— Это не мое! Я не знаю, как это оказалось у меня в сумке. Только книга…
Из пудреницы извлекли крошечный ключик, металлическая коробочка с едва слышным щелчком раскрылась. Снова металлический отблеск, странные значки, смутно знакомый портрет лысого дядьки…
Таможенник вскинулся, как орел над добычей, повелительно махнул рукой — и Джессику аж приподняли над полом две пары могучих смуглых рук. Она ошеломленно зашарила глазами, надеясь найти хоть одно знакомое лицо… Мистер Ризби внезапно оказался совсем рядом. Джессика ненадолго обрела силы и взвыла:
— Мистер Ризби! Умоляю! Позвоните в посольство, скажите, что летели со мной одним рейсом… что это провокация… я не понимаю, что происходит!
Смуглолицый усач посмотрел на Джессику с кротким укором и произнес на прекрасном английском языке:
— Мисс Паркер, ну какая здесь может быть провокация, если даже не в чемодане, в вашей собственной сумочке обнаружилось клише для изготовления фальшивых долларов США?
— Точно! Дядька лысый — я и смотрю, что-то знакомое… Послушайте, произошла ошибка. Этот пакет дала мне одна знакомая, просила передать в Касабланке ее знакомому, он учится в университете и живет в университетском городке…
Усач закатил глаза и покачал головой, потом повелительно махнул рукой, и несчастную Джессику Паркер увезли в тюрьму города Касабланки.
Если бы Джессику не увезли так стремительно и если бы она была в тот момент способна чуть лучше соображать, то наверняка самое пристальное ее внимание привлек бы мистер Ризби. Коротышка с острой формой диабета, перхотью и боязнью высоты преобразился. Что-то хищное и суровое появилось в чертах его пухлого личика, маленькие глазки блеснули сталью. Отойдя в сторонку, он достал из кармана весьма навороченного вида сотовый и набрал какой-то номер.
— Здесь Гоблин. Ее арестовали. Посылка у легавых. Откуда я знаю почему?! Нашли при досмотре. Нет, только одна половина. Не знаю. Думаю, что у нее. Либо она знает, где искать. Разумеется, будут обыскивать, но я полагаю, можно было бы… Хорошо. Да. До связи.
Туристы всех национальностей приезжают на Восток в надежде увидеть что-то древнее и незыблемое. Они бродят по мечетям и восточным базарам, построенным лет десять назад, и наивно полагают, что ступают по тем же плитам, что и великие владыки и имамы древности. На самом деле — если уж туристам так хочется настоящей незыблемой древности — достаточно совершить хоть одно, самое завалящее преступление — и они тут же окажутся в самой что ни на есть незыблемой древности. В тюрьме.
Тюрьмы на Востоке почти не перестраивались, потому как строились в прежние времена на совесть, примерно по одному принципу: чтобы заключенные не изжарились днем и не замерзли ночью, посади их под землю, а чтобы они не ковыряли землю вилками и не ломали ногти, делая подкоп, сложи стены из камней побольше.
Разумеется, в Касабланке имелась и новая, современная тюрьма, но Джессику Паркер отвезли в отделение предварительного заключения, а оно помещалось в подвале башни постройки пятнадцатого века, в прибрежном квартале Старого города.
Пока ехала в машине, Джессика пребывала в состоянии, близком к трансу. Наручники на запястьях, непроницаемые лица полицейского конвоя, потрясающая и непередаваемая вонь в машине для перевозки заключенных, дикая жара — все вместе напоминало бред, и несчастная блондинка молчала всю дорогу, искренне надеясь, что сейчас морок спадет и она окажется… ну не дома, конечно, но где-то в нормальном, спокойном месте, например, в самолете или в гостинице…
Машина чихнула, исторгла клубы черного дыма и остановилась возле глухой серой стены, над которой возвышалась здоровенная башня. На самом верху башни виднелась круглая площадка, опоясывавшая ее по всей окружности. Стена была построена десять лет назад, башня — шестьсот, но выглядели обе одинаково мрачно и уродливо.
Джессика вылезла из машины, затравленно огляделась по сторонам. Серые стены являлись основным архитектурным украшением этого района. Расположены они были вкривь и вкось, то вдоль узкой и пыльной улочки, то поперек нее, а в пыли играли абсолютно средневековые оборванные дети, и собаки валялись под ближайшей стеной тощие и тоже какие-то… доисторические.
Джессика в отчаянии подумала, что, несмотря на явную дикость пейзажа, самым диким его элементом является все же она сама, блондинка в кремовом костюмчике от Диора, в туфлях на высоких каблуках, белокожая и золотоволосая идиотка, которую зачем-то понесло в Африку, хотя на земном шаре есть масса куда более спокойных и безопасных мест.
На этом обзорная экскурсия закончилась, и один из полицейских бесцеремонно втолкнул девушку в низенькую железную дверь в серой стене. По узкому и темному коридору Джессика прошла, щурясь и почти ничего не видя, внутренне готовая к факелам на стенах и обрывкам ржавых цепей под ногами, но нет — под ногами был нормальный кафель, просто грязный.
В конце коридора обнаружилась еще одна дверь, деревянная, а за ней — помещение, живо напомнившее Джессике полицейский участок в Толидо. Туда она попала всего один раз, когда в их баре случилась драка со стрельбой… не важно. Так вот, это помещение было просто срисовано с полицейского участка в Толидо, хотя, возможно, это просто интернациональная особенность всех казенных помещений.
Грязно-зеленые стены, пол, застеленный линолеумом, который был когда-то условно белым, но давно уже приобрел черно-бурую расцветочку; обшарпанная раковина в углу, ржавый кран, торчащий из стены, под самым потолком — узкие окна, сквозь которые свет даже не сочится — капает по капле…
Под потолком висела электрическая лампочка, засиженная мухами, и делала вид, что горит.
Мебель в комнате была традиционная — столы и стулья. За ближайшим к Джессике столом сидел очень толстый и очень грустный мужчина в кителе и фуражке, щедро увешанных галунами, эполетами и разными блестящими штучками. Судя по их обилию — маршал, не меньше. Джессика приуныла, а печальный маршал издал душераздирающий вздох, жестом фокусника извлек из-под стола чайник и пиалу, налил себе светло-желтого, остро пахнущего жасмином напитка и посмотрел на Джессику траурными черными очами.
— Ну-с… мисс Паркер? Джессика Паркер, тридцати лет, белая, незамужняя… А что такое? Почему? Ну ладно… Гражданка США, ранее не судимая, задержана сегодня в таможенном терминале аэропорта Касабланки при попытке незаконно ввезти в страну клише для изготовления фальшивых дензнаков, а именно долларов США… Драгоценная моя, ну зачем вам это понадобилось?
— Я не… Слушайте, я требую адвоката! Это не моя коробка, не мои вещи, понимаете? Все это передала мне в Нью-Йорке Карен Молтанеску, мы с ней учились вместе, потом сто лет не виделись, и она сказала, что это просто книга…
Траурные глаза подернулись слезами сочувствия. Маршал глотнул зеленого чаю и неожиданно шарахнул опустевшей пиалой по столешнице.
— Молчать! Надоело! Одно и то же каждый раз! Вы думаете, вы оригинальны, мисс Паркер? Давняя знакомая попросила передать — вы удивитесь, чего только не просят передать иные знакомые. От рюкзака с героином до партии базук. И никогда — никогда! — книги, пирожки для бабушки или руководство по вышиванию крестиком! Поэтому прекратите сейчас же и говорите правду.
Джессика почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. К черту маршала, в камере она, по крайней мере, выспится.
— Я говорю правду, а если она вас не устраивает, это ваши трудности. Я требую адвоката, я требую связаться с посольством моей страны, а вам я больше ничего говорить не собираюсь, потому что вы — хам!
Маршал несколько ошалело посмотрел на Джессику, а потом рявкнул куда-то поверх ее головы:
— В камеру ее!
Появились давешние конвойные, Джессику опять провели по коридору, втолкнули в очередную дверь, здесь ее встретила женщина-полицейский, которая быстро и равнодушно обыскала девушку, выдернула из
