— еще не повод выходить замуж за обыкновенного лягушонка.
— Тянет на приличный афоризм, но никакой критики не выдерживает. Фло, я уже не девочка…
— Ой, это я слышала уже тысячу раз. Не будь бестактной, Лил, мне-то уже сорок. Но я здесь родилась, а до меня родились все мои предки. Меня больше как-то нигде и не требуется, а вот ты…
— Меня тоже.
— Не верю. Заметь — я чертовски тактична в отличие от тебя. При моей профессиональной любви к сплетням я ни разу за шесть с половиной лет не спросила, с какого перепугу тебя занесло к нам в Литл- Санрайз.
Народа в баре становилось все меньше и меньше, наконец и последние посетители расплатились, приветливо помахали Лили Роуз и Флосси и удалились. Флосси засновала по бару, привычно и быстро смахивая крошки со столов и собирая пустые стаканы и пивные кружки. Тараторить без умолку ей это совершенно не мешало, и Лили Роуз с удовольствием отдалась покою этих вечерних минут, пронизанных журчащим ирландским говором Флосси.
— Видишь ли, я вовсе не против Кларка как такового — в смысле Кларка как представителя мужского пола. Более того, на фоне некоторых наших мужиков он парнишка хоть куда, только молью траченный и обремененный малахольной мамашей Моди, но тут никуда не денешься, мама — это святое. Я о другом. Вы с ним рядом — это как элитная арабская кобыла и недокормленный ослик в одной упряжке…
— Вот спасибо за кобылу!
— Да ты хоть понимаешь, какой грандиозный комплимент я тебе отвесила, чучело?! Арабская кобыла — это очень красивое и страшно умное животное. О чем я говорила-то? Ах да. Кларк Гейбл. Вы с ним классом не сходитесь. Допускаю, вы могли бы стать хорошими друзьями — но любовниками вряд ли.
— Фло, какие еще любовники…
— Деточка, я что-то не пойму. Ты идешь за него замуж или где? Если не идешь — то зачем тебе на чай с ведром сахара к мамаше Моди? А если идешь — то вам вряд ли удастся избежать исполнения супружеского долга, хоть один разочек, а придется…
— Ты ужасно бестактная, Фло.
— Только не ври, что ты об этом не думала. Слушай, а может, вы уже? Я тут распинаюсь, а под маской скромного белобрысого хлюпика-маломерка скрывается секс-гигант с во-от таким…
— Добрый вечер, Флосси. Лили, милая, привет.
Белобрысый хлюпик-маломерок и — предположительно — секс-гигант стоял на пороге бара и близоруко щурился со света. Уши у него были подозрительно пунцового цвета — вряд ли только от жары. Скорее всего, последнюю реплику Фло он отлично расслышал. Лили Роуз вдруг не удержалась и прыснула. Фло права, почти во всем, конечно, права. Только одно возражение — или простое дополнение. Кларк Гейбл — несуразный, белобрысый, слабосильный, нерешительный, начисто лишенный мужской брутальности и сексуальности… но он не вызывает у Лили Роуз никаких отрицательных эмоций. Он добрый. Недотепа страшный, вечно теряет очки, которых очень стесняется, — но честный и отзывчивый человек. Циники скажут: а попробовал бы адвокат в таком маленьком городишке, где все друг друга знают, быть нечистым на руку или излишне жадным… но ведь Кларк не просто честен — он помогает некоторым совершенно бесплатно, причем делает всю работу столь же добросовестно, как если бы работал за гонорар. Лили Роуз вдруг вспомнила, как три года назад у вдовы Махоуни обнаружилась излишне склочная бывшая невестка, пытавшаяся отсудить и продать крошечный домик и участок земли после смерти последнего из трех сыновей вдовы. Кларк буквально спас старуху, взяв все юридические разбирательства на себя, а когда вдова Махоуни потом пришкандыбала на своих костылях и попыталась всучить Кларку чек на три тысячи баков — все ее сбережения, — Кларк (они с Лили как раз собирались в ресторан) вдруг страшно покраснел, почти до слез, и накричал (если это можно так назвать) на нее. Даже ногой топнул — и тут же извинился. После этого вдова Махоуни возвестила по городу, что сынок чокнутой Моди Гейбл — святой и наверняка подмененный в роддоме, потому как от осины не родятся апельсины.
Лили улыбнулась своим воспоминаниям и поднялась навстречу Кларку
— Привет. Ты уж прости меня. Я сбежала с работы и бросила машину. Понадеялась на твое доброе сердце.
Кларк немедленно перепугался и всплеснул руками.
— Ой господи, ну разумеется, Лили, разумеется! Совершенно не о чем беспокоиться, я отвезу и привезу, и опять отвезу — все, что захочешь. Такая жарища… Хорошо еще, что у меня машина белая. Кстати, Флосси, ты не знаешь, чей это потрясающий черный внедорожник стоит у сквера Независимости?
Флосси приподняла бровь и задумалась.
— Дай сообразить… Прям потрясающий?
— Как с картинки. Огромный, черный, с тонированными стеклами и каким-то странным номером. Я почему-то сразу подумал о ЦРУ и всяких секретных штучках.
Сердце Лили Роуз мягко подскочило к самому горлу — и упало куда-то на дно желудка. Отступившая боль немедленно вернулась и принялась вбивать в висок раскаленный гвоздь. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Им незачем ее искать, совершенно незачем. Она сменила все идентификационные коды и номера, это не значит, что ее совсем нельзя найти, просто для этого нужна уж совсем серьезная причина, а причин таких быть не может, прошло семь лет, все похоронено и забыто…
— Лили, милая, ты в порядке?
Изумленные голубые глаза Кларка таращились на нее, за плечом адвоката маячила встревоженная Флосси.
— Эй, подруга, ты совершенно зеленая!
— Я… в порядке. Душно. Очень голова болит…
— А давай-ка коньячку, а? Кларк, ты не против?
— Разумеется, это же в лечебных целях! Вы знаете, удивительные свойства у коньяка — его даже, вообразите, при малокровии дают, вместе с молоком. Гадость, вероятно, редкая, но помогает…
— Кларк! Заглохни. У твоей дамы бледный вид, а ты трещишь у нее над ухом. Выпей, Лил.
Лили залпом опрокинула коньяк и зажмурилась, ощущая, как жидкий огонь растекается по всему телу. Коньяк в жару. На голодный желудок, да на сангрию… мамаша Моди будет очень недовольна, когда Кларк привезет в хлам пьяную невесту…
Лили хихикнула и спросила, не открывая глаз:
— Фло, а к тебе никто незнакомый не заходил?
Флосси добросовестно задумалась, а потом сообщила:
— С утра заходил какой-то парень, по виду студент. Я подумала — может, турист? На Оленьем ручье вроде бы пикничок устроили, шериф говорил.
— Это не может быть его машина?
— Если только он ее украл. Или является сыном какого-нибудь магната, в смысле миллионера. Да нет, парнишка совсем молоденький и невзрачный.
Лили открыла глаза и задумчиво протянула:
— Если у него пикничок, так какого дьявола он болтается в городе целый день? К тебе он заходил с утра, а я его встретила полчаса назад на улице. Наверное, его. Во всяком случае, я его не знаю.
Флосси пожала плечами.
— Мы, конечно, дыра, но не такая уж медвежья. Сейчас лето, туристами лес так и кишит. А вот машина — это уже интересно. Хотите, я позвоню шерифу Стивенсу?
— Да ладно, бог с ней. Кларк, заедем ко мне — я должна переодеться.
— Разумеется. Флосси, ты идешь? Я могу тебя подвезти.
— Спасибо, душечка! Сейчас, только запру заднюю дверь — и вперед.
Они уже сидели в машине Кларка, когда что-то громыхнуло — и тут же завопили машины по всей улице. Флосси, Лили и Кларк торопливо оглянулись — и остолбенели. Ни окон, ни дверей в баре больше не было, из пустых проемов валил черный дым. Лили медленно поднесла руку к горлу. Кларк пробормотал:
— Фло, мне так жаль…
И только Флосси отреагировала бурно и совершенно неожиданно:
