боя золотым венцом… короля сбили с коня, а когда он был убит, корона упала наземь со шлема.
Алиса буркнула что-то, пытаясь остановить его, но мальчик взволнованно продолжал:
— Лорд Томас Стэнли самолично короновал графа Ричмонда. Венец нашелся под сломанным кустом, и какой-то солдат принес его лорду Стэнли.
Крессида подтолкнула пажа в комнату и знаком попросила Алису запереть дверь на засов.
— Говоришь, на улицах толкуют, что король погиб?
— Да, миледи. — Мальчик поморгал с несчастным видом. — Я слышал, как один мужчина говорил, что победу Генриху принесли братья Стэнли. Они выжидали до последней минуты, а затем бросили свои силы, чтобы отрезать Ричарда от его соратников, а короля уже сбили с лошади, и он дрался пеший, пока его не убили…
— Значит, войско короля отступает? Мальчик проглотил ком в горле, он явно старался не встретиться с нею взглядом.
— Похоже… похоже, что так, миледи. Я… я не стал ждать, что скажут еще, и поспешил к вам.
Крессида тяжело опустилась на кровать; Алиса тотчас подошла к ней и ободряюще коснулась плеча.
— Не годится вам терять надежду. Граф вполне мог уйти с поля живым.
— Мой отец рассказывал, как преследовали отступавших после сражения под Тьюксбери, — бесцветным голосом проговорила Крессида. — Тогда пролилось больше крови, чем во время самой битвы, сказал он, все, кто носил цвета Ланкастеров, были окружены, а зачинщики… зачинщиков казнили…
Крессида словно окоченела и оттого не могла найти облегчения в слезах. Она так долго страшилась такого конца, все эти последние мучительно-сладостные дни с Мартином! Где он сейчас? Пал ли на поле боя? Или его и в эти минуты преследуют, гонят, словно затравленного зверя?
Все это не укладывалось у нее в голове. Мартин постоянно твердил ей, что королевские войска превосходят силы Тюдора, что король Ричард гораздо более опытный военачальник, чем Генрих Тюдор или любой из его приверженцев, — и, тем не менее, Филипп говорит сейчас, что Ричард потерпел сокрушительное поражение.
Короля подло предали. Мартин в душе знал, что это вполне возможно, но храбрился перед нею. Крессида повернула испуганное лицо к няне, издала страдальческий стон и спрятала голову в складках широких юбок Алисы.
— Ступай-ка прочь отсюда на время, — грубовато сказала мальчику Алиса. — На улицы больше не высовывай носа, но ухо держи востро, прислушивайся, о чем толкуют слуги в замке. О графе ни слова, да не вздумай напомнить кому-нибудь, пока суд да дело, что госпожа твоя сейчас находится в замке.
— Но… но кто ж тогда будет прислуживать? — испуганно заикаясь, воскликнул паж.
— Справлюсь без тебя. Да гляди у меня… когда опять явишься сюда с еще более страшными известиями, сперва расскажешь все мне. — Последние слова она произнесла грозным шепотом.
Мальчик молча кивнул и поспешил выскользнуть из комнаты.
Крессида все еще не могла плакать. Внезапно она выпрямилась, одной рукой по-прежнему держась за юбку няни.
— Что нам делать? Что с нами будет? Я ни за что не уеду отсюда до тех пор… — губы Крессиды задрожали, — до тех пор, пока не узнаю что-нибудь о лорде Мартине. — Внезапно у нее вырвалось рыдание. — О, Алиса, ну как, как он мог спастись? Ведь он наверняка сражался рядом с королем, я же знаю.
Алиса сжала губы.
— Нам про это ничего не известно. Ты сама только что сказала, отец твой спасся под Тьюксбери.
— Его взяли в плен, и спасся он лишь по милости герцога Глостера.
Последние слова она выговорила с трудом, вспомнив о самой горькой вести, принесенной Филиппом, — что Ричард, который был тогда герцогом Глостером и спас ее отца, теперь сам погиб на поле боя — если слухи верны. И это не слухи, по-видимому, это правда. Иначе, отчего бы так волновались люди на улицах? Она сама слышала гомон издали, возвращаясь из церкви, и даже тогда страшилась узнать причину.
Крессида отказалась от позднего обеда, который принес ей в комнату встревоженный слуга. Несмотря на протесты своей подопечной, Алиса взяла поднос с яствами и, поставив его на стол, спросила слугу, не слышал ли он что-нибудь новое о битве. Крессида устало поднялась с молитвенной скамеечки, где она молилась за упокой души короля.
Слуга беспокойно покосился на графиню.
— Ожидают, что новый король вот-вот въедет в город, может, и часу не пройдет, — неловко переминаясь с ноги на ногу, проговорил он. — По улицам уже ходили солдаты, кричали, что сюда везут тело покойного короля… то есть узурпатора… чтобы показать его народу.
Алиса быстро спровадила слугу и вернулась к Крессиде, которая смотрела на них с ужасом.
— Нет, нет, они не могут так поступить. Это недостойно… Это…
Алиса увлекла ее вновь к кровати.
— Миледи, таков обычай. Новый король должен показать народу, что король Ричард действительно мертв. Так же было с покойным королем Генрихом Шестым, и тело короля Эдуарда было выставлено на всеобщее обозрение, чтобы его подданные могли попрощаться с ним.
Крессида закрыла лицо руками. Она присутствовала на похоронах королевы Анны, видела, с каким благоговением было все устроено, теперь же король, которого она полюбила, которым начала уже восхищаться, должен был стать объектом любопытства любого здешнего горожанина или нищего, которые все сбегутся и будут тупо таращить на него глаза.
— Я должна пойти и увидеть его. — Она сказала это с холодной решимостью, зная, что Алиса будет яростно протестовать. — По крайней мере, там будут две-три души, которые оплачут его достойно.
Возражать Алиса не стала, зная, что это совершенно бесполезно, однако призвала двух солдат- ветеранов, которых лорд Мартин оставил для охраны, и приказала им сопровождать госпожу на заполненные толпами улицы Лестера. Филипп заявил, что не оставит миледи и пойдет вместе с ней. И Крессида, надев темное платье и скромную шляпку, накинув легкий плащ, так как день стоял жаркий, вышла из замка, давшего ей убежище. Телохранители прокладывали ей дорогу сквозь жадную до зрелищ, возбужденно перешептывавшуюся толпу туда, где главная улица пересекалась с дорогой, ведущей на запад, к маленькому городку Маркет-Босворт.
Вскоре показался отряд нового короля. Крессида лишь мельком увидела того, кто у короля Ричарда так долго был бельмом на глазу; в самое ближайшее время он будет, уже более торжественно, коронован в Лондоне и назовется Генрихом VII, королем Англии. Телохранители в зеленых мундирах, украшенных его фамильным символом — красным драконом, окружали его тесным кольцом.
Рядом с ним и позади него ехали те лорды, которые помогли ему дотянуться до короны, и, по меньшей мере, двое из них — с помощью предательства, с горечью думала Крессида. Она лишь мельком увидела высокого худощавого мужчину, одетого весьма скромно, с гладкими каштановыми волосами; лицо его скрывала черная бархатная шляпа с низкой тульей. Рядом с ним гордо вздымались штандарты братьев Стэнли и графа Оксфорда.
А дальше… Позднее Крессиде просто не верилось, что она видела дальнейшее собственными глазами. Сперва высыпавшая на улицу толпа разразилась приветственными криками, которые новый король, по- видимому, оставил без внимания, но потом славословия странно оборвались, и все головы повернулись в хвост процессии; люди вытягивали шеи и растерянно перешептывались.
Кто-то ехал верхом на белой лошади. У Крессиды сразу пересохло во рту — она узнала Уайт Шарри, любимого боевого коня Ричарда; лошадь шла, низко опустив голову, словно глубоко стыдилась того действа, в котором ее вынудили принимать участие. Крессида узнала и всадника: то был юный герольд Бланк Санглиер, это он гордо нес знамя Ричарда с белым вепрем, когда королевская армия выступила из Ноттингема.
Герольд прямо сидел в седле, его юное лицо напоминало каменную маску, а позади него свисало поруганное тело мертвого короля, с которого сорвали доспехи и одежду, — он был наг, окровавлен, с веревочной петлей на шее, словно преступник; голова короля, свисавшая вниз, нелепо болталась, словно кланялась любопытствовавшим подданным.
