйти в тень, исчезнуть с горизонта нашей семьи, но в один прекрасный день, когда все и думать о вас забудут, вы появитесь и станете требовать свою долю в наследстве. Предъявите результаты генетической экспертизы, которыми наверняка уже запаслись…
— Я не делала никаких экспертиз. У меня нет в этом необходимости. Это мой ребенок. И точка.
— Можете голосить о своей порядочности хоть до вечера — мне наплевать. Я должна быть уверена, что с вашей стороны моему мужу не угрожают ни скандал, ни возможность судебного разбирательства, а нашему законному наследнику — потеря состояния, принадлежащего ему по праву.
— Если хотите, я дам вам любую расписку. Любое обязательство, за нарушение которого вы привлечете меня к суду. Подпишу бумаги о том, что не собираюсь проводить экспертизу. Что беременность наступила в результате искусственного оплодотворения. Что угодно, я согласна.
— Она согласна! Милочка, вы отправляетесь на аборт!
Айрин тяжело вздохнула и покачала головой.
— Вы сумасшедшая, миссис Райз. С сумасшедшими разговор бессмыслен. Прощайте. Разумеется, мы больше никогда не увидимся ни с вами, ни с вашим мужем, и я, поверьте, этому очень рада.
С этими словами она направилась к дверям, но тут ей в спину ударил свистящий смешок.
— Беременность — штука опасная. Неловко наступишь на ступеньку, упадешь, потеряешь сознание — а очнешься уже практически девственницей. Не боитесь, мисс Вулф? Полгода — срок долгий, а осложнения после выкидыша могут привести даже к летальному исходу.
Айрин очень медленно и очень крепко взялась рукой за дверной косяк, повернулась и посмотрела прямо в холодные змеиные глаза. Изумруд подернулся ледком, а в голосе зазвучали стальные нотки.
— Миссис Райз, вы мне угрожаете?
— Ну что вы, милочка! Просто предупреждаю. Мы, девочки, должны быть внимательны друг к другу.
— Благодарю вас, но в ВАШИХ предупреждениях я не нуждаюсь. Кстати…
— Да?
Айрин ехидно прищурилась.
— А что это вы так напираете на эту ужасную генетическую экспертизу? Ведь мой ребенок в любом случае младше вашего. Или, быть может, результаты анализов ВАШЕГО сына способны внести свежую струю в генеалогическое древо Райзов?
Вот это был удар, так удар! Джефф Райз с грохотом опрокинул низкий столик, вскочил, стиснув кулаки, а потом истерически расхохотался и опрометью выбежал из комнаты.
Фарфоровое личико Киры Райз превратилось в гипсовую маску Медузы Горгоны — даже волосы, казалось, зашевелились на плечах, точно змеи. Потом Кира неожиданно расслабилась, махнула рукой.
— Пошла вон, проститутка. После тебя я прикажу провести дезинфекцию и поменять ковры.
И уже у самого выхода Айрин услышала:
— Ты только что подписала своему ублюдку смертный приговор…
Она не помнила, как добралась до машины, как вставила ключ зажигания, как вырулила со стоянки. Айрин трясло, по спине тек холодный пот, а самое страшное — резко и болезненно заныл низ живота. Липкий ужас ослеплял, омерзение толкалось спазмами в горле.
Она доехала до самого дома и разрыдалась, уронив голову на руль. Когда неожиданно открылась дверца машины и чьи-то сильные руки обхватили плечи Айрин и стали ее вытаскивать, она заорала в голос, начала бить наугад, вслепую, лягаться и только вечность спустя расслышала удивленный и встревоженный голос Дика Хоука:
— Айрин! Айрин, это я, Дик! Девочка, что с тобой? Приди в себя, не бойся, это же я…
Облегчение было таким же огромным, как до этого страх. Айрин повисла на шее Дика, обхватила его трясущимися руками, спрятала лицо у него на груди и заревела с новой силой. Дик ногой захлопнул дверцу машины и на руках внес Айрин в дом, осторожно опустил на диван в гостиной, хотел сходить за водой и валерьянкой, но она не отпускала, цеплялась за него, как насмерть перепуганный котенок, и тихо скулила. Пришлось снова брать ее на руки и идти за водой вдвоем.
Постепенно истерика отступила. Айрин всхлипывала и вздрагивала всем телом, но уже не плакала и смотрела на Дика вполне осмысленно. Он осторожно отвел с заплаканных глаз мокрые пряди волос и тихо спросил:
