неприятностями. Обращайтесь с вашим халиком бережно. Он понесет на себе вас и вашего телохранителя…
Если кто-нибудь думает удрать в лес на халике, то скажу сразу: выбросьте это из головы. Вы видите, что у всех солдат имеются ошейники, или, если угодно, ожерелья. Такие ошейники позволяют солдатам полностью управлять халиками. Управление животными — наша забота, и вы поступите совершенно разумно, предоставив ее нам. С флангов караван будут охранять специально натасканные амфиционы. Эти медведесобаки знают, что каждый всадник, который пытается покинуть караван, предназначается им на закуску, а человечина, судя по всему, им очень нравится. Поэтому ведите себя спокойно, и с вами не случится ничего плохого.
Что еще? Вещи вы можете взять с собой, разместив их в седельных сумках или приторочив к седлу. Двое из вас, как я вижу, захватили мелких домашних животных. Для них есть специальные корзины. Тому, кто взял с собой беременную козу, сообщаю, что ваше животное останется здесь и будет отправлено с еженедельным караваном, доставляющим в Финию припасы. Значительная часть орудий труда, лова, оружие и громоздкие предметы, отобранные у вас по прибытии, следуют за вами в нашем караване на вьючных халиках. Если вы будете вести себя хорошо, то многие из этих предметов будут возвращены вам.
Все ясно? Прекрасно! Тогда через полчаса прошу построиться парами и быть готовыми к отбытию. Удар в колокол означает, что через пять минут вы должны стоять в строю. Кто опоздает, пусть пеняет на себя. У меня все!
Каптал повернулся кругом и ушел. Вслед за ним прошествовали солдаты. Они даже не стали запирать ворота загона.
Ворча, пленники стали собирать свои пожитки. Клод решил, что ночной переход — еще один хорошо рассчитанный способ затруднить побег, как и преувеличенные ужасы в описании плиоценовой фауны. Ядовитые пауки размером с хороший персик! Страшнее разве что гигантские крысы с острова Суматра! С другой стороны, амфиционы — вполне реальная угроза. Интересно, как быстро они могут бегать на своих десятипалых конечностях? И кто или что такое ужасный фирвулаг?
По другую сторону внутреннего двора замка из ворот показалась новая партия пленников. Их конвоировала стража. Погонщики отделили от общего стада шестерых халикотериев и подвели к высокой платформе, откуда всадники могли взобраться на спины верховых халиков. Клод увидел, как одной стройной фигурке в сверкающем золотом парчовом одеянии помогли взобраться на оседланного халика. Рядом стояла еще одна фигура в алом спортивном костюме, и третья…
— Эйкен! — закричал старый палеонтолог. — Элизабет! Это я, Клод!
Фигура в ярко-красном спортивном костюме начала о чем-то спорить с офицером в синем плаще с откинутым назад капюшоном, должно быть, начальником группы стражей. Спор становился все громче. Наконец Элизабет топнула ногой. Офицер пожал плечами. Она отделилась от группы и бегом бросилась через внутренний двор замка к загону. Офицер лениво следовал за ней. Элизабет распахнула незапертые ворота в загон и бросилась в объятия седоголового палеонтолога.
— Поцелуйте меня, — едва слышно прошептала она. — Они должны думать, что вы мой любовник.
Клод нежно прижал Элизабет к своей груди. Солдат с интересом наблюдал за ними, о чем-то размышляя.
Элизабет сообщила:
— Они посылают нас в столицу — город Мурию. Клод, мои метапсихические способности восстановились! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вырваться на свободу. Если мне это удастся, я попытаюсь помочь вам всем.
— Поторапливайтесь, леди, — прервал ее офицер. — Мне нет дела до того, что сказал вам лорд Крейн. Я отвечаю за то, чтобы вы сидели сейчас в седле.
— Прощай, Клод.
Элизабет поцеловала старого антрополога в губы и поспешила на другой конец двора, где офицер помог ей взобраться на спину оседланного халика. Один из солдат надел Элизабет на лодыжки тонкую цепь.
Клод издали помахал ей рукой:
— Прощайте, Элизабет!
Из-под навеса за загоном для животных верхом на белоснежном халике с красным, расшитым серебром чепраком показалась величественная фигура. Каптал отсалютовал. Затем он и двое солдат вскочили в седла. Прозвучала команда:
— Готово! Решетку поднять!
Вереница из десяти всадников медленно двинулась под сводами главного входа в замок. Издалека доносился возбужденный вой медведесобак. Последний пленник в цепочке, прежде чем скрыться в тени входа, обернулся и на прощанье помахал рукой Клоду.
Прощай, Брайан, подумал старый палеонтолог. Надеюсь, тебе удастся найти свою Мерси.
И Клод направился в спальню, чтобы помочь Ричарду, чувствуя себя бесконечно усталым и старым. Собой Клод больше не был доволен.
ГЛАВА 7
Кавалькада из десяти всадников, покинув замок, разбилась на пары. Во главе кавалькады ехали Крейн и его каптал, а двое солдат замыкали колонну. Солнце только что зашло. Колонна двигалась на восток под уклон (замок стоял на возвышенности) к тонувшей в сумерках Роно-Сенской долине.
Элизабет сидела в седле, закрыв глаза и сжимая в руках свободно отпущенные поводья. К счастью, халик был великолепно выезжен и не требовал от всадника никаких усилий, что позволило Элизабет полностью заняться другим: она слушала.
Она слушала, внимала… но не слышала тех звуков, которые доносились со всех сторон. Она не слышала треска цикад, кваканья лягушек в болотистых низинах, пения птиц, хохота гиен, вышедших на ночную охоту, не слышала голосов тихо переговаривавшихся между собой пленников. Элизабет напряженно ловила каждое слово, которое ей удавалось поймать с помощью вновь обретенных метапсихических способностей.
Мысленно она как бы раздвигала все шире горизонты своего восприятия. Так, еще чуть-чуть, хорошо! Ищи себе подобные умы, ищи тех, кто говорит, как ты, ищи других истинных людей (стыдись этого выражения, высокомерная особа, не способная ни на что, хотя на этот раз выражение «истинные люди» вполне приемлемо и потому простительно).
Слушай, слушай! Вновь обретенные метапсихические способности еще не полностью достигли активной формы, а послушать есть что. В кавалькаде особый интерес представляет разговор, который ведет тщательно охраняемый защитными барьерами экзотический разум Крейна с тупым и неразвитым капталом Зденко (оба участника разговора укрылись за мысленепроницаемой завесой, создаваемой ожерельем, но для нее, Элизабет, проникнуть сквозь завесу не составило труда); впрочем, не следует особо зарываться, ведь они могут заметить ее вмешательство. Элизабет бегло послушала Эйкена и еще двух пленников с серебряными ожерельями — мужчину по имени Раймо и женщину Сьюки, но их инфантильное барахтанье в несвязных и убогих мыслишках показалось ей смертельно скучным, как кажется признанному скрипачу- виртуозу беспомощное пиликанье начинающего. Элизабет не стала прислушиваться к тому, о чем размышляют стражи в серых ошейниках, пропустила бедного Стейна, который все еще был без сознания. А вот и Брайан. Разум его свободен, если не считать тех оков, которые он наложил на свой разум добровольно. Нет, здесь, в кавалькаде, слушать действительно нечего.
Попробуем узнать, что происходит в замке. Какой-то экзотический голос — неужели? Да, я явственно слышу — распевает песню. Серебристым ноткам вторит золотистое эхо. А вот прямо по курсу слышится нечто иное: ликование, нетерпение, предвкушение какого-то злого веселья, жестокость (оставь на время эти малоприятные материи). Попробуй послушать чуть дальше — на восток, север, северо-запад, юг. Настройся и восприми сгустки чужой мысли, золотистые бесформенные клубы, свидетельствующие о других искусственно усиленных экзотических разумах. Их мысли слишком многочисленны и расплывчаты, чтобы твой еще не окрепший разум, Элизабет, мог в них разобраться; их внутренние гармонии, причудливые пики и провалы странны и вместе с тем так напоминают метапсихические сети милого твоему сердцу Галактического Содружества, оставшегося там, в далеком будущем.
Вслушайся в аномалии, Элизабет! Тихое невнятное бормотание, свободный поток мыслей, прерываемый
