предназначены друг другу судьбой. Собственно, все остальное время я потратил на то, чтобы убедить в этом ее.
Морис усмехнулся:
— Вероятно, вы в курсе, какое у нее прозвище? Стальная Лоза. Многие сильные личности пытались убедить в своей правоте Шарлотту Артуа — и с плачем отступались. Как вы познакомились?
Шарлотта мило улыбнулась Морису.
— Ты же не в суде, Морис. И это не перекрестный допрос. Мы познакомились… одним словом, Филип — брат мужа Жанет.
Улыбка сбежала с лица Мориса, притихла и хорошенькая змейка Жюли. Судя по всему, они были хорошими знакомыми семьи Артуа, знали и любили Жанет и сочувствовали горю Шарлотты. Впрочем, Жюли не могла долго молчать, да к тому же жаждала реванша. С самым невинным видом она поинтересовалась:
— А Робер уже знает?
Шарлотта и бровью не повела.
— Пока нет. У нас не было времени сообщить всем. Вы вообще первые.
Филип улыбнулся Жюли, испытывая неожиданно сильное желание слегка ее придушить. Кто такой Робер? И почему этому Роберу обязательно должна сообщать о своих решениях столь самостоятельная особа, как Шарлотта Артуа? Насколько важную роль он играет в жизни Шарлотты Артуа — а то, что он ее играет, можно не сомневаться, судя по тому, как вытянулись лица Мориса и Жюли…
Официанты носились вокруг, гул нарастал, на сцене заиграл довольно бодрый джаз, а Филип все думал о загадочном Робере. Тем временем Жюли приставала к Шарлотте:
— Я хочу знать все в подробностях. Может, вы с Филипом присоединитесь к нам завтра за обедом?
— Боюсь, завтра у меня не получится, но скоро мы все соберемся у нас дома, обещаю.
— Учти, я не отстану и буду звонить тебе днем и ночью… Хотя ночью ты, вероятно, не станешь отвлекаться на ерунду? — С этими словами Жюли округлила глаза и повела ими в сторону Филипа.
Шарлотта подумала, что иногда воспитание мешает жить на свете. Взять бы сейчас графин с водой и вылить Жюли за шиворот!
Когда они наконец снова остались в одиночестве, Шарлотта помрачнела.
— Я надеялась подержать эту новость в секрете хотя бы пару дней, но Париж, видимо, слишком маленький город. Куда ни придешь — везде знакомые…
— Такое событие трудно долго держать в секрете, если дело касается королевы виноделия. А чего это ты так озаботилась секретностью?
— Вообще-то я думала о тебе! Нелегко изображать влюбленность, когда ее нет и в помине. А придется — нас будут рассматривать под микроскопом.
— Мне влюбиться — раз плюнуть. О себе подумай. И вообще, отнесись ко всему этому проще, как к игре. У нас все получится. Потом посмеемся вместе.
Шарлотта грустно усмехнулась, придвигая к себе кофе.
— Да уж, смешнее не бывает. «Как я вышла замуж понарошку». Честно говоря, я не в восторге от всего этого. Может, будет лучше, если мы одним махом удовлетворим любопытство всех моих знакомых?
— Ну… что-то в этом есть. Тем более что Жюли я долго не вынесу.
— Все не так уж и плохо. Они милые люди, в общем и целом. Думаю, со временем ты сможешь подружиться…
— Минуточку! Раз уж мне предстоит дружить с твоими друзьями, давай сразу выясним одну важную вещь. Кто такой Робер?
Она не вспыхнула, не побледнела, она вообще в лице не переменилась.
— Робер Нуво. Мой самый старый и самый преданный друг. Мы выросли вместе. Вот с ним ты наверняка сойдешься. Вы чем-то похожи.
— И он тоже захочет со мной дружить? Или ты посвятишь друга в тайну нашего брака?
— Нет! Это касается только нас двоих. У меня есть гордость, в конце концов…
— Чем он занимается?
— Робер? Всем и ничем. Он из старинной нормандской семьи, получил отличное образование, но бизнес его не привлекал, так что делами он занялся только после смерти своего отца…
— Ясно. Тусовщик. Завсегдатай клубов и ресторанов. Друг всего света и полусвета.
— Он веселый и общительный. С ним всегда интересно. Он умеет поднять настроение. И он вовсе не тусовщик.
— С ума сойти! Что ж ты за него не вышла?
— Мы выросли вместе. Робер мне как брат…
— Как он выглядит?
— Высокий. Стройный. Волосы рыжеватые, глаза серые. Красивые руки, длинные пальцы. Он замечательно играет на пианино…
Голос Шарлотты явно потеплел. Филип мрачно смотрел на порозовевшие щеки своей жены и думал: не так уж она и холодна, если так любит своего друга детства. Только вот ошибается, думая, что Филип сможет подружиться с этим самым Робером…
— Ты так вдохновенно о нем говоришь, почему же не хочешь доверить ему свою тайну?
— Потому, что лучший способ сохранить тайну — не говорить о ней никому. Филип, мне тоже не по себе, но поверь: после официального приема все потеряют к нам интерес и начнут сплетничать о ком- нибудь другом.
— Надеюсь.
— Уж поверь мне. Значит, так: мой секретарь разошлет приглашения, а после праздника их жизнь войдет в привычную колею…
— А наша?
— А наша станет проще. Это тоже правда. Филип, ты много делал для Джонни, теперь ты заслужил право на отдых. У меня еще остались дела в Париже, но через неделю мы сможем уехать в Артуа.
— Пфэ! Родовое гнездо гордых графов? На золоте есть будем, на пуху спать…
Шарлотта немедленно сделалась похожа на разгневанную Снежную королеву. Сине-зеленые глаза подернулись ледком.
— Тебе так нравится изображать пролетария умственного труда? Сомневаюсь, что ты никогда не ходил по клубам и не посещал тусовки до случившегося с твоим братом. Я, видишь ли, случайно знаю примерные суммы, которые платят сотрудникам твоего уровня. Полагаю, на работу ты ездил не на велосипеде?
— Тихо, тихо, я такую тебя побаиваюсь. Ты все время забываешь, что Америка — оплот демократии. Графов-герцогов у нас нет со времен… да, собственно, с самого начала. Именно поэтому у нас аристократов обожают, завидуют им и постоянно норовят их как-нибудь поддеть.
— У тебя получается.
— Больше не буду, прости. Покажи мне Париж.
— Сейчас?!
— А когда ж еще? Ночной Париж — даже туры есть специальные.
— День был трудный…
— Брось, Чарли. Меня надо выгуливать. А то у меня разовьется комплекс неполноценности. Официант! Счет, пожалуйста.
— Я заплачу…
— Ну нет! За собственный свадебный ужин я заплачу сам!
8
