В театр она нарядилась вполне пристойно, хотя длину ее юбки Дерек – в самых изысканных, впрочем, выражениях – счел несколько предосудительной. В ресторан пришла и вовсе безукоризненной красавицей, после чего Дерек успокоился и стал вести себя более или менее нормально.
Они встречались два месяца, гуляли, ходили в театры и на выставки, посещали филармонию, два раза ездили на пикник – но отношения… в смысле
В конце второго месяца Дерек сообщил, что их приглашает в гости мама. Джессика подумала, что это хороший знак, только вот непонятно, что с ним делать – нельзя сказать, чтобы она была так уж влюблена- то…
Визит к маме Дерека превзошел все самые смелые ожидания. Мама оказалась толстенькой, маленькой, очень строгой женщиной в очках, твидовом костюме и с кукишем на голове. Ничего удивительного – всю свою жизнь миссис Клоуз проработала учительницей биологии.
Острым как бритва взглядом миссис Клоуз отсканировала оробевшую Джессику, судя по виду, осталась не очень довольна увиденным и приступила к устному опросу. Мама-художница почти примирила миссис Клоуз с потенциальной невестой сына, но папа-поэт вызвал явное сомнение на лице. Тот факт, что Джессика практически ничего не могла сказать о своих дедушках и бабушках, совсем расстроил маму Дерека. К тому времени на столе появились салат из зеленых стручков со вкусом мыла, тыквенный сок и оладьи из кабачков.
– Видите ли, моя дорогая, этот мир катится в пропасть, которую люди вырыли своими собственными руками. Экология… надеюсь, вас волнует состояние экологии?
– Д-да. Да, конечно, миссис Клоуз.
– Хорошо. Молодые девушки в наше время печально прагматичны, даже циничны. Мой сын страшно одинок среди своих сверстников, а в особенности сверстниц. Видите ли, он необычный мальчик.
– Мама…
– Помолчи, пожалуйста. Кто еще и знает о сыне все, если не мать? Как сказал классик, лучший друг мальчика – его мать. О чем я говорила?
– Об экологии, миссис Клоуз.
– Да, благодарю. Так вот, вопросы генетики и экологии неразрывно связны друг с другом. Наше время – это удивительный симбиоз безграмотного ханжества и неприкрытого бесстыдства. Молодые девушки не чураются добрачных половых связей, но считают бестактными вопросы о своих родственниках и состоянии их здоровья. А ведь именно это – залог здоровья будущих детей!
Джессика осторожно отпила тыквенный сок и поерзала на стуле. Перед миссис Клоуз очень хотелось стоять навытяжку.
– Угощайтесь, угощайтесь, в вашем возрасте надо хорошо и правильно питаться. Закладываются основы репродуктивной системы, крепнет организм будущей матери. Вы не знаете, страдал ли кто-нибудь в вашей семье хроническими болезнями сердца?
– Боюсь, что…
– А желудка? С мочеполовой системой проблемы были?
– Думаю, нет, но…
– Вот видите! И вы смущены. А ведь самое естественное – поинтересоваться у женщины, в порядке ли у нее цикл, насколько болезненно протекают…
– Мама! Что-то горит.
– Ой! Пирог! Я сейчас.
Миссис Клоуз умчалась на кухню, а Дерек, красный как пион, виновато посмотрел на Джессику.
– Надеюсь, ты извинишь маму? У нее небольшой пунктик по поводу биологии.
– Все в порядке. Она хорошая… только строгая. Я немного оробела.
– Ты ей понравилась. Она с тобой так серьезно разговаривает… Не то что с другими…
Дерек вовремя заткнулся, справедливо решив, что упоминание о других девушках может быть неприятно Джессике. Впрочем, она не слишком верила в наличие этих самых других – самое большее, на что мог рассчитывать Дерек, это какая-нибудь подруга детства, верная, преданная и разделяющая интересы.
Миссис Клоуз вернулась из кухни, триумфально неся перед собой круглое блюдо, на котором лежала большая, чуть подгоревшая лепешка. В самой ее середине виднелась какая-то коричневатая запекшаяся масса. Джессика уже приготовилась сказать, что не ест мучного после… сколько там времени?… после четырех часов, но миссис Клоуз торжественно опустила блюдо в центре стола и сообщила:
– Моя гордость – абсолютно низкокалорийная выпечка. Мука из отрубей, кефир и великолепный сжигатель жира в качестве начинки – печеный сельдерей и корешки петрушки. Заряд бодрости и энергии…
Джессика смирилась. Она обреченно жевала безвкусный комок теста, стараясь не думать ни о сельдерее, ни о петрушке – только о том, что все визиты к маме когда-нибудь заканчиваются.
По дороге домой она кипела от возмущения, но Дерек так трогательно заглядывал ей в глаза, так подлизывался – назовем вещи своим именами, – что у Джессики просто не хватило духу на него рявкнуть, хотя и очень хотелось. И вновь они расстались у дверей, и вновь Дерек на прощание клюнул ее безгрешным поцелуем в щечку…
Прошло еще две недели. Джессика работала, несколько раз встречалась с Дереком, посетила выставку импрессионистов и концерт виолончелистов – словом, вела совершенно нормальную жизнь. На исходе второй недели Дерек пригласил ее в ресторан. Настроение у Джессики в тот день было отличное, над Лондоном сияло совершенно неприлично жизнерадостное солнце, лето напоследок радовало Великобританию поистине континентальной жарой… Джессика надела белое в розовый цветочек платье, поверх него – смешное малиновое болеро. Юбка у платья была коротковата, зато очень широкого покроя и потому ложилась красивыми складками. Алые босоножки на высоком каблуке завершили облик стилизованной Кармен, и счастливая Джессика вышла на улицу, готовая любить весь мир – и даже зануду Дерека.
Дерек при виде платья немедленно надулся. Чопорно поздоровался, согнул руку крендельком и проблеял:
– Джесси, а ты уверена… Просто вдруг вечером… будет прохладно? Возможно, стоит надеть что-нибудь более… более…
– Не стоит. День прекрасный, вечер будет теплым, да и какой там вечер? Ты же меня ведешь в ресторан в три часа дня – ну сколько мы там просидим, не до ночи же!
Она была доброй девочкой и потому удержалась от вполне закономерного ехидства. Дерек обожал экономить. Он знал все Счастливые Часы во всех окружающих закусочных, он всегда брал в магазинах дисконтные карты, он даже для посещения филармонии разработал собственную систему – оказывается, и там были свои скидки. Будь Дерек бедным студентом, снимающим квартиру и экономящим буквально на всем, Джессика и слова бы не сказала – но Дерек работал на неплохой должности в неплохой фирме, жил в собственном доме вместе с матерью и вполне мог себе позволить не слишком задумываться о том, сколько шиллингов сэкономит, если приведет Джессику в ресторан не вечером, а в середине дня…
Впрочем, повторимся, сегодня у Джессики Лоры Махоуни было прек-р-р-расное настроение, и она великодушно простила Дереку его маленький заскок.
Ресторан был не из дорогих, но кормили здесь вкусно, она это хорошо знала. Ее знакомый официант Джонни вежливо приветствовал Дерека и Джессику, но к столику так и не подошел – видимо, Дерек сделал заказ заранее. Это Джессике не очень понравилось, но она решила плюнуть – в конце концов, если ей захочется, она просто возьмет и закажет сама, деньги есть.
Принесли спаржу и греческий салат, поставили на столик запотевший стеклянный кувшин с белым вином – Дерек определенно шиковал. Джессика увлеченно накалывала на вилку маслины, когда Дерек, уже осушивший пару бокалов, откашлялся и хриплым голосом сообщил:
– Джесси, я много думал о наших с тобой отношениях…
Мысленно она закатила глаза. Почему людям не живется спокойно? Такая хорошая погода, вкусный салат, вино на удивление ничего – ну почему Дереку вздумалось выяснять отношения? Ведь дураку ясно –
