меня на Багамы. Автобус привез нас из Майами, но потом я немного задержалась… с чемоданом.
Дик понимающе кивнул, глядя на глубокие борозды в сухой земле, которые оставил потрясающий драндулет.
— Ясно. Вы банально опоздали на рейс. Жаль. Гостиница здесь поганая.
— А больше туда ничего не полетит?
Дик оценивающе прищурился. На Багамы. С таким чемоданом. Глупа как пробка. Можно содрать с нее двойную таксу, она и не чихнет. И не обеднеет.
— Вообще-то я собирался лететь, но вечер…
— О, быть может, я могла бы вас нанять, мистер…
— Джордан. Ричард Джордан.
— Очень приятно.
— Четыреста баксов.
— Что?
— Для вас триста девяносто. Сами понимаете, порожняком гонять целый самолет…
— Не очень-то он большой.
— Не хотите — не надо.
— Да нет, я, пожалуй… С этим чудовищем я не доберусь до гостиницы.
— Это точно. Так как, по рукам?
— По рукам.
— Грузитесь, через пятнадцать минут взлетаем.
Он легко вспрыгнул в кабину и стал крутить ручку радиосвязи. Кабина была раскаленной как духовка.
Девица попыталась приподнять чемодан, но это ей не удалось. Тогда она поднялась на нижнюю ступеньку трапа и с трудом подтащила чемодан к самой лестнице. Еще ступенька… еще одна… Дик завороженно наблюдал за борьбой девицы с земным притяжением. Притяжение победило, чемодан свалился в траву. Девица умоляюще взглянула на Дика, но он сделал вид, что не замечает ее взгляда. Тогда она закусила нижнюю губу и предприняла вторую попытку.
На четвертой Дик невинно осведомился:
— Надеюсь, у вас только один чемодан, мисс?
— Очень смешно.
— Нет, просто скоро стемнеет.
— Так возьмите и помогите.
— Десять баксов.
— Что?
— За погрузку десять баксов.
— Господи, да у вас болезнь. Хорошо. Согласна.
Дик легко вскинул чемодан на плечо и небрежно забросил его внутрь самолета. Мышцы протестующе напряглись, но внешне это выглядело круто. Девица недовольно поджала губки.
— За десять долларов могли бы быть и поаккуратнее.
— Поаккуратнее за пятнадцать.
— Ясно. Можно залезать?
— Да. Вам помочь?
— Не надо, а то я разорюсь.
— Один — один. Вы меня уели. Пристегивайтесь. Сейчас заскочим в одно место и полетим.
— То есть как — заскочим?
— Обыкновенно. Это недалеко.
Констанция Шелтон впервые в жизни ехала на самолете по шоссе. Ощущение было совершенно идиотское. Неприятный рыжий парень с наглым лицом рулил своей колымагой, колымага дребезжала и чихала, оставляя позади шлейф черного дыма. Конни очень смутно представляла себе дальность предстоящего перелета, но запас доверия к данному летательному аппарату таял на глазах еще на земле.
Они подъехали к длинному металлическому ангару, из которого тут же высыпала толпа весьма подозрительных пуэрториканцев, и между ними и неприятным пилотом завязался оживленный разговор. Взгляды, которыми одаривали собеседники этого рыжего типа Констанцию, с большой натяжкой можно было назвать дерзкими. Это были сальные, грязные, потные, наглые взгляды, от которых хотелось закрыться руками. Будущий психолог прикрыла глаза и заставила себя думать о приятном. Прибой. Пальмы. Запах цветов…
Очередной выхлоп мотора грохнул, как выстрел, и Конни вздрогнула, открывая глаза. Рыжий скрылся в ангаре, но через некоторое время показался снова, неся на обоих плечах по здоровенной канистре, явно полной. Собеседники выразили горячий восторг — видимо, вызванный физическими данными рыжего, — и не изъявили ни малейшего желания помочь. Канистры с неприятным бульканьем заняли свое место рядом с чемоданом Конни, рыжий совершил, еще две ходки, потом попрощался с пуэрториканцами, причем на прощание они пустили по кругу бутылку с подозрительно мутной жидкостью. Рыжий от души глотнул из бутылки, вытер губы предплечьем и вскочил на свое место. Движения его были уверенными и сильными, но разило от него чистым спиртом. Конни брезгливо скривилась и постаралась отодвинуться подальше. От смеси запахов ее слегка замутило, и она с ужасом подумала о предстоящем полете. О состоянии белых брюк (чтоб ты провалилась, Рокси!) она старалась совсем не думать.
Рыжий лихо вырулил от ангара обратно на шоссе и громко проорал:
— Куда летим?
Все, с ужасом подумала Конни. Пьяный в дым. Не вспомнит даже собственного имени.
— Я, пожалуй, останусь здесь до завтра…
— Что?
— До завтра останусь…
— Уговор есть уговор. Триста девяносто плюс десять за погрузку. Так куда летим?
— Вы что, сумасшедший? На Багамы мы летим.
— Мисс, не хотелось бы выглядеть занудой, но Багамы состоят из полутора десятков больших и малых островов. Хотелось бы знать поконкретнее.
— Ой, Господи! Эльютера.
— Что?
— ЭЛЬЮТЕРА!!!
— Понял. К Фишеру или Босуорту? Или к Савиньи?
— Что? А, к Босуорту. Отель «Рай в шалаше». Больше ничего не знаю.
— О'кей. Держитесь, взлетаем.
Дальнейшее Конни не видела, но зато слышала и обоняла. Самолет гремел и звенел, воняло гарью и керосином, кресло ходило под ней ходуном, и девушка малодушно зажмурилась, на всякий случай попрощавшись мысленно с Рокси и профессором Малколмом. Потом было ощущение все увеличивающейся скорости и того, что самолет сейчас развалится, потом толчок — и неожиданно стало тихо и плавно. То есть тихо по сравнению с тем, что было на земле.
Конни осторожно приоткрыла глаза и чуть не заорала. Земля вставала дыбом справа от нее, слева было ослепительное небо, а сама Конни неудержимо валилась набок, прямо на противного рыжего.
Он издал дикий вопль и рассмеялся.
— Здорово, верно? Каждый раз радуюсь, как дитя. Затошнит — откройте форточку. Вообще-то сзади валяется ведро, но до него вам не добраться, а я не могу бросить руль.
— Го… Господи…
— Не бойтесь, мисс. Вы в надежных руках.
— Я не боюсь. Какой смысл? Что это трещит?
— Честно говоря, не знаю. Этому коню лет сто, он сменил десяток хозяев и болеет всеми самолетными болезнями. До сих пор не падал, так что нет никаких оснований думать, что упадет именно на этот раз.
