А потом она неожиданно встала и вышла из комнаты. До ошеломленного, дрожащего, измученного Армана донесся слабый звук удара… Он вскочил, торопливо накинул халат и кинулся за Джессикой. Наверное, она лунатик! И она может пораниться в темноте, упасть с лестницы и разбиться, врезаться во что-нибудь!
Джессика уже дошла до середины лестницы. С пересохшим ртом, с бешено стучащим сердцем Арман стремительно вернулся в комнату за покрывалом, а затем вновь кинулся за полуночницей. Но Джессика уже почти бежала. Через холл, в столовую, на веранду… Густые локоны отливали медью, бурей колыхались вокруг ее головки, бледное лицо, казалось, светилось во тьме.
Арман едва успел выключить сигнализацию, а девушка уже открывала стеклянные двери. Она так быстро двигалась, что успела дойти до середины лужайки, прежде чем он ее догнал.
Теперь шаги Джессики замедлились. Она подняла руки к небу, и на лице ее отразилось немыслимое блаженство. Она грациозно опустилась на колени, прямо в шелковистую, мокрую от росы траву, напоминая некое языческое божество.
Цепенея от непонятного страха, Арман осторожно тронул ее за плечо. Огромные изумрудные глаза казались черными при свете луны. Они не моргнули, не прикрылись ни на миг, но из приоткрытых губ вырвался шепот: «Арман…».
Арман затаил дыхание. Замер. Нежные руки обвились вокруг его шеи, обнаженное тело прильнуло к нему.
Никогда в жизни он не был так возбужден! Казалось, мозг сейчас взорвется, кровь закипит в жилах, и это принесет ему благословенную смерть.
Он все-таки сделал еще одну, последнюю попытку.
– Джессика… рыжая… надо идти спать… милая… пойдем, я тебя отве…
Ее губы прильнули к его губам, слова умерли, не родившись, рассудок угас. Она зашла слишком далеко, и теперь на свободу вырвался зверь с горячей кровью и стальными мышцами. Арман ответил на поцелуй со всей яростью страсти, клокотавшей в его измученном теле, и лишь краешком сознания отметил, что Джессика, пожалуй, не спит. В ее глазах было безумие, но безумие страсти, не сна, она шептала его имя, и это принесло Арману немыслимое облегчение. Итак, она знала, что делает!
Все чувства обострились до пределов возможного. Запахи стали отчетливы и осязаемы. Звуки резали слух. И все же Арман пока сдерживался. Он не станет ее соблазнителем, нет! Джессика Лидделл сама пришла к нему, сама привела его под звездное небо, и он позволит ей самой сделать то, к чему она стремится.
Девушка опрокинула его на траву, Арман подчинился, легко увлекая ее за собой. Теперь она была сверху. Поцелуи превратились в нечто иное, дикое и страстное, более походившее на настоящее совокупление двух тел, чем на прелюдию любви.
Потом он выскользнул из ее жадных объятий и стал целовать ее тело. Джессика тихо вскрикивала и стонала, вгибалась в опытных руках мужчины, сама подставляя себя его ласкам, словно растекалась по его телу горячей волной желания и страсти.
– Ты… уверена… что хочешь… этого?
– Да!
– А это… безопасно?
Она рассмеялась тихим безумным смехом.
– О нет, это очень, очень опасно!
И он вошел в нее, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не взять ее яростно и страшно, словно дикий зверь. Он был нежен и нетороплив, деликатен и настойчив, тверд и горяч…
– Что я делаю… Арман, Арман, научи меня, все ли я делаю правильно…
Он не поверил услышанному. Приподнялся над ней, еще не в силах остановиться, но уже зная, что происходит что-то странное.
– Научить?!
– Я никогда не заходила так далеко…
Он зарычал, словно раненый зверь, он скатился с нее на траву, сотрясаемый спазмами напряжения, отчаянием, злостью на себя, на нее, на весь мир!
Нежная рука коснулась его плеча, и Арман шарахнулся, словно его прижгли каленым железом.
– Нет!!!
Трясущимися руками Арман натянул халат и повернулся к Джессике спиной. Как сквозь толщу воды, к нему пробился ее голос:
– Что ты изображаешь из себя, Арман?
Он стиснул зубы и ответил:
– Жду тебя в доме. Я провожу тебя в твою комнату.
– Что?!
– Надеюсь, ты не планируешь забеременеть?
– Н-нет!
Она вспыхнула, это было видно даже в темноте. На один короткий, ослепительный миг Арман представил, что Джессика носит его ребенка, и это видение заставило его застонать. Потом он поднялся на ноги и строго сказал:
– Пошли в дом.
– Так ты это имел в виду… про безопасность… Господи, я сошла с ума!!! Это ты меня до этого довел!
Он молча накинул ей на плечи покрывало, валявшееся неподалеку, и повел было в дом, но внезапно развернулся и яростно затряс ее за плечи
– Нет, пожалуй, стой! Не уйдем, пока ты не объяснишься! Как это понимать? Каким образом ты притащила меня сюда? Почему ты голая? Ты что, наркотики принимаешь?
– А ты что, расстроился? Разве у тебя не все под контролем? И не на каждый случай есть инструкция?
Ярость ослепила Армана Рено. Вот как Джессика Лидделл думает о нем! Интересно, очень интересно!
– Когда я хочу женщину, я ее соблазняю, и для этого мне не нужны инструкции.
– Значит, будешь знать, как бросать дело посреди процесса.
– Не ломай комедию! Ты прекрасно понимала, что делаешь, когда явилась ко мне в комнату голая…
– Естественно! И ты прекрасно понимал, что делаешь, когда лапал меня на кухне моей квартиры и целовал в коридоре сегодня вечером!
Он не позволит Джессике Лидделл одурачить себя!
– Так это месть? Что ж, стриптиз был великолепен, но техника быстрого секса не отработана.
Сказать это было нелегко. Голос предательски задрожал.
– И что же тебя не устроило? Рассказывай!
– Ты меня… неинтересно трогала.
– Как?!
– Самым примитивным образом. Грубо говоря, просто держала меня за член.
– Ты врешь, врешь, негодяй!!! Ты же сам стонал от удовольствия!
– Я мужчина, идиотка! Я тебя чуть не изнасиловал. Вернее, собирался это сделать. И перестань прикидываться дурочкой, если бы не боязнь забеременеть, ты бы уже отдалась мне прямо на траве, ведь именно для этого ты и разыграла комедию с заламыванием рук и купанием в росе!
Из злых зеленых глаз хлынули слезы, и Арман замолк. Голос Джессики зазвучал надломленно и жалобно.
– Я действительно ничего не знаю о сексе и о том, что ты можешь со мной сделать. А ты не веришь мне и видишь во мне кого-то другого… Ну… глупо это было… отомстить…
Арман сел прямо на траву и устало произнес:
– Потому что и ты мне не веришь. Мы оба друг другу не доверяем и подозреваем во всех смертных грехах. Я знаю, что ты меня хочешь. Знаю, что стесняешься этого, не хочешь в этом признаваться. Потому и думаю, что ты просто разыграла небольшой спектакль, чтобы вытащить меня сюда… Но у меня есть честь!
