Оставшись в одиночестве, Ли Янь вдруг ощутил себя никому не нужным. Он методично сложил в папку листки факса, поднялся. На душе была пустота. Не иначе как результат похмелья, подумал сыщик и вышел в коридор. Еще отвечая на вопрос У, Ли понял: если дальнейшая помощь Маргарет следствию исключается, то у него больше не будет повода увидеть американку. По крайней мере, официального повода. А судя по всему, в грядущие дни работа ему не оставит свободного времени. Менее чем через пять недель Маргарет возвратится домой. И — конец? Что можно успеть за те жалкие часы, которые, может быть, им еще удастся провести вместе? О чем они будут говорить? Но, с другой стороны, что их связывает? Он, видимо, совсем рехнулся, если полагал, будто служебный контакт имеет шансы стать фундаментом для нормальных, естественных между мужчиной и женщиной взаимоотношений. Нет, такой конец был неминуемым.
Отдавая себе в этом трезвый отчет, Ли Янь не находил сил подчиниться судьбе. Мысль о том, что Маргарет ускользает из его жизни, причиняла физическую боль.
В коридоре царила деловая суета: куда-то спешили коллеги, с озабоченным видом сновали из кабинета в кабинет секретарши, слышались трели телефонных звонков, в нише стены тихо гудел ксерокс. Когда Ли уже подходил к двери комнаты детективов, какой-то внезапно появившийся оттуда человек выбил из его руки папку. Извинений не последовало. Ли Янь, чертыхаясь, принялся собирать бумаги. Краем глаза он успел заметить лицо грубияна, бледное от напряжения. Старший инспектор резко выпрямился. Совсем недавно он видел это лицо другим — искаженным злобой и страхом. Разве не эти холодные глаза смотрели с листка факса?
— Стой! Держите его кто-нибудь!
Несколько шедших по коридору людей замерли в полном недоумении. Но человек даже не оглянулся. Его ноги уже перебирали ступени лестницы. Ли Янь бросился вдогонку, оставляя за спиной шлейф из бумаг. На пути выросла чья-то фигура, он яростно оттолкнул неожиданное препятствие.
— Прочь с дороги!
Тела мужчин и женщин вжались в стены. Из-за дверей высовывали головы коллеги.
— Что тут происходит?!
Когда Ли достиг лестничной площадки, Джонни Жэнь был уже пролетом ниже. Примерно в трех метрах от детектива мелькнули лацкан пиджака и обращенное к преследователю лицо. Перепрыгивая через ступени, Ли Янь устремился вниз.
— Прочь! Прочь!
Где-то за спиной раздался голос шефа:
— В чем дело, Ли?
Только не останавливаться. Вперед, вперед! Не переводя дыхания, детектив выбежал на улицу.
Город представлял собой раскаленное пекло. Ослепленный лучами солнца, Ли прикрыл глаза ладонью, осмотрелся. Жэня нигде не было. Напряженный слух сыщика уловил где-то справа, за углом, грохот упавшего металлического контейнера для мусора. Ли Янь бросился в переулок, который шел параллельно Южной Чаоянмэнь. В дальнем его конце вдоль серой стены сыхэюаня мчалась фигура «вольного стрелка». Мусорный бак все еще катился по асфальту, зловонное содержимое горкой высилось у бордюра. Инспектор перепрыгнул через бак; легкие его разрывались, глаза заливал пот, который Ли смахнул рукавом, вновь задев правую бровь, — ссадина отозвалась болью. В самом конце переулка Джонни свернул направо. Левый поворот выходил на Южную Чаоянмэнь, правый терялся в немыслимом лабиринте старого жилого квартала, где проходы между домами были шириной не более двух футов. Когда Ли Янь домчался до поворота, бегущая фигура исчезла, лишь топот ног слабым эхом отражался от кирпичных стен. Впервые в жизни он пожалел, что так и не смог отказаться от сигарет. Утешало только одно: преследуемому, ценителю «Мальборо», тоже наверняка не хватало кислорода. Ноги начинали заплетаться: сказывалась усталость от бессонной ночи. Свернув за угол, Ли со всего маху врезался в велосипедиста, почти мальчишку. Оба упали, причем громко вопивший худенький подросток лет тринадцати или четырнадцати оказался под мощным торсом детектива. Сыщик с проклятиями встал на ноги; к саднившей брови прибавились глубокая царапина на локте и разорванные до колена брюки. Паренек продолжал орать. Ли помог ему подняться, взял за плечи.
— Сильно ушибся, чертенок?
Но мальчишку волновал только велосипед.
— Посмотри, что ты сделал, псих! Мне его только вчера купил отец!
Переднее колесо велосипеда изогнулось «восьмеркой». У Ли Яня отлегло от сердца: в мастерской колесо исправят за пару минут.
— Я офицер полиции. Иди в участок, он через два дома, и жди меня.
С этими словами Ли продолжил погоню.
— В уча-а-асток, — заныл паренек. — Да пошел ты знаешь куда!
На пересечении двух узких проулков инспектор остановился. Нигде никого. Его тяжелое дыхание почти заглушало отдаленный шум транспорта, несшегося по Дунчжимэнь. Ли решил двинуться направо, туда, где по обеим сторонам проулка тянулись безликие сыхэюани. У входа в одно из домовладений пожилая женщина собирала метлой окурки и шелуху от арбузных семечек. Ли Янь вытащил свое удостоверение.
— Полиция. Вы не видели здесь мужчину в темном костюме? Не пробегал?
— Не пробегал. Минут десять назад тут играли детишки, больше никого.
Развернувшись, он быстрым шагом направился в противоположную сторону, к Дунчжимэнь. Как обычно в это время дня, на улице было настоящее столпотворение: легковые автомобили, троллейбусы, нескончаемый поток велосипедистов; в давке на тротуарах пекинцы тут и там с открытых лотков покупали фрукты, овощи, зелень. Жадно хватавшего ртом воздух сыщика никто не замечал. Джонни Жэнь испарился. Без следа.
— Слепцы! Вы слепцы!
Возвратившись к коллегам, Ли дал волю своей ярости.
— Выходите с совещания, главной темой которого и был этот тип, с фотографиями в руках, направляетесь к себе — и не видите, как он бежит из моего кабинета!
Возразить на это подчиненным было нечего. Здание первого отдела пекинской полиции походило на растревоженный муравейник. Первым делом Ли Янь зашел к шефу и потребовал поставить у входа в здание вооруженных охранников; все посетители должны были предъявлять им свои удостоверения личности.
— Меня поражает безрассудная наглость преступника, — заявил он. — Сидим, обсуждаем, как будем ловить убийцу, а он уверенно заходит в мой кабинет, роется в документах!
— У тебя что-нибудь пропало?
— Пока не знаю. Не успел проверить.
Никто из детективов не мог сказать, имел ли Джонни Жэнь что-либо в руках, покидая здание.
— Мы думали, это кто-то с первого этажа, из управленцев, — слабо оправдывался У. — Очень приличный мужчина, в дорогом костюме.
Со стуком захлопнув дверь кабинета, Ли подошел к окну. Благоприятный фэншуй не помог: стены, пол, сам воздух казались оскверненными, загаженными. Джонни Жэнь был либо невероятно хладнокровным человеком, либо безумцем.
Может, и тем и другим одновременно. Он явно ни во что не ставил полицию.
Ли Янь опустился на стул, начал разбирать бумаги. Все документы вроде бы лежали на своих местах, но за последние два дня их накопилось столько, что определить, не исчезли какой-нибудь важный листок, сумел бы только ясновидящий. Ли посмотрел по сторонам: в кабинете ничего не изменилось; под окном по- прежнему высились стопки бумаг. Один за другим он стал вытягивать ящики стола: ручки, чистые блокноты, коробочки скрепок, перочинный нож, две упаковки жевательной резинки, рапорта, оставшиеся от предшественника (надо бы выбросить!), пачка писем. Похоже, здесь никто не копался. Что, черт возьми, мог искать Джонни Жэнь? Что заставило его войти в логово льва? Где мотивы?
В дверь несмело постучали.
— Заходите!
Это был Чжао.
— Извини за беспокойство, босс. Пока ты отсутствовал, звонили из прокуратуры. По словам
