врата времени и отдал все, что у меня было, чтобы избавиться от всех, кто думает, будто кто-то дал ему право помыкать мною. Я хочу быть самим собой и делать то, что мне нравится! По-другому я жить не могу и не буду! Чтобы превратить меня в послушного раба, им придется сначала выжечь мне разум.
С блуждающим взглядом Сьюки приложила пальцы к щеке Стейна. Ее сознание легко проскользнуло под поверхностный слой его сознания, и Сьюки увидела, что Стейн говорил чистую правду. Упорство, с которым его сознание не пускало в свои глубины ни одного целителя, кроме того, кто любил его, теперь непоколебимо сопротивлялось любой форме адаптации, полностью отвергая самую мысль о компромиссе, о «гибком» выходе из трудной ситуации. Стейн никогда не склонится перед тану. Они смогут сломать его. Но если им и удастся подчинить его себе, то подчинят они не Стейна, а лишь его оболочку, лишенную разума.
Слезы полились из глаз Сьюки, капая на простыни и килт из волчьей шкуры, который все еще был на Стейне. Он взял обе руки Сьюки в свои.
— Похоже, что этот мир оказался совсем не таким, как мечталось каждому из нас, — горестно прошептала Сьюки. — Я надеялась найти туннель, ведущий в рай, спрятанный внутри Земли, — в Агхарту. Крейн утверждал, что легенды об Агхарте относятся к тому раю, который создали здесь тану. Но ведь это же не может быть правдой. В Агхарте царят вечный покой, счастье и справедливость. Мир, в который мы попали, не может быть Агхартой, раз ты чувствуешь себя несчастным.
Стейн рассмеялся:
— Я — трудный случай, Сьюки. С тобой все будет иначе. Ты станешь аристократкой, появятся светские заботы. Вместо того чтобы быть принцессой Уэльской, станешь принцессой плиоцена.
Сьюки отпрянула от Стейна:
— Погоди! Я забыла тебе рассказать еще одну важную вещь о плиоценовом мире. Наших женщин тану подвергают операции, обратной сальпинготомии, восстанавливают способность рожать. Их собственные женщины бесплодны в земных условиях, и поэтому они… используют нас. Некоторые из наших женщин становятся женами тану, как владелица того замка, где мы сейчас находимся, но большинство земных женщин тану просто используют, как… как…
Стейн привлек Сьюки к себе и вытер ей слезы уголком простыни.
— Не бойся, Сьюки. С тобой ничего подобного не случится.
Не веря своим ушам, Сьюки подняла на Стейна глаза. Стейн кивнул:
— Валяй. Можешь входить в мое сознание, обшарить все уголки. Если это делаешь ты, я не имею ничего против.
Сьюки порывисто вздохнула, погрузилась в новый уголок сознания Стейна и не могла сдержать возгласа радости, обнаружив там то, что надеялась найти.
Заключив тайный союз, Стейн и Сьюки закрепили его в своем сознании и завершили этим каждый по- своему исцеление друг друга.
ГЛАВА 17
Клод, Ричард и Амери могли бы еще спать и спать, но их разбудил с восходом солнца далекий вой амфиционов, рыскавших в южной оконечности хребта. Стало ясно, что тану намереваются сделать все, чтобы не дать ускользнуть Фелиции, чью роль в разгроме каравана, должно быть, выдал кто-то из спутников, вновь взятый в плен тану. Оставшиеся члены Зеленой Группы не стали напрасно терять время, пытаясь уничтожить следы своей стоянки, а пустились в путь сразу после рассвета, сложив палатки и поедая на ходу скудный завтрак. Клод попытался было передать руководство небольшим отрядом Фелиции, но та была непреклонна:
— У вас, Клод, огромный опыт проведения экспедиций такого рода. У меня такого опыта нет. Поэтому ведите нас. Нам нужно как можно быстрее спуститься с горного хребта куда-нибудь, где есть густой лес и широкая река. Тогда, как я полагаю, нам удастся избавиться от преследователей.
Спуск с горного хребта по своей стремительности напоминал полет. Используя страховочные веревки, карабины и другую альпинистскую технику, беглецы ловко преодолели крутые склоны и почувствовали себя несколько увереннее, когда оказались в русле пересохшей реки, которое скоро перешло в ручеек. Деревья толпились все теснее и становились все выше, закрывая кронами путников от солнца. Ручей постепенно превратился в довольно бурный поток. Переходя вброд его усеянное камнями ложе, путешественники заметили стоявшую у камня большую коричневую форель и горностаев, занимавшихся ловлей рыбы и напоминавших норок с бледно окрашенной шкуркой. Чтобы сбить с толку преследователей, путники несколько раз переходили с одного берега на другой. Клод заставил своих товарищей проложить ложный след вдоль берега одного из ручьев, впадавших в поток, затем вернуться по воде к основному руслу и только тогда продолжить путь вниз по течению. Иногда встречались предательские подводные ямы, их сменяли пороги с шапками пены у острых камней.
После нескольких часов пути Клод объявил привал. Он сам и Фелиция были в хорошей форме, а Ричарду и Амери каждый шаг давался с большим трудом. Отдыхать устроились на выступавших из воды камнях заводи, чутко прислушиваясь к звукам погони. Но ничего не было слышно, кроме громкого всплеска где-то поблизости ниже по течению.
— Может быть, я ошибаюсь, — высказала предположение Амери, — но мне кажется, что это бобр.
— Вполне возможно, — согласился Клод. — Может быть, это наш друг бобр «кастор», но скорее всего стенеофибер — более примитивный тип бобра, который не строит плотины, а роет норы в…
— Тс! — прервала палеонтолога Фелиция. — Слушайте!
Звуки бегущей воды, птичий щебет, крики обезьян, верещание чем-то раздраженной белки.
Кто-то большой и сильный прочистил горло.
Путники замерли на своих валунах, инстинктивно подобрав под себя ноги, которыми они до того беззаботно болтали в воде. Кусты на левом берегу слегка расступились: какой-то зверь шел на водопой. Это оказалась огромная кошка величиной с африканского льва, с громадными клыками, торчавшими из пасти, словно острые кинжалы. Зверь вел себя как страдающий от несварения желудка гурман, перебравший лишнего за столом, и лениво лакал воду. Верхняя часть туловища была покрыта красновато-коричневыми пятнами, обведенными черными и темно-коричневыми кругами, на морде темные круги переходили в полосы, а на брюхе и лапах красовались черные пятна. Воинственный облик дополняли огромные усы.
Ветерок изменил направление, и лакавшая воду саблезубая кошка почуяла запах людей. Она подняла голову, уставилась прямо на путешественников своими желтыми глазищами и зарычала, как бы давая понять, кто здесь хозяин положения.
Фелиция спокойно выдержала взгляд зверя.
Остальные сидели, онемев от страха и ожидая, что зверь прыгнет в воду. Но ничего подобного не произошло. Брюхо кошки было полно после сытного обеда и выпитой воды, к тому же она была беременна, а Фелиция польстила женскому самолюбию кошки, внушив ей, что жалкая добыча, прилепившаяся к камням у берега, вряд ли стоит купания. Поэтому махайрод, или саблезубый тигр, спокойно полакал воду, глянул на путешественников, наморщив нос, издал для порядка устрашающий рык и исчез в прибрежных кустах.
— Прошу вас подождать пять минут, чтобы я могла вознести благодарственную молитву и причаститься, — попросила Амери.
Фелиция кивнула с загадочной улыбкой, Ричард отвернулся с видом человека, который выше подобных предрассудков, а Клод подошел к тому камню, на котором расположилась Амери, и вместе с ней причастился. Походную дароносицу и складное распятие Амери носила с собой в кармане комбинезона. Когда все было закончено, отряд снова пустился в путь по берегу, противоположному тому, где скрылся махайрод.
— Саблезубый тигр невероятно красив, но для чего ему такие клыки? — спросила Амери у Клода. — В наше время все крупные представители кошачьих прекрасно обходятся и более короткими клыками.
— Наши львы и тигры не пытаются убивать слонов.
— Вы имеете в виду всех тех чудовищ, которыми нас запугивали в «Приюте»? А где они здесь?
— Мастодонты поменьше, скорее всего, встречаются в предгорьях. Наиболее распространен вид гомфотериум ангустиденс. В длину он не достигает и половины туловища тех носорогов, которых мы видели вчера. Дейнотерий нам вряд ли встретится, пока мы не вздумаем пересекать обширное болото или низину у большой реки.
— Невероятно, — проворчал пират. — Прошу прощения, но имеет ли кто-нибудь из вас представление о
