нужна. Да и то, обкаляться ж запросто можно.
Начальник нагнулся и почти прошептал имя адресата. Я чуть было не свалился с табурета, услышав о ком речь.
— И вот этого новоявленного Геринга вы считаете хорошим человеком? — да что ж это в нашем мире творится. Я чуть было не поперхнулся собственной слюной. — Все, все — я увидел, как переменился в лице начальник станции — больше никаких высказываний — поднял два пальца, сложив их в латинское В, и символизируя тем самым свои мирные намерения.
— Ты, конечно же, не достоин никаких объяснений — наконец-то сумел выдавить он из себя. — Но я все же скажу. Если б не Дмитрий Александрович, — это он сейчас Герингом именуется — то в Метро уже давно такая война началась, что не приведи Господь. Только лишь, благодаря ему, эта фашистская братия еще до сих пор не устроила нам «Блиц Криг» (план захвата Германией Советского Союза в 1941 г.). А ты говоришь Ге-е-еринг — протяжно закончил он. — Молод ты еще слишком, чтобы свое мнение иметь — «а вот это ты зря» — моментально подумалось мне. Я можно сказать только к тебе расположение начал иметь, только-только проникся твоей идеей. И тут на тебе, такой закоренелый старческий маразм.
— Оплата? — почти полюбовная связь оборвалась, и все опять встало на свои места.
— Завхоз в курсе — отрезал начальник, давая понять, что разговор окончен. При волшебном слове «завхоз» благостная усмешка вновь воцарилась на моем лице. Сграбастал пакет и моментально покинул палатку.
Я поспешил к волшебнику, по имени «Завхоз», который должен был мне выдать нечто, на что я ожидал уже почти целый год. Должен заметить, что получать за свою работу просто патроны, мне давно стало неинтересно. В моих, надежно скрытых тайниках, их и так наберется уже столько, что я до конца жизни могу вообще ничего не делать.
Я стал требовать со своих заказчиков, то, что в основном нельзя было купить ни за какие деньги. Или если и можно, то за очень большие и к тому же по блату. Для одного человека, например, я расстарался даже за одно лишь его благосклонное ко мне расположение. Но оно того стоило. Теперь на той станции я чувствую себя, почти как дома. У другого — я выторговал себе целую библиотеку фантастики. Представляете? Полное, двенадцати томное собрание сочинений великих фантастов прошлого. Почти что в нормальном состоянии. А вот сейчас я шел за еще одной, весьма нужной мне вещичкой. Это был пистолет- пулемет ПП 2000 с магазином на тридцать патронов.
Понимаете, лазить по весьма узким проходам с автоматом наперевес мне не с руки. Вот я с пистолетами и таскался.
Иногда, хоть и весьма редко, но все же, я попадал в небольшие передряги. И тогда пистолет, пусть даже «Гюрза», мягко говоря, был не совсем то, что надо. Требовался куда более мощный, срезающий все вокруг огонь, чего-то автоматического. Наподобие калаша, но поменьше размером. Я долго искал, где раздобыть мне сие чудо человеческого гения. И нашел.
Так вот значит, иду я себе, иду, радостный такой, предвкушаю. А тут она. Я ж поначалу даже и не заметил ее. Так и прошел бы мимо. И, слава Богу. Но нет, не получилось. Потому, как ей, черт бы побрал все эти случайности, вздумалось сделать шаг в моем направлении. А теперь представьте себе картину, я весь в своих мыслях, она — вполоборота, засмотрелась на что-то. Конечно же, мы столкнулись. Как там, в песне «Вот и встретились два одиночества». Верняк встретились. Почти носами состыковались.
Первым делом, исходя из элементарных правил приличия, я хотел, было принести свои извинения. Хотя виноватым себя не считал. Я ж такой же пострадавший.
— Может даже побольше нее, — подумал, потирая ушибленный лоб.
— Смотри куда прешь — меня опередили. Не дали даже пикнуть. На такую наглость моментально захотелось ответить тем же. Поднял голову, чтобы взглянуть этой курице в лицо, которого я ж еще и не видел, и так и замер с открытым ртом. Я утонул в двух изумрудных озерах, глубине которых позавидовал мы даже Байкал.
— Так и будешь пялиться или дашь пройти? — она была прекрасна и осознавала это. А красивая женщина, которая знает, повторяюсь, действительно знает себе цену, опасна вдвойне. Ее флюиды окутывают, проглатывают нас в момент. Мы становимся, управляемыми, словно машинка с пультом, мягкими, будто мякиш свежевыпеченного хлеба, и ласковыми, как котенок.
— А? — мне в уши, будто ваты напихали, и ее голос донесся откуда-то издалека. — Ах, да, конечно — я поспешил придать своему фейсу более естественное, значительно менее дебильно офигевшее выражение. — Конечно, проходите — посторонился, совершенно забыв о том, что она мне только что нахамила. И она прошла, проплыла, беспардонно виляя своим фарватером, и скрылась за поворотом. Эх, знал бы я тогда, что это далеко не последняя наша встреча. Наверное, побежал следом, зачем оттягивать то, чему и так не миновать.
Но я не знал. А поэтому продолжал стоять, замерев как истукан. Позабыв обо всем на свете.
— Посторонись, мать твою ….. — меня вывел из подвешенного состояния лишь такой вот грубый приказ. И я едва успел отскочить в сторону от мужика, пихавшего впереди себя тележку с поклажей.
Все книги серии Метро на: http://www.bookflash.ru
Глава 3. Твари с Цветочного
Ретировавшись за пределы Проспекта Мира, я попытался, попробовал оставить позади, за заставой, и мое давешнее наваждение. Но куда там. Это было сродни заразе. Уж как уцепится — вывести почти невозможно. Не радовал даже пистолет, надежно упакованный в рюкзачке. А в голову лезли всякие цветочные мысли. А за ними, вдогонку попса не замешкалась. Что-то типа «А твои глаза, два брильянта ….», ну и т. д. и т. п.
Прав был Быков, заявив в одном фильме, что война-войной, а музыка вечна. И действительно, сколько ни пережито, какой бы новой фигней не забивались наши умы, а все те же, старые мелодии вертелись в наших головах, не давая нам помереть от тоски. И, что самое главное, писались новые. Пока что немного заунывные, опять же навеянные сегодняшним, но все же песни.
Вот, опять отвлекся. Ну, как тут о задании подумать, когда в мозгу такое вертится. Так, соберись. Сперва, я заставил себя переключиться на все тот же «Сектор Газа». Немного помогло. И хотя мысли еще путались, все время, стараясь соскочить в сторону, я силой возвращал их назад. Метлой и крепким словцом, я загнал их в одно место и приказал умолкнуть до поры до времени.
А ведь задание не из легких. И главная трудность была в том, что у фрицев имелся свой собственный диггер. Неплохой, кстати, диггер. Да что там душой кривить — замечательный.
Мы еще тогда, в той жизни, знали, что он с нацами связался. Обероном себя называл. И кликуху эту он не от Роджера Желязны с его принцами Амбера одолжил. Просто некоторые немецкие чины со слова «обер» начинались. Только и всего.
Должен заметить, что за всю историю моей бытности контрабандистом, я ни разу не лазил к фашистам. И не только из боязни напороться на одну из весьма хитро расставленных ловушек Оберона. Хотя и это тоже. Но больше из идейных соображений. А что вы думаете? Даже у такого пройдохи могут быть свои принципы. Ну, не принимает мое нутро таких вот жестко радикальных веяний. И ничего с собой поделать не могу. Да и не хочу.
Поэтому и соображал, как мне туда незаметнее пробраться. Перебирал в уме все входы, лазейки, тоннельчики. И каждый раз отбрасывал, как таковые, о которых Оберону тоже должно было быть известно. А попадаться в лапы к фрицам ну никак не хотелось. Они ж разбираться не станут. Чуть что сразу «хенде хох» и в каталажку. А там, вместо обещанных, теплого приема и сытной жратвы, о которых постоянно талдычат их зазывалы, меня наверняка ждал визит к Стоматологу.
Мне, кстати, доктор бы не помешал. Вон седьмой коренной чего-то расшалился. Но, к сожалению, сей господин, к зубным врачам имел весьма отдаленное отношение. Я б его даже скорее назвал Хирургом- садистом. Потому как по этой части, Метро слухами полниться, он был большой мастак и выдумщик.
Забота о собственной шкуре сначала незаметно, а потом целиком поглотила мое внимание. И я полностью, вру, почти полностью, выбросил из головы воспоминание о прекрасной незнакомке.
