— Поезд следует на станцию «Девятнадцатый ве-ек», — голосом придурковатого кондуктора пропел я.
Прежде чем двинуться дальше, мы проверили близлежащие помещения. В вестибюле и переходе стояла мертвая тишина. На пути не встречалось никого и ничего; начинала даже напрашиваться мысль, не разбежался ли персонал с объекта, прознав, что спущены с поводка собаки-мутанты. Не помешала бы, конечно, оперативная связь: самое время попросить наших британских друзей отправить с авианосца пару «стрекоз» с поддержкой. Они бы уже как раз были на подходе. Черч в ЦТО уж точно не сидит сиднем, созерцая благостно нашего Кто, — особенно учитывая обрыв связи, случившийся во время перестрелки.
За поворотом мы остановились у массивных двойных дверей. Проверили их на «сюрпризы» — ничего. Тогда я, осторожно отодвинув засов, слегка приоткрыл створку. Видимо, двери были герметичными: в щель тут же хлынул характерный для любой суматохи шум и крик, кто-то даже постреливал.
В этой части здания горели аварийные лампы, так что света вполне хватало. Помещения пустовали, и всюду следы панического бегства: брошенные планшетки, женская туфля на низком каблуке, оброненные кофейные чашки. Тут и там виднелись размазанные следы крови — очевидно, тех, кто попал под перестрелку в вестибюле.
В двадцати метрах от входа находились еще одни двойные двери, распахнутые. В проходе лежали три тела — погибли не от пуль. Они были неузнаваемо истерзаны. Из помещения уходили багровые следы лап.
— О, опять те монстры, — определил Банни.
— Нам Малой еще тогда велел остерегаться собак, — напомнил Старший. — Молодец, не наврал.
— Тут, Старший, другое слово на ум идет, а вовсе не «собаки», — заметил Банни, машинально похлопывая по припрятанным в карманах магазинам. — Слушай, шеф, во что мы вообще здесь врюхались?
— Не знаю, — ответил я откровенно. — Давайте-ка найдем того пацана и все у него наконец выспросим.
Глава 83
Сайрус Джекоби, заведя руки за спину и расставив ноги, стоял на наблюдательной площадке. Горе в нем сменилось холодной яростью.
Близнецы его предали. Напали на «Улей», пытались похитить его секреты.
Словно змея шевелилась под сердцем. Неважно, что он посылал к ним на «Фабрику драконов» шпионов и убийц. Это его право делать то, что ему вздумается. В конце концов, он близнецов создал. Творил, созидал ген за геном. Они его собственность, и в его воле поступать с ними как заблагорассудится. Надо же: считать его безумцем, посмешищем, сидящим здесь, в «Деке», якобы у них на привязи! Подослать сюда для присмотра за его работой докторов Чанга, Баннерджи и Хопвелла. Ха-ха, эти маленькие хитрецы даже не понимают, что они с Отто фактически владеют этими людьми. Точно так же, как и всем в «Деке». И всеми. А те из «засланцев», которых не смог подкупить Отто, в конце концов склонились перед его, Сайруса, харизмой и величием замыслов. Единственно, что у «юных богов» еще есть своего, это «Фабрика драконов», которую они стерегут пуще глаза и никого из тамошнего персонала близко не подпускают к «Деке».
И вот война секретов между ним и его детьми, начавшись семь лет назад, дошла до этого: заслать банду наемников, и куда — в «Улей», святая святых их отца!
«Мерзавцы, — шипел он про себя. — Неблагодарные, гадкие ублюдки».
Но больше всего Сайруса грызло даже не унижение (сколько он уже от этих бестий вытерпел за все годы, и не счесть; терпел и делал вид, что не замечает). Эти зарвавшиеся спесивцы давно относились к нему, их родителю, как к эдакому ручному скорпиону — мол, ядовит, да не опасен. Сайруса в близнецах разочаровывала их ограниченность видения. Нынешнее вероломное нападение на «Улей» означало, что план вымирания находится под угрозой. Причем угрозой нешуточной.
А этого он, Сайрус Джекоби, допустить не может.
Почувствовав за спиной присутствие Отто, он обернулся. Морщинистое лицо сухопарого австрийца выражало хищный пыл.
— Ну? — требовательно осведомился Сайрус.
— Я разослал приказы. Мы можем высадить на «Фабрику драконов» десант из двухсот единиц. В двадцать четыре часа.
— Хорошо. Мне нужны компьютерные записи близнецов. После чего их логово необходимо стереть с лица земли.
Отто вежливо кашлянул.
— Близнецы заведуют распространением бутилированной воды. Надо бы вначале удостовериться, что у нас на руках все учетные ведомости по дистрибуции. А уже потом сжигать дотла. Это крайне важно, патрон.
— Отследить, — согласился Сайрус, но так желчно, что даже Отто, бессменный подручный и партнер, отодвинулся на шаг. — А затем спалить все подчистую. Дотла! Чтоб камня на камне не осталось!
— А как быть с близнецами?
Сайрус, облокотясь на бордюр, долгое время созерцал животных в зоосаде. Отто не мешал. Бывают моменты, когда патрона можно брать голыми руками и даже тихонько подталкивать, а иногда приходится держать ухо востро, все равно что дрессировщику, кладущему голову в пасть льва.
— Попытайтесь взять обоих этих субчиков, — сказал он наконец.
— А если не получится?
— Тогда принести мне их головы, сердца и руки, — проговорил он почти шепотом. — Остальное пусть гниет.
В считаных сантиметрах от Сайруса на бордюре притулился розоватый странствующий голубь. Сайрус до вкрадчивости бережным движением взял птицу на руки. Голубь, накренив голову, смотрел сбоку чернильным глазом.
— Богоугодное дело делаем, Отто, — прошептал Сайрус. — Человек — неискоренимо грязное и порочное создание. Я-то надеялся противопоставить им всем Гекату с Парисом. Думал сделать тем самым следующий шаг в эволюции: из обычной людской грязи к возвышенному уровню, где человек становится поистине сверхтворением, воплощающим волю богов. А упования-то мои в отношении этих двоих, как видно, были тщетны.
— Я…
Сайрус перебил, нетерпеливо тряхнув головой:
— Нет, Отто, дай я скажу. А скажу я вот что. — Он погладил голубю нежную шейку. Птица сидела как ручная, ласка ей нравилась. Она даже заворковала, вызвав у Сайруса скупую улыбку. — Знаешь, Отто, что более всего меня печалит?
— Нет, мистер Сайрус.
— То, что близнецы вряд ли когда-либо даже приблизятся к пониманию того, почему мы делаем то, что делаем. Им все видится лишь в свете затрат и прибыли, и это отношение к жизни их запятнало. Лишь оно одно составляет для них смысл, фактически движет ими. У них нет полета, размаха, масштабности замыслов. Самое большое, на что они сподобились, это теребить-тасовать генетику, чтобы стричь купоны. А я… Я давно уже утратил способность, да и надежду тоже, что смогу находить с ними общий язык.
— Справедливости ради, патрон, ваша роль в этом…
— Да, Отто. Но они должны были глядеть дальше этих горизонтов, прозревать высшую цель. Точно
