– Не слышу! А ну, все вместе: вам весело?
– ДА-А-А!
– Отлично. Тогда я прошу прощения за то, что прерываю ваше веселье. Это ненадолго. Просто произошло нечто, что действительно заслуживает вашего внимания. К нам на праздник пришли воистину дорогие гости. Поприветствуем же громкими криками «Ура!» наших замечательных друзей – семью Бопертюи-Моретти. Клер-р-р и Фр-ранко!
– УРА-А-А!
– Очаровательная и неповторимая – Гри-и-изельда!
– УР-Р-РА!
– И, наконец, блистательная и неповторимая – ЛИДИЯ МАШМОРТОН-БОПЕРТЮИ!!!
Вопли и крики радости, свист и рукоплескания. Рик ошалело смотрел то на сцену, то на толпу. Его мама Клер и папа Франко подхватили бабушку под руки и буквально вынесли на сцену. Лицо Лидии Бопертюи выражало сложную гамму чувств – от сдерживаемой ярости до польщенного самолюбия.
Рик нагнулся к Келли.
– Один – ноль в пользу Деверо.
– Там счет перевалил уже за десятки. Хотя, честно сказать, я не думала, что увижу их обеих живыми, когда мы уходили.
– Ха! Да я был уверен, что у нас за спиной раздастся ядерный взрыв. Как она ее уговорила? Я имею в виду – Эжени уговорила бабушку?
– Не представляю. Наверняка при помощи шантажа, угроз и насилия.
Они рассмеялись.
Через некоторое время, уже танцуя под ленивую босанову, Рик заметил:
– А ведь она пришла устроить скандал.
Келли, полностью поглощенная ощущениями, которые вызывало у нее бедро Рика, плотно прижавшееся к ее бедрам, только замурлыкала в ответ и рассеянно выглянула из-за широкого плеча своего кавалера.
Клер Моретти смеялась, танцуя с Джереми Ривендейлом. Франко Моретти вертел головой между двумя дамочками в более чем откровенных костюмах. Гризельда, опустив голову, слушала, что ей говорит благообразного вида римский патриций в богатой тоге.
Лидия Бопертюи сидела возле столика гадалки и пила шампанское из высокого бокала. Лицо ее было бесстрастным, осанка безупречной. Иногда Лидия кивала проходившим мимо и здоровающимся с нею гостям.
– Страшила, ты была великолепна. Ты ее просто обезоружила. А маме явно пришлась по душе.
– А папе?
– А папе почти все всегда по душе. Мой папа любит весь мир.
– Хорошее качество.
– Думаешь? А я вот никогда в этом не был уверен. Мне казалось, это проявление слабости.
– Глупости. Хороших людей больше, чем плохих, так что любить можно почти всех.
– Ты правда так считаешь?
– Конечно.
– И даже моя бабушка?
– Твоя бабушка, как ты сам сказал, вне подозрений. Потому что она твоя бабушка.
– Иногда с ней нелегко.
– Рик, это твоя семья. Семья может достать так, как никто другой, но от этого не перестанет быть семьей.
Рик мрачно умолк, а Келли продолжала лениво покачиваться в танце и вспоминать…
Одно плохо: что она не надела милый и в высшей степени приличный костюм Джен Эйр. Все-таки, согласитесь, знакомиться с родителями любимого человека, будучи в костюме леди Годивы, это несколько… вызывающе. Возможно, они составили о ней не лучшее представление.
Хорошо, что это не знакомство с родителями жениха, например.
Хорошо?
Они его очень любят, это сразу видно. Клер и Франко – у них очень добрые и открытые лица, мягкий взгляд. Но самое интересное, что и Лидия, эта железная леди Луисвилля, тоже любит Рика. Именно этим и объясняется ее ярость, с которой она обращалась к Келли.
– Посмотри на свою бабушку, Рик. Она словно королева, у ног которой веселятся подданные, а она и глазом не моргнет. Неужели ей совсем не весело?
– Боюсь, этого слова нет в ее словаре, Келли. Бабушка никогда не умела веселиться. Вся ее жизнь была подчинена бизнесу – и соблюдению приличий.
– Как грустно…
– Вот именно. Грустно. Дед не смог с этим смириться и ушел.
– Она тебя очень любит.
– Она возлагала на меня надежды, а я их не очень-то оправдал. Бабушка надеялась, что я возглавлю семейный бизнес, но мне это неинтересно.
– Почему ты сознательно отдаляешься от семьи, Рик?
– Вовсе нет. Просто я живу своей собственной жизнью, только и всего. Я вырос, стал взрослым, у меня свой дом и свои интересы. Я по-прежнему их всех люблю, но жить всем вместе –
это чересчур. Мы же итальянцы, ты представляешь, что творится, когда мы все ссоримся?
– У вас очень хорошая семья.
Рик неожиданно помрачнел.
– Если уж вести все эти идиллические разговоры… ты еще не отказалась от «и жили они долго и счастливо»?
– А что?
– Вон тот мужик, ты будешь смеяться, в простыне и с поролоновыми крыльями – Грей Боуман.
– Ну и что?
На лице Рика вдруг появилось ожесточенное выражение.
– Ничего особенного. Просто еще одна хорошая кандидатура в женихи. И в подозреваемые, кстати, тоже.
– У тебя прям мания преследования. Чем провинился этот Боуман? И чем он так хорошо в смысле жениховства?
– Он банкир. У него собственный банк, безо всяких компаньонов и соучредителей. Чисто семейное предприятие. Знает, как правильно распоряжаться деньгами, в то же время может позволить себе не считать их.
– А подозрения?
– Элоди Деверо пять лет назад вложила в его банк крупные средства. Потом приехал Итан и отсоветовал ей это делать. Элоди забрала деньги, а сумма была немаленькая. Банкиры этого не любят.
– Глупый довод. Если каждый банкир начнет стрелять в каждого вкладчика, забирающего деньги…
– Мы рассматриваем версии, а они могут быть самые разные.
– А этот Боуман… в остальном он чист?
Рик хмыкнул.
– Если не считать того, что он был помолвлен четыре раза и четыре раза разрывал помолвку.
– Ой! Легкомысленный.
– Или, наоборот, жуткая зануда. В любом случае не слишком хорошо для примерного мужа.
– Я смотрю, ты по собственной инициативе работаешь с досье?
– Я честный человек, Джонс. Обещал, что подберу тебе досье, – вот подбираю.
– И кто там еще есть? Мартин Бими?
– Адвокат, специализируется на судебных разбирательствах по поводу врачебных ошибок. Говорят, немножко псих.
– Не подходит. Псих рядом с тетями долго не продержится. Дадли Грант?
– Ого, ну и запросы! Дадли парень хоть куда. Закрытый ночной клуб, часть акций «Юсофии», ранчо,
