хозяину кафе о подарках, которые на прощанье преподнесла ему Джорджина. Его новые друзья потребовали, чтобы он продемонстрировал подарки. Стейн вышел в темноту, извлек вещи из своего летательного аппарата, припаркованного на стоянке, и вернулся в кафе, облаченный в килт из волчьей шкуры, с широким кожаным воротником и поясом, украшенным золотом и янтарем, в бронзовом шлеме викингов и с огромной стальной секирой.
Ричард протянул новоявленному викингу остатки «Шато д'Икема», которые тот допил прямо из бутылки.
— Джорджина говорила, — заметил Стейн, — что рога на шлемах викинги носили только на торжественных церемониях, а в битвах обходились без рогов. Поэтому рога сделаны съемными.
Ричард засмеялся:
— Очень идет, Стейни, бродяга! Тебе идет необыкновенно! Покажись в этом наряде всяким там мастодонтам и динозаврам. Они как взглянут на тебя, так тут же умрут от зависти.
Выражение лица Ричарда изменилось:
— И почему я не догадался захватить с собой какой-нибудь костюм? Каждому, кто отправляется в прошлое, костюм просто необходим. И как я раньше до этого не допер? А теперь мне придется пройти сквозь врата времени в затрапезном костюме! Дурак ты, Форхес, старый голландский болван!
— Не печалься, Ричард, — взмолился владелец кафе. — Грусть портит прекрасный ужин и великолепное вино.
Его глазки-бусинки загорелись пьяным энтузиазмом:
— Придумал! Я знаю одного парня в Лионе, который работает в костюмерной оперного театра. Иногда он заглядывает ко мне поесть настоящий штруперусс. Так вот, этот самый парень просто с ума сходит от одного вина, а у меня его столько, что хватит на дюжину таких, как он. Пойдешь к нему, Ричард, и получишь любой костюм, который тебе понравится, понял? Сейчас не поздно, и парень еще не лег спать. Что ты на это скажешь?
Стейн хлопнул своего нового приятеля по спине, и Форхес ткнулся в стойку бара.
— Давай, Ричард! Чего тут раздумывать!
— А я сейчас позвоню парню, — подхватил владелец кафе, — и он встретит вас на пороге оперного театра.
Сказано — сделано. И вскоре Стейн пилотировал «яйцо» с упившимся почти до потери сознания Ричардом и ящиком «Шато Мутон-Ротшильд» 93-го года, держа курс на проспект Лафайетта в спящем Лионе, где юркая фигурка указала им путь к подземной стоянке, а затем проводила по лабиринту переулков, улочек и закоулков к служебному входу в оперный театр и провела в костюмерную.
— Вот тот! — сказал наконец Ричард, указывая пальцем.
— Ах, зо! Дер флигенде холлендер! Летучий голландец! — произнес костюмер. — Никогда бы не подумал, что этот костюм дожидается вас!
Он помог Ричарду облачиться в костюм XVII века: черный бархатный камзол с обшлагами, отороченными кружевами, и белым кружевным воротником, ботфорты с отворотами, короткую накидку и широкополую шляпу с черным пером.
— Превосходно! — Стейн с чувством хлопнул Ричарда по спине. — В этом костюме ты просто вылитый пират. Значит, в глубине души ты именно такой, да? Настоящий Черная Борода!
— Черные Усы, — возразил Форхес. Силы окончательно покинули его, он чувствовал себя усталым и наконец полностью отключился.
Стейн расплатился с костюмером, и они вернулись в кафе, в котором все огни уже были потушены, перенесли багаж Ричарда из взятого им напрокат «яйца» и полетели в «Приют у врат». К тому моменту, когда они добрались до пансиона, Ричард пришел в себя.
— Выпьем еще? — предложил Стейн. — Попробуй моего пойла — оудиви, или как там оно называется.
Ричард глотнул чистого спирта:
— Букет слабоват, но крепость что надо!
Распевая во все горло, двое гуляк прошли через розарий и забарабанили в дверь гостиницы древком секиры Стейна.
Никто из прислуги не выказал особого удивления. Они привыкли, что клиенты пребывают в состоянии более или менее сильного подпития. Шесть здоровенных служащих позаботились о Викинге и о Черных Усах, и вскоре те храпели на белоснежных простынях, пахнувших лавандой.
ГЛАВА 12
Фелиция Лендри и психосоциальный советник через вымощенный плитками двор вошли в служебный кабинет советника. Комната была точной копией кельи настоятельницы монастыря XV века.
Мраморный камин с фальшивым гербом украшал огромный букет алых гладиолусов, примостившийся между столбиками подставки для поленьев. Каждый столбик был увенчан набалдашником в виде собачьей головы.
— Мне жаль, гражданка Лендри, что вам пришлось проделать дальний путь, — произнес советник. — К сожалению, рассматривая ваше заявление, я встретился с кое-какими трудностями.
Советник откинулся в резном кресле и сложил кончики пальцев. У советника был острый нос и густая курчавая шевелюра, которую спереди пересекала седая прядь. Он часто улыбался. В глазах застыло настороженное выражение. Он ознакомился с психосоциальным профилем Лендри. Но в своей серо-голубой накидке она выглядела вполне покорной, а сплетающиеся и расплетающиеся пальцы выдавали снедавшее ее беспокойство.
Как можно мягче он сказал:
— Видите ли, Фелиция, вы еще слишком молоды для того, чтобы предпринимать столь серьезный шаг. Как вам, должно быть, известно, первый страж у врат времени, — советник кивнул, указывая на портрет мадам Гудериан, возведенной в сан святой, — установила для своих клиентов минимальный возраст в двадцать восемь лет. Мы ныне считаем это ограничение Анжелики Гудериан произвольным, основанным на устаревших представлениях о психической зрелости. Но тем не менее главный принцип остается незыблемым. Принятие решения о жизни и смерти требует тщательно взвешенного суждения. Вам сейчас всего лишь восемнадцать лет. Я абсолютно уверен в том, что вы гораздо более зрелы, чем большинство ваших сверстников. Тем не менее благоразумие подсказывает, чтобы вы подождали еще несколько лет, прежде чем отправляться в Изгнание. Ведь оттуда не возвращаются.
— Я не сделаю ничего плохого. Я так испугана и так мала. Я в вашей власти. Вы мне так нужны, и я была бы вам так благодарна. Вы изучили мой психосоциальный профиль, советник Шонквайлер. Я совсем запуталась и ничего не понимаю.
— Вы правы, но вас еще можно исцелить, гражданка Лендри! — советник наклонился вперед и взял ее холодную руку. — Здесь, на Земле, для этого имеется множество возможностей, гораздо больше, чем на вашей родной планете. Акадия находится так далеко от Земли! Вряд ли можно ожидать, что советники на Акадии располагают новейшими терапевтическими методами. Вам следует отправиться в Вену или Нью-Йорк, где лучшие специалисты помогут вам справиться с вашими пока еще не очень серьезными проблемами и преодолеть гиперагрессивность по отношению к мужчинам-соперникам. По окончании лечения вы почувствуете себя заново родившейся.
Мягкие, покорные карие глаза Фелиции наполнились слезами.
— Я знаю, что вы хотите мне помочь, советник Шонквайлер. Но попытайтесь меня понять.
Какая трогательная малышка! Она просто взывает к жалости и состраданию. Нужно непременно ей помочь.
— Но я предпочитаю остаться такой, какая я есть. Поэтому я отказалась от лечения. Мысль о том, что кто-то будет вторгаться в мой мозг, производить над ним какие-то манипуляции, изменять его, внушает мне сильнейший страх. Я не могла бы вынести ничего подобного! Я бы такого ни за что не допустила! И я такого не допущу.
Советник облизнул губы и неожиданно для себя осознал, что гладит руку Фелиции. Советник резко отдернул руку и произнес:
— Такие психосоциальные проблемы, как ваши, обычно не являются причиной отказа в выдаче разрешения на отбытие в Изгнание. Но в вашем случае, помимо молодости, имеется еще одна причина. Как
