Всем строго наказали хранить молчание, не позволять себе даже негромкого отклика. И тем не менее эфир задрожал от ликующих воплей. Не успели надувные баржи пуститься по водам Хениля на скорости более двадцати узлов, как три тысячи пятьсот пятьдесят воинов сплотили свои умы в трехдюймовом метаконцерте, призванном обеспечить как наступательную силу, так и оборону солиста — короля Эйкена- Луганна.
Трое специалистов из Северной Америки без промедления принялись сортировать умы и располагать их слоями один над другим. Оуэн Бланшар взял на себя координацию принудителей, возглавляемых Альбораном Пожирателем Умов, Артиганном Амализанским и Кандатейром Ронийским. Клу Ремилард руководила психокинетиками, коими командовали Чемпион Блейн, Нейл Сазаранский, Диармет Геронийский и Кугал Сотрясатель Земли (последнего привлекли только для проформы). Весь творческий отдел взял на себя Элаби Гатен; он сотрудничал непосредственно с Мерси, Алутейном Властелином Ремесел, Селадейром Афалийским, Ламновелом Мозговзрывателем и Туфаном. Рыцарям Высокого Стола поручили оттачивать вспомогательные звенья каждой цепи и связывать воедино не самые мощные умы, которые благодаря высокотехнологичным усилителям Аваддона должны были в целом оказаться сильнее, чем просто сумма составных частей.
Как только метаконцерт набрал необходимое ускорение, на сцену выступил Марк Ремилард. Выровнял погрешности, подключил умы подчиненных ему мятежников с Окалы и их ропщущих, но усмиренных детей- беглецов, что расположились биваком на марокканском побережье в девятистах километрах от Муласена. К, этой комбинации Марк добавил свой гигантский творческий потенциал, подкрепленный вспомогательной мозговой энергетикой. Таким образом, наступательно-оборонительный комплекс был во всеоружии, причем наступательная мощь опиралась главным образом на творцов, оборонная же — на принудителей. Его собственные виртуозные действия не подвластны ни Эйкену, ни кому-либо из тану. Однако в том случае, если внимание главного наводчика вдруг отвлечет хитрый обходной маневр Фелиции, беспристрастный наблюдатель из Северной Америки мгновенно подает сигнал тревоги и скорректирует ситуацию.
Последним был введен в строй ум Куллукета. Ему отводилась пассивная роль проводника психической энергии, которая могла поступать через этот живой аппарат только в одном направлении — наружу. Отследив его, Фелиция, возможно, попытается при помощи обратной связи заткнуть этот выход. Тогда одушевленная спайка между дирижером, солистом и оркестром лопнет, что будет означать мгновенную смерть Куллукета. (Такой конец был бы для него благом, но внутренний голос предательски нашептывал ему: не надейся, ты умрешь не раньше, чем сполна заплатишь по счету!) Проведя заключительную настройку, безликий гений по прозванию Аваддон представил Эйкену сотворенный им организм во всем великолепии.
— Тебе нужно сфокусировать свои усилия и занять позицию над ним. Ну как, справишься?
Огромное совершенное здание высилось перед умственным взором Эйкена. Программу составил, разумеется, Аваддон, но теперь он передает свое детище ему, Эйкену, и пусть все увидят, как дерзко он им распорядится.
Небо, проглядывающее сквозь защитный купол, было почти фиолетовым, и на нем сверкал ярко-алый солнечный диск с раскаленно-белой сердцевиной. Впереди стеной вставал лес; его темная густая зелень граничила с чернотой, а река, все еще подернутая туманом, раскручивалась до бесконечности, напоминая расплавленное золото.
— Ну как, справишься?
Справится ли он?..
Вдохнув полной грудью, Эйкен пропустил через себя сокрушительную силу, попробовал ее на вкус, исполнился сознанием божественного могущества. С этой минуты он — Мерси, Алутейн, Альборан и Блейн. И первоклассный принудитель Оуэн Бланшар, и юные операнты Клу и Элаби, и три тысячи связанных воедино рыцарей тану, и сорок ветеранов Метапсихического мятежа, и двадцать восемь их взрослых потомков. Он — Марк Ремилард, бросивший вызов галактике, закованный в холодную броню, из-под которой светится его заряженный энергией мозг.
Он — это все они плюс он сам, их Король!
Теперь Фелиция была уверена, что отыщет его, где бы он ни прятался. Но, облетев Стеклянный замок Гории, порыскав по окрестностям и прилегающим плантациям, с удивлением обнаружила, что его там нет.
Сбитая с толку черная птица полетела вдоль Атлантического побережья к Росилану. Но в леденцовом городе его тоже не оказалось. Неудача постигла ее и в Сазаране, и в верховьях Гаронны (или Баара, как называют эту большую реку тану), и в Амализане, столице золотых приисков, и в Сейзораске, омываемом водами Нижней Роны, и в Дараске на берегу Провансальского озера.
«Куллукет! Любимый!»
Пусть он не откликается на призывы, но после проведенной коррекции ее ясновидение значительно улучшилось, так что ледяную ауру цвета застывшей крови она сможет различить за десять километров. А раз она до сих пор ее не отследила, стало быть, Дознавателя нет ни в одном из французских городов.
Среди зеленеющей долины, раскинувшейся западнее широкого озера, она углядела детеныша антилопы, камнем бросилась на него и полакомилась молочным языком. Немного отдохнув, она снова взмыла ввысь и насмешливо прокаркала что-то, пролетая над Черной Скалой. Элизабет не отозвалась, но ворон и не ожидал ответа.
Когда-нибудь Великий Магистр ей еще пригодится. Кулла она отыщет и без ее помощи. Гораздо интереснее охотиться за ним в одиночку.
Со скоростью ветра она понеслась над Восточными Пиренеями. Возлюбленного не было ни в Геронии, ни в Тарасии, поэтому она пересекла Каталонскую пустыню и быстро достигла Большого Иберийского каньона. Над бурлящим потоком сиротливо нависала крепость Каламоска — владения Алутейна Властелина Ремесел. Никаких следов Куллукета. Более того — весь город будто вымер.
Ворон призадумался. Повсюду, где он побывал, царило столь же странное запустение. Куда же подевались гуманоиды?
Бескрайние равнины юга поменяли цвет с изумрудного на лимонно-желтый: дождей не выпадало уже два месяца. Зелеными оставались лишь ручьи, болота да низины больших рек, таких, как Протохукар, на берегу которого стоит Афалия.
«Куллукет! Куллукет!»
Вновь ни проблеска рубиновой ауры возлюбленного. И Селадейр Афалийский вместе со своим воинством куда-то исчез. Что же могло случиться? Быть может, Эйкен Драм в Западных Альпах устраивает облаву на мародеров-фирвулагов? Фелиция не стала прочесывать города в верхнем течении Роны, а полетела из Скрытых Ручьев прямо в Горию, где рассчитывала обнаружить свою добычу. Она знала, что Дознаватель теперь охраняет Эйкена Драма, и если король отправится в карательную экспедицию…
Неизвестность томила ее. Пожалуй, хватит догадок, надо искать методично — повернуть к Средиземному морю, обследовать заброшенный Вар-Меск, потом Барделаск и Ронию. Но день уже на исходе, а от этой сумасшедшей гонки она порядком устала.
«Полечу-ка я на Муласен, — решил ворон, — и завтра начну с новыми силами».
Сердце ее воспарило на черных крыльях, когда она устремилась на юго-запад к Бетским Кордильерам. Домой, в уютную пещеру, к ее сокровищам и верным друзьям-животным!
Скоро там будет и он, закованный в золото. Да! Она представила себе его мускулы в оплетке из драгоценного сверхпроводящего металла и снаружи каждого нервного окончания золотой терминал. Мозгу тоже понадобится разветвленная сеть, которую он сам поможет ей сплести. Потрясающая перспектива! В такой экипировке Куллукет станет великолепным музыкальным инструментом, и она сможет без устали играть на нем, сперва подогревая его хладнокровие простенькими инвенциями и каприччо, а потом переходя к симфониям наслаждения и боли.
«Ах, любимый! С тобой я познала безумную радость восприятия, а теперь исцелилась и готова к еще большей радости воздаяния, коей наслаждаются все здоровые умы — даже те, кто с негодованием отвергают ее. Мы-то с тобой знаем, любимый, что вид чужих страданий укрепляет нашу силу, наполняет нас ощущением свободы. Мы торжествуем от собственной безнаказанности. Цена, заплаченная другими, — вот наша высшая награда».
(Разве она не страдала, разве не умерла за меня, creucifixa etiam pro nobis
