поверхности скопище маслянистых пузырей, а в воздухе — раскатистое эхо. Обладающие даром ясновидения разглядели в глубине соитие гигантов. Затем самец всплыл на поверхность, а самка двинулась к берегу, где в полужидкой хорошо удобренной почве росли редкие кипарисы. Она вытянула массивное тело насушу, зевнула и проползла пять или шесть своих длин — метров восемьдесят. После чего начала лихорадочно копать плавниками и мордой, пока не вырыла яму, куда тут же просочилась вода.
— Яйца! Яйца!
Восклицания королевы Айфы были тут же подхвачены остальными фирвулагами. Для слабых ясновидцев Куллукет специально расширил свой зрительный спектр, и все явственно увидели, как самка один за другим отложила в теплую жижу лунные камни размером с человеческую голову. Она немного помешкала после того, как снесла все яйца, потом снова закопала яму, чтобы никто не потревожил ее будущее потомство.
Тем временем самец-плезиозавр медленно опускался на дно; напоследок он издал еще один продолжительный вопль. Самка же все лежала на суше, и грязные ее бока еле заметно вздымались.
«Посмотрите направо», — передал всем свою мысль Куллукет.
«Ух ты, — откликнулся Эйкен, — ну и здоровы, ублюдки!»
И вонзил стеклянные шпоры в бока иноходца. Золотой рыцарь и скакун описали дугу в воздухе и нарочито громко плюхнулись в болотную трясину. Косматые щетки халика увязли в грязи, но равновесия он не потерял. Эйкен спрыгнул наземь, и мшистая луговина, поросшая кипарисами, тут же засветилась, словно в летний полдень. Тем временем сквозь низкий полукустарник к отдыхающей самке подползали два огромных крокодила. Глаза их горели рубиновым блеском, пасти были чуть приоткрыты, и оттуда высовывались клыки, точно заостренные очищенные бананы. Голова более крупной рептилии достигала в длину двух метров.
Эйкен, как блуждающий огонь, прокатился по болоту, издавая непристойные звуки. Первый дракон повернул к нему, второй озадаченно приостановился.
— Ну чего стали?! — крикнул Эйкен фирвулагам. — Вперед, черт нас дери!
— Позвольте мне, повелитель? — попросил Фафнор и поднял копье.
Шарн кивнул.
— А ты, Медор, следуй за ним… и будь начеку.
С победным кличем оба рыцаря поскакали к золотой танцующей марионетке. Казалось, они сшибут Эйкена, но он отпрыгнул в сторону и завертелся подобно горящему листу. Фафнор пронзил ближнего дракона прямо посередине туловища. Тот взревел и, раскрутив свой мощный хвост, ударил по крупу иноходца; к счастью, тот успел подняться метра на четыре от земли, и удар вышел скользящий. Копье Фафнора осталось в бешено извивающемся теле чудовища. Юный герой выхватил длинный меч и ринулся за добычей, стараясь избегать не только огромных зубов и хвоста, но и собственного копья, которое теперь тоже ополчилось против него. Оно покачивалось в угрожающей близости, грозя вышибить его из седла. Медор отступил, чувствуя свою беспомощность. Метапсихическое вмешательство считалось неспортивным, а физическая помощь допускалась, только если охотник оказывался разоружен или выбит из седла.
— Ну чего ты к хвосту прицепился, болван! — кричал Эйкен. — Это на пиру с хвоста начинают! В мозг бей! Целься в глаз!
Фафнор встрепенулся, быстро нашел уязвимое место, куда и всадил свой двуручный меч. Затем отскочил на безопасное расстояние, видя, как зверь содрогается в смертельной агонии. Из разверстой пасти хлынула темная кровь, и хищник наконец затих.
Летучая Охота взорвалась ликующими криками; под приветственные возгласы тану и фирвулагов над лагуной поднялась лунная радуга. Эйкен подлетел к распростертому монстру, энергетическим зарядом отсек один клык и вручил трофей Фафнору.
— Отлично сработано, малыш!
Второй крокодил поспешил убраться восвояси. Но фирвулаги вошли в азарт и потребовали от Эйкена новой добычи.
— Почему бы и нет? У нас вся ночь впереди, — усмехнулся плут. — Но на земле каждый дурак может затравить зверя. Иное дело с воздуха, над морем. Если нашим гостям угодно отведать настоящей охоты, можно полететь к проливу Редон и найти там старого, матерого плезиозавра, из тех, что уже не предаются любовным утехам. Только, чур, драться обычным оружием, без психоэнергетики и чтоб чудовище с одного удара испустило дух, а не уползло издыхать в свою подводную нору. Если первый удар окажется нечистым, охотнику придется замочить ноги, чтобы добить жертву.
Воцарилось напряженное молчание. Эйкен обвел своих воинственных гостей насмешливым взглядом.
— Что? Не рискуете? А говорят, только тану — сухопутные твари. И то они не боятся убивать морских чудовищ в их собственной стихии. Не так уж это трудно — всего-то нужны верный глаз и немного отваги.
— Ну, если у наших гостей кишка тонка, то я готов! — весело вызвался старый Селадейр.
— Позволь мне, повелитель! — взмолился Бетуларн.
Остальные воины-фирвулаги тоже стали наперебой просить.
— Нет! — немного помедлив, отрезал Шарн. — Это я беру на себя. Пускай наш радушный хозяин не думает, что лишь у первобытных отваги в избытке.
— Пора, пора меня проучить за дерзость, — подзадоривал монарха Эйкен.
— Вперед, Шарни!
Летучая Охота понеслась на запад, к проливу. Луна была на полпути к зениту. Эйкен поднял всадников на значительную высоту, чтобы они могли обозреть бескрайние пространства слабо поблескивающей воды, огни Гории на горизонте и даже мерцающие стоянки фирвулагов у излучины Лаара, неподалеку от Майской рощи.
— Плезиозавры, остающиеся в море в такие ночи, либо очень молоды, либо слишком стары, — объяснил Сиятельный. — Но если радости любви не про них, то защищаться и нападать они умеют, можете мне поверить! Покружим маленько, пока наш славный Кулл не подберет для Шарна достойную добычу. А ты, Шарни, после этого покажешь нам пример настоящей отваги фирвулагов!
«Идиот!» — обругала мужа Айфа на интимном телепатическом канале.
«Он меня облапошил».
«Вот именно».
«Что же я, по-твоему, должен был дать себя обойти двум старым хрычам? Все-таки я король и Стратег!»
«Ну да, образец отваги!»
«Плезиозавры, думается, не так опасны, как крокодилы. Тех, что мы видели на болоте, я бы мог прирезать тупым столовым ножом».
«Дерзай! У меня предчувствие, что именно этого Эйкен Драм и добивался».
«Пока я буду занят чудовищем, он может спихнуть меня в воду. Вы с Медором ни на секунду не выпускайте из поля зрения золотого ублюдка. При малейшем ослаблении его психокинеза вы совместными усилиями ударите по нему с воздуха. Даже если мы все сложим головы, по крайней мере честь расы останется незапятнанной».
«Да спасет тебя Тэ, милый мой дурак! Ты знаешь, что я думаю об этой чести».
«Знаю. Но все равно ты будешь слушаться меня, так что заткнись».
— Стратег, — сказал Куллукет Эйкену, — я нашел подходящее чудище.
— За мной! — вскричал Сиятельный.
Кавалькада, словно фейерверк, полетела к лунной воде.
— Он на поверхности, Кулл?
— Да, отдыхает. Но держится настороже. Лучше всем, кроме Его Фирвулагова Величества, оставаться невидимыми…
Тринадцать охотников мгновенно испарились, и только Шарн на своем иноходце сверкал, будто огромный метеор, удерживаемый в воздухе психокинезом Эйкена Драма.
Мозг Шарна пронзила телепатическая мысль шута:
«Спускайся один. Вперед, и удачи тебе! Сланшл, пупсик!»
