сгусток. — Я должен был… сразу понять. П-прости, что подвел вас.
Голос Брауна почти затих. Я взял его за руку, и Олли, как и умирающий Роджер, цеплялся за меня так, словно висел на краю бездны.
— Он всех нас одурачил. Это не твоя вина. Если кто-то и виноват, Олли, то только я сам.
Он покачал головой.
— Это был… Скип? Он оказался кротом?
— Да.
— Его вы тоже взяли, да?
— Старший его взял.
— У него было такое детское лицо. — Он слабо улыбнулся. — Наверное… я вызывал больше подозрений.
— Прости, что сомневался в тебе, Олли.
Он закашлялся.
— Всякое бывает, кэп. — Он попытался поднять голову. — Я не слышу… стрельбы… Неужели… все?..
Действительно, в Колокольном зале стояла тишина. Я нагнулся к Олли, чтобы утешить его, но для него все уже было кончено. Глаза его остались открытыми, но он смотрел в совершенно иной мир.
Я склонил голову, не выпуская его руки.
В коридоре раздался грохот. Топот бегущих ног. Голоса. Я с трудом поднял глаза и увидел, как семь человек врываются в комнату. Впереди несся Банни, весь в крови. Обеими руками он сжимал пистолет. Гас Дитрих вбежал сразу за ним. А потом появилась она.
Грейс.
Живая. Все они были живы.
— Джо! — закричала она, бросаясь ко мне, и я притянул ее к себе.
— Мы их остановили, босс, — проворчал Банни, присев возле Старшего и озабоченно разглядывая его.
Грейс обняла меня, а я все держал руку Олли — человека, которому я не верил и в котором ошибался, — и оплакивал всех нас.
Глава 125
Свежее подкрепление из агентов особого назначения первым вошло в Центр Колокола Свободы. Одетые в защитные костюмы, они прочесывали здание, пока не обнаружили первую леди. Они вывели ее через заднюю дверь. К нам прибыла медицинская бригада. Банни стоял в дверном проеме кабинета, где лежал Олли и остальные убитые. Медики обработали раны Симса, наложив компрессы на дюжину порезов и перевязав его, прежде чем уложить на каталку. Банни хлопотал над ним, как квочка, бросая на врачей злобные взгляды каждый раз, когда ему казалось, что они действуют слишком грубо. Старшего повезли к машине, но неугомонный друг последовал за ними, давая на ходу ценные указания. Думаю, служители Гиппократа мысленно благодарили того, кто облачил их в защитные костюмы, скрывающие лица.
Позже я узнал, что у Скипа Тайлера было сломано шестнадцать костей и разорвана печень, это не считая карандашей, которые Старший воткнул ему в почку. Должно быть, дрались они знатно, однако я не сильно переживал, что пропустил это зрелище. Довольно с меня насилия. Может быть, до конца моих дней. Воин, который затаился в глубине моей души, насытился.
Олли Брауна и погибших агентов упаковали в черные прорезиненные мешки. Тела Скипа и эль- Муджахида оставили на месте, чтобы их сфотографировали для судмедэкспертизы. По мне, так они могли бы сгнить и без этого. Врачи столпились в оформительском отделе, уставившись на обезглавленного эль- Муджахида. На меня они бросали странные взгляды и старались не подходить особенно близко.
Грейс сидела рядом, держа руку на моем плече, пока медики закрепляли на мне пластырями повязки и пакеты со льдом. Когда они закончили, я спросил ее:
— Плохо пришлось?
Она долго молчала, прежде чем ответить.
— Плохо. — Вот все, что она сказала.
Я взял ее руку. Пальцы Грейс были холодны как лед.
— Руди? — Я боялся услышать ответ.
Она кивнула.
— В порядке.
Когда я немного оклемался и смог идти сам, мы с ней вернулись в зал внизу. Брайерли заметил нас и подошел.
— Мне сказали, вы со своим бойцом спасли первую леди.
— С двумя, — поправил я. — Со старшим сержантом Брэдли Симсом и лейтенантом Оливером Брауном. Олли погиб при исполнении долга. — Я помолчал. — Я хочу, чтобы вы знали: он отдал жизнь за свою страну.
Брайерли кивнул.
— Благодарю вас, капитан. Он был славный малый.
— Да, — сказал я.
Мы пожали друг другу руки, и он отвел Грейс в сторонку, чтобы переговорить с Черчем по телефону.
— Сейчас вернусь, — сказала она.
— Я до сих пор должен тебе выпивку.
— Точно, — отозвалась она, улыбнувшись коротко и печально, — еще как должен.
Никто не толпился в Колокольном зале. Жертвы лежали рядами, и люди в белых пластиковых биокостюмах накрывали их простынями, осматривая в поисках удостоверений личности. Кто-то закрыл все окна голубыми полотнищами. Излишняя предосторожность: Индепенденс-молл очистили от публики, город находился на военном положении, национальная гвардия заняла центр Филадельфии. Сюда прислали дюжины вертолетов, набитых федеральными агентами, учеными, медиками и прочим персоналом.
Руди сидел на краю подиума. Без пиджака, рукава рубашки закатаны, концы развязанного галстука свисают с шеи. Он поднял на меня глаза, протянул руку и тут же отдернул: у нас обоих ладони были испачканы кровью. Он вздохнул.
— Dios mio, ковбой.
— Ага.
— Банни мне рассказал, что это все-таки оказался Скип. Не Олли. Мы ошибались.
— Все ошибаются. Даже Черч соглашался с нашей версией. Олли больше походил на предателя. Эти гады, наверное, и выбрали Тайлера прежде всего из-за его невинной физиономии, а уже потом из-за алчной душонки. Они одурачили нас. В итоге потеряно столько жизней…
Я уселся рядом с ним, и мы оба долго молчали. Он смотрел на противоположную стену, я проследил за его взглядом и увидел распростертого там мужчину в гавайской рубашке. Из глазницы торчало нечто, похожее на обломок древка от флага.
— Не думал, что может быть так, — произнес Руди после паузы. — Я хочу сказать, что давал советы сотням копов, однако… — Он покачал головой.
Я понял. В его голосе звенела жгучая боль. Но что я мог сказать в ответ? Нам всем пришлось сыграть свои роли, я знал, что еще настанут долгие летние ночи, когда мы будем сидеть у Руди во дворе, наблюдать, как звезды совершают свой путь, потягивать пиво и снова и снова говорить об этом. Но время для откровений еще не пришло, и мы оба это знали. На другом конце зала агенты национальной безопасности стояли, словно призраки, — лица бледные, глаза ввалившиеся, — и старались не смотреть на тела,
