довольно долго по той простой причине, что английский ее был не на высоте и более престижное место ей не светило.
— Лида, ну чего ты все придираешься к девочке? — спрашивала она Лидию Дмитриевну в отсутствии Лики. — Спокойная девочка, старательная. Ей бы освоиться — и все будет нормально.
— Да никогда она не освоится здесь, Клара. — Лидия Дмитриевна качнула копной подкрашенных в рыжеватый цвет волос, взбитых в пучок на затылке. — Разве не видишь, она не из тех, кто привык работать, белоручка. Только взгляни на нее.
— Да ладно тебе, просто она так выглядит, а работает не хуже других.
— Ну, тебе то, ясное дело, она нравится. Думаешь, не вижу, как ты ей переводы на правку подсовываешь?
Клара Наримановна сверкнула черными глазами и обиженно сжала губы. Все заметила, мымра! Ну и что тут такого? Раз Лика соглашается ей помочь, почему бы не использовать новенькую?
— Ладно, Клара, не дуйся. Все мы не без греха. А эта девочка, уж чересчур безгрешную из себя строит, немного раздражает даже. Знаем мы, что за душой у таких вот ангелочков. Про тихий омут и чертей — это как раз про нее.
— Почему ты так думаешь?
— Вот увидишь. Я таких за версту чую.
Лидия Дмитриевна Касаткина уже лет двадцать проживала безмужнюю жизнь матери-одиночки. В последние годы ей материально помогал сын, наконец-то устроившийся на приличную работу, а до этого она подрабатывала «левыми» переводами и репетиторством. Мужа она выгнала решительно и бесповоротно, невзирая на малолетнего сына. Причиной послужило пьянство, с которым она мириться ни за что не хотела. Жизнь никогда не осыпала Лидию Дмитриевну конфетками и золотыми монетами. Напротив, частенько подставляла и обманывала надежды, а потому у нее выработалось что-то вроде инстинкта самосохранения — она никому не доверяла и с большой настороженностью относилась ко всем людям. Особенно это проявлялось по отношению к так называемым везунчикам, которым, по ее мнению, слишком уж легко все доставалось. Лика как раз идеально вписывалась в круг везунчиков — свекор, известный академик, муж, уже прославившийся своими научными изысканиями, составляли, по мнению Лидии Дмитриевны, залог успеха молодой и нечем не отличающейся от других девушки.
— Лика, вы сегодня успеете закончить перевод для конструкторов?
— Я постараюсь, Лидия Дмитриевна. Это очень срочно, да?
— Я бы не спрашивала, если бы не было срочно.
— Я понимаю.
Она беспомощно посмотрела на Клару Наримановну. Проверить ее перевод она сегодня уже не успеет.
— Вы вчера, Лика, с обеденного перерыва пришли на полчаса позже положенного, — продолжила нудение Лидия Дмитриевна. Она заметила молчаливый диалог между сотрудницами и взъелась еще больше.
— Но я же вечером задержалась.
— А это уже ваше личное дело. А днем попрошу соблюдать дисциплину. Или вы думаете, вам все простительно, если вас Сам порекомендовал?
Лика вспыхнула, но ничего не ответила. Возражать — себе же дороже. Только очередной шквал колкостей вызовет. Жалко, что опять в обед не успеет все покупки сделать, значит — вечером. А в обед лучше поработать. Хорошо, что она научилась не реагировать на начальницу. Люба, лаборантка из другого отдела, с самого начала предупредила Лику, что ее ожидает. И про протеже рассказала, и про порядки, которые Лика невольно нарушила.
— Она тебе еще попьет кровицы, эта мымра. Но ты молчи, она перебесится, а потом остынет, может, еще подружитесь.
Люба, ровесница Лики, работала на заводе года четыре, знала истории всех сотрудников и обладала способностью быстро находить общий язык со всеми новичками. Лику она заприметила в первый же день, пригласила вместе пообедать. Дружба с Любой существенно облегчила вхождение Лики в незнакомый коллектив, правда, никак не повлияло, если не сказать отрицательно, на отношения с Лидией Дмитриевной.
— Ты что? Обедать не идешь что ли, девушка?
Люба заглянула в отдел переводчиков и, убедившись, что никого нет, ввалилась в комнату.
— Работы очень много, а мне вечером надо пораньше уйти, — виновато улыбнулась Лика. — Иди без меня.
— Думаешь, оценят твои старания? Ну, ну! Может, принести тебе чего? Булочку или кекс?
— Спасибо, Любаш. Я просто кофе в нашем кафе выпью чуть попозже.
— Как знаешь, — протянула Люба и скрылась за дверью.
Лика еще немного поработала, встала, потянулась, взяла сумочку и направилась к двери. Широкий рукав свитера зацепился за дверную ручку, и она чуть не упала. В рукаве зияла дыра и Лика расстроено разглядывала пробивающийся сквозь нее свет. «Какой-то сегодня день странный», — подумала она.
В кафе, что расположилось на первом этаже инженерного корпуса, стоял гул и пахло ароматным кофе и жаренными сосисками. Она взяла кофе и оглянулась в поисках свободного стула. Все места были заняты. Лика, осторожно балансируя кружкой с горячим кофе, направилась к окну и устроилась на широком подоконнике. За окном сыпал мелкий снег и немного дуло из щелей. Лика обхватила горячую керамическую кружку ладонями и улыбнулась тому, как простой жест может создать иллюзию тепла.
— Прошу прощения, вы здесь не видели синюю папку?
— Что?
От неожиданности она немного расплескала кофе. Так задумалась, что не заметила, как к ней подошел молодой парень в джинсах и черном свитере. Возможно, один из сотрудников, она пока плохо запоминала лица, его лицо не казалось знакомым.
— Простите, что?
— Я здесь не оставлял синюю папку?
Парень смотрел ей прямо в глаза, не мигая. Его волнистые волосы слегка взъерошились, и это придавало ему забавный вид. Лика улыбнулась.
— Нет, не видела.
— Значит, потерял, — сокрушенно вздохнул парень. Но вместо того, чтобы уйти, он застыл на месте и еще несколько мгновений смотрел ей в глаза. Она улыбалась и не знала, как реагировать. В глазах его она видела свое отражение, и казалось, что это какой-то бесконечный лабиринт, в котором легко затеряться.
Он смущенно улыбнулся и быстрым шагом пошел прочь. Метрах в десяти его ждал худощавый сероглазый Славка. Его Лика узнала, знаменитый байкер, конструктор из группы печатных плат, его трюки на мотоцикле стали легендами, девчонки были от него без ума, Люба не раз рассказывала Лике о его геройствах.
— Э, батенька, да на вас лица нет. Что, ошалел от красивой фемины? Ты прав, мой юный друг, есть от чего ошалеть! — в восхищении бросил Слава, прищурив глаза. — Я бы тоже не прочь познакомиться. Ты хоть спросил, как зовут?
— Не юродствуй, Дон Жуан! — оборвал его Миша, — лучше помоги папку найти. Шеф три шкуры спустит.
— Может кто и Дон Жуан, а у самого аж глаз дергается.
— Да у кого дергается? Что ты придумываешь?
— Я, мой юный друг, в таких делах большой специалист, так сказать, доктор сердешных наук. Так что мне можешь байки не сочинять. Запал, так и скажи.
— Славка, у тебя других дел нет? Лучше помоги мне! Может, сбегаем на второй этаж, в приемную,
